Игнат перегнулся через борт контейнера и достал пакет с пивными банками. Повезло: сразу шесть штук. Он расплющил их ногами, сложил в сумку с логотипом магазина “Счастливый”.
Мимо шли школьники, по виду класс седьмой-восьмой. Самый нелюбимый возраст: ни сострадания, ни жалости. Игнат напрягся и не зря. Мальчишки, увидев его, повеселели. Один, самый мелкий, подпрыгнул и ударил ногой по сумке. Она упала, спрессованные лепёшки раскатились по асфальту.
– Бомжара… – дальше текст можно только запикать.
Мелкие хулиганы загоготали, обозвали Игната нехорошими словами и убежали. Хорошо, что бить не стали. Правы мальчишки: он именно то, какими словами они его наградили.
Игнат наклонился. В спине что-то хрустнуло – он ойкнул. Превозмогая боль, собрал банки. Не бросать же такое богатство! Сегодня погода дождливая, а то он лучше походил бы по парку. После отдыхающих всегда мусора много. А сегодня, увы! Придётся обойти контейнеры. Занятие не из приятных…
– Сынок! Подожди, – к нему обратилась опрятная старушка. – Пошли, дорогой, я тебе банки отдам, у меня много скопилось.
Он удивлённо поднял голову и посмотрел на неё.
– Извините, мне нужны только алюминиевые…
– А я тебе что, стеклянные предлагаю? Пошли, – старушка бодро зашагала к парадной.
Зашли. Она жила на первом этаже. В квартиру приглашать не стала, попросила подождать. Вынесла мешок. Он заглянул – точно, пивные. Ну и бабуля, божий одуванчик!
– Ты не лыбся! Я не пью. Утром под окном собираю. Я тебя давно приметила. Молодой, а по помойкам шаришься… Деньгами помочь не могу, а это добро забирай! – она махнула рукой и закрыла дверь.
Игнат подхватил “подарок”, зашёл за гараж, расплющил банки и кинул в свою сумку. Мешок аккуратно сложил и туда же – отдать надо будет участливой женщине. Надо же! Для него собирала…
Эта история растрогала его. Он жил мгновениями доброты целый день, прокручивая простой человеческий разговор, вспоминая интонации, жесты…
Игнату было 40 лет. Но никто этого бы не сказал: заросший, бородатый мужик, в затасканной одежде, в шапке, натянутой на лоб – он выглядел на лет шестьдесят. Как в нём распознать молодого?
Приехавший на заработок в чужой город он был избит и ограблен местными. Остался без кожаной куртки, брюк – это ерунда, а вот без документов, денег и телефона – это проблема. В полицию не пошёл. Его подобрали такие же бедолаги, как он, но привыкшие уже к подвальной жизни.
– Жить можно везде. Везде люди, – в первый же день какие-то знакомые слова сказал ему старшой Федотыч.
Одежду ему подобрали, накормили. И теперь он - часть не всегда дружного коллектива, можно сказать, коммуны. Бомжует уже шестой год. И спроси его сейчас:
– Хочешь другую жизнь? – он бы не сразу ответил.
Неожиданно он получил свободу: от начальников, платежей за коммуналку, беготнёй за работой… Дома его никто не ждал: ни семьи, ни детей не было. И дома тоже не было.
В коммуне были простые правила: добывай сегодня на пропитание – завтра будет новый день. И не нужна ему ни новая одежда, ни машина, ни работа.
Он вкусил свободу. И она действительно оказалась “сладкой”.
Никогда ещё он столько не читал: у них в подвале была целая библиотека.
Федотыч приказывал книги собирать. А их выбрасывали ящиками. Старшой заставлял пересказывать прочитанное. Говорил:
– Мозг тренировать надо, чтобы не опуститься.
Первое время Игнат смеялся:
– Куда опускаться? Ниже уже некогда.
А потом понял: можно и ниже, если спиться.
Ему повезло: попал к Федотычу – бывшему учителю математики: он не пил и другим не давал. Всем было интересно узнать, как он оказался здесь. Но тот тайну хранил, не любил расспросы. Ходили слухи, что стыдится своей истории: попал в финансовую пирамиду, не рассчитал что-то правильно, лишился квартиры, не захотел быть обузой для детей…
– Мужики! Смотрите какой улов! – Игнат потряс сумкой.
Он поставил её к уже готовым утрамбованным трём мешкам.
– Десять кг скопилось. Это сколько? Рублей пятьсот?
Это были большие деньги. Можно крупы купить, консерву какую-нибудь…
– Бабуля с седьмого дома, возле помойки который, целый мешок вынесла. Можно сказать, спонсор… – Игнат помыл руки и прошёл к старшому.
– С первого этажа? – спросил Федотыч, задумчиво глядя на маленькое оконце под потолком.
– Да. А вы её знаете? – удивлённо поднял брови Игнат, обидевшись, что его история не стала неожиданностью для старшого.
– Как она? – помолчав, спросил он и наморщил лоб.
– Шустрая такая… А что? – Игнат был в недоумении: с чего его какие-то старухи интересуют.
– Мать моя, – сурово ответил Федотыч. Игнат подумал: “А сколько ж ему лет? Я думаю, лет 70”.
– Мне 50 лет, а матери 80, – ответил старшой, словно прочитав его мысли, и лёг на топчан, отвернувшись к стене…
А на первом этаже дома номер семь не спала старушка. Она не включала свет и всё смотрела в окно: не покажется ли силуэт бородатого мужчины? Она в каждом видела своего сына…
P.S. Позвоните маме.