Владимир Зеленский предложил сербской художнице Марине Абрамович стать послом бренда Украина, пишет The Telegraph. В своё время Абрамович открыла новое понятие идентичности, делая наблюдателей участниками и сосредотачиваясь на «противостоянии боли, крови и физических пределах тела». В 1997 году получила премию «Золотой лев» 47-й Венецианской биеннале за работу «Балканское барокко» — художница перемывала гору окровавленных костей в память о жертвах войны в Югославии. Сама псевдо-художница говорит: У меня есть теория: чем хуже у тебя детство, тем лучше твоё искусство — если ты по-настоящему счастлив, то у тебя не получится создать хорошее произведение. Мои родители были карьеристами, стремились добиться успеха в области политики. Они оба после Второй Мировой войны были признаны национальными героями. У них не было желания заниматься ребёнком, и они отдали меня бабушке. Однажды я ждала бабушку, когда она молилась в церкви. Там я увидела купель — ёмкость, в которую надо было окунуть пальцы
Владимир Зеленский предложил сербской художнице Марине Абрамович стать послом бренда Украина, пишет The Telegraph.
В своё время Абрамович открыла новое понятие идентичности, делая наблюдателей участниками и сосредотачиваясь на «противостоянии боли, крови и физических пределах тела».
В 1997 году получила премию «Золотой лев» 47-й Венецианской биеннале за работу «Балканское барокко» — художница перемывала гору окровавленных костей в память о жертвах войны в Югославии.
Сама псевдо-художница говорит:
У меня есть теория: чем хуже у тебя детство, тем лучше твоё искусство — если ты по-настоящему счастлив, то у тебя не получится создать хорошее произведение. Мои родители были карьеристами, стремились добиться успеха в области политики. Они оба после Второй Мировой войны были признаны национальными героями. У них не было желания заниматься ребёнком, и они отдали меня бабушке. Однажды я ждала бабушку, когда она молилась в церкви. Там я увидела купель — ёмкость, в которую надо было окунуть пальцы перед тем, как перекреститься. Я подумала, что если выпью всю воду, то стану святой. Мне было шесть лет. Я встала на стул и выпила эту воду. Мне только плохо стало. В святую я не превратилась. А вообще всё детство я провела на кухне.