Со мной мужик работает, злющий, ужас. Когда я пришла сюда работать восемь лет назад, он смотрел на меня масляными глазами и голос бархатный был. Но потом вслед за мной в городок приехал мой супруг, мы стали часто появляться на людях под ручку счастливые, и голос коллеги стал жёстче. С чего бы, казалось.
Еще он толстый был, просто огромный. Это добавляло ему шарма, честно говоря. Он всегда мне нравился. Но жаль было его до боли. У него отец рано умер, тоже очень полный был. Давление под двести для Мишани было почти нормой. То есть вот едем мы на психофизиологическое обследование в тесном уазике, он задыхается и лицо багровое. Спрашиваешь, чем помочь - отвечает: нормально всё, таблетками закинулся. "У меня, — говорит, — жена в аптеке работает. Разбирается в лекарствах". Обследование из-за повышенного давления и тахикардии проваливает и через полгода снова в этом уазике.
Человек Мишаня был добрейший. Чинил в нашем кабинете всё: столы, полки такой сложной конфигурации выдумывал, что на них умещались все наши папки, журналы, ручки, канцелярские ножи. Для принтера особое отделение. Благоустроил рабочее место так, что любо-дорого посмотреть. Чуть что сделать надо — бегом бежал: "Я, я!"
Ну не могла я смотреть, какой он жирный. У меня дед мексиканец, я любые границы перехожу. Всё равно бывает, когда видишь, что человеку плохо, а он катится бессмысленным перекати-полем к закату.
И наделала я такую глупость психологическую.
Мишаня хотел велосипед купить. Часто рассуждал об этом в нашем коллективе. Сидит, большой такой, как жук навозный среди комаров, и мечтает: куплю вот велик. А я смотрю в его багровые щеки, туда, где глаза должны быть, и говорю:
— Мишаня, так тебя ни один велосипед не выдержит.
Мужики рядом зажали улыбки в зубы. Над Мишаней подшучивать себе дороже.
Мишаня пар из ушей выдохнул, воздуха, как кипятка, глотнул и отвечает:
— А я фэтбайк куплю. У него колёса толстые, выдержат. Только дорогой он, зараза.
А я и брякнула:
— Сэкономь деньги семье, похудей.
Я так с людьми никогда не разговариваю. А в тот момент вообще ни о чем не думала. Одно в голове было: "похудей, Мишаня, ты такой хороший. Хочу работать с тобой рядом вечно. Только живи здоровый долго".
Компания внезапно прекратила обсуждение покупки велосипеда и разошлась.
Мишаня на следующий день в отпуск ушел.
Через месяц я пришла принимать у него смену, а Миша наш - стройная иголочка. Боже, красавчик. Щечки впалые, под глазами синева. "Что стало с тобой, Миша?" — я спрашивать, конечно, не стала. Только смотрела во все глаза на красоту такую.
А он сам мне всё рассказал. Похудел за месяц на двадцать килограммов, со ста десяти девяносто осталось.
— Еще, — говорит, худеть буду. — Хочу восемьдесят.
— И как, спрашиваю, так сумел ты быстро справиться?!
— Ты мне сама говорила, — отвечает, — есть один способ похудеть — меньше есть.
И честно рассказал мне, как мучился в этот отпускной месяц, недоедая. Спрашиваю у него:
— Как ты чувствуешь себя теперь?
— Легко ходить, смену выдерживаю, не засыпаю больше на работе. Давление снизилось, — похвастался Мишаня. — Только злой стал. — добавил он и ушел домой.
На следующий день приехал на новеньком фэтбайке. Я сделала несколько кругов вокруг здания — да это мечта, король среди велосипедов. Сам несёт! Шины шуршат, как призрак новой жизни.
Вот так, всё равно дорогущий велосипед Мишаня купил. Понтовщик. Катается теперь все сезоны, красиво и медленно.
Я ожидала, что он быстро снова вес наберет — но нет. Молодец, добился цели, дошел до восьмидесяти. Но злой, редиска, стал. Как собака. Ни фига теперь на коллектив работать не хочет. Ни полочек тебе, ни салом копченым не угощает больше. Смены сдаёт, как лает. Или голос срывается, не знаю.
А я довольна. Мишаня должен жить долго. А то, что не очень счастливо пока, то это дело наживное - нейронные связи пока ещё сформируются. Все же большой стресс пережил, тридцать килограмм сбросил.
* * *
Интересно, что когда-то в университете тоже один парнишка был. И тоже Миша. Детдомовский. Глаза как море. Однажды подходит ко мне, показывает на прыщ на лбу здоровенный и спрашивает:
— Что это?
А сам выше меня на две головы и поперек себя шире. Я испугалась и говорю:
— Рог растёт.
И убежала.
Миша этот попадался мне тут и там в университетских переходах. Фиг разминешься с таким, пол лестничной площадки занимал. Но красивый, змей приютский. Только толстый страшно. И однажды я сказала подругам:
— Какой парень был бы красивый, если бы похудел. Красивее всех на курсе.
И этот парнишка исчез. Куда — не знаю, просто не было его пару недель. Когда вернулся, не узнала Мишу. Похудел. Осунулся. Высокий, статный. И красивый, как герой-любовник. Вапще в моем вкусе. Идет по коридору, руками изящно машет. Сокурсникам шелбаны отвешивает. Только по этой манере и признала Мишу-разбойника.
Я к подружке:
— Настюш, что с Мишей нашим толстым случилось?
А Настюша недобро как-то ответила:
— Ты же говорил, что красавчик первый будет, когда похудеет. Вот и стал.
Больше ко мне Миша не подходил, разонравилась, наверное. Я серая мышка всегда была. Да и разошлись потом дорожки быстро как-то.
* * *
Психотерапевт не должен нравится клиенту. Он работает с ним — до результата. И я, если человек подходит мне, вытаскиваю его из любой ямы несколькими словами. Говорить не надо много. Важно в нужное время нужные слова сказать. И работа здесь идёт на другом уровне. Может, это любовь. Скорее всего.
Супруга у меня тоже Миша зовут. Злющий. А чего — не понимаю...
