1919. Сентябрь, 24
Районы Москвы, Витебска, Чернигова, Воронежа и Тамбова объявлены Советом Обороны на военном положении.
Зинаида Гиппиус записала в «Черной книге»:
«Вчера объявление о 67 расстрелянных в Москве (профессора, общественные деятели, женщины). Сегодня о 29 — здесь [в Петрограде]… Ощущение тьмы и ямы. Тихого помешательства… умер Леонид Андреев, у себя, в Финляндии. Он не испытал нашего. Но он понимал правду. За это ему вечное уважение. Х. и Горький остались. Процветают.»
[Коняев Н. М. Русский хронограф. От Николая II до И. В. Сталина. 1894–1953 / Н. М. Коняев — «Центрполиграф», 2014]
1930. Сентябрь, 24
По обвинению в организации продовольственных трудностей расстреляно 48 руководителей промышленности.
«Дело 48 вредителей рабочего снабжения» было сфабриковано ОГПУ в 1930 году в ряду «вредительских» дел и затронуло во всесоюзном масштабе старых «буржуазных» специалистов, причастных к производству и распределению мясной и рыбной продукции в организациях «Союзмясо», «Союзрыба», «Союзплодоовощ» и соответствующих звеньях аппарата Наркомторга СССР.
22 сентября 1930 года в советской прессе было сообщено о раскрытии «контрреволюционной организации вредителей рабочего снабжения», а уже через 3 дня, 25 сентября, появилась информация об осуждении и расстреле 48 специалистов. Никакого открытого судебного процесса, как в «Шахтинском деле», например, проведено не было. Вместо этого в газетах опубликовали выдержки из признательных показаний подследственных.
По версии следствия, организация возглавлялась профессором Рязанцевым, бывшим помещиком, генерал-майором; профессором Каратыгиным, в прошлом октябристом (до революции — бывший главный редактор «Торгово-промышленной газеты» и «Вестника финансов»). Рядовые участники в большинстве своем тоже были «бывшими» (дворяне, бывшие царские офицеры, интенданты, бывшие рыбопромышленники, фабриканты и меньшевики). Организация якобы имела тесную связь с белогвардейской эмиграцией и представителями иностранного капитала, получая от них денежные средства и директивы, и была ответвлением других вредительских организаций — «Трудовой Крестьянской Партии» и «Союзного бюро ЦК РСДРП(м)».
ОГПУ приписало арестованным вредительство, «срывавшее все мероприятия, направленные к поднятию холодильного и мясного дела, чтобы, лишив страну мяса и приведя ее к голоду, облегчить возможность изменения существующей власти ... к установлению буржуазно-демократической республики». Соответственно, на вредителей возложили вину на дефицит мясной и рыбной продукции, возникший в 1930 г. в результате коллективизации.
После расстрела 48 «вредителей», началась чистка кадров, в результате которой многие торговые и промышленные организации отрасли были очищены от старых специалистов.
В 1957 году ряд подсудимых по этому делу был реабилитирован, стали публиковаться ранее запрещенные «вредительские» научные труды.
Источники и литература:
- Дело 48 вредителей рабочего снабжения (1930). Открытый список;
1936. Сентябрь, 24
Находясь в Нарымской ссылке покончил с собой Дмитрий Дмитриевич Донской (1881–1936) — видный деятель партии социалистов- революционеров (ПСР), политзаключенный и ссыльный с 1922 года, врач.
Дмитрий родился в Москве, в семье врача. Получал медицинское образование в Киевском, Венском и Мюнхенском университетах. С 1905 активно включился в революционную деятельность партии социал-революционеров, став к революционному 1917 одним из её руководителей. С первых дней Революции Донской — заместитель председателя Совета солдатских и рабочих депутатов Кавказкой армии, председатель президиума краевого Совета депутатов Кавказской армии и комиссар фронта, министр по военным и морским делам Закавказского комиссариата. На IV съезде ПСР в ноябре – декабре 1917 он был включен в состав ЦК партии социал-революционеров, возглавил военную комиссию для вооруженного сопротивления большевикам и практически стал вторым по влиянию лицом в партии.
На судебном процессе против правых эсеров в июне – августе 1922 года Верховным революционным трибуналом Дмитрий Дмитриевич Донской был приговорен в числе 14 других обвиняемых к расстрелу с отсрочкой приведения приговора в исполнение. В январе 1924 высшая мера наказания была заменена на пять лет тюрьмы, с учетом предварительного заключения с 1919. В августе 1924, по истечении срока заключения, он был отправлен в ссылку в село Парабель Нарымского края на три года.
В действительности ссылка оказалась пожизненной и продлилась 12 лет.
В ссылке Дмитрий Дмитриевич отошел от политической деятельности и активно занимался врачебной работой. А работы было предостаточно! В этом населенном пункте раньше никогда не было больницы, ее должны были перевезти сюда из Нарыма. В сельсовете доктору пообещали, что доставят «все оборудование».
Так описывал Донской свои первые впечатления:
«Весь инвентарь лежал в обломках и отрепьях; даже белье, годное к употреблению, оказалось сшитым из больничной марли, полупустая аптека состояла из каких-то допотопных кореньев и трав. Но самое главное — помещения под больницу не было... В отдельных селениях по рекам Кенге, Чузику и Парабели население никогда не видело медицинского персонала у себя в деревне, и там нередко можно было слышать об обмене одного порошка хины на теленка или овцу».
Он создал в селе Парабель больницу, организованную по самым современным требованиям того времени. Уже в 1930 году в Парабели была открыта больница городского типа — с канализацией, внутренним водопроводом, прекрасной операционной. Постепенно появились дезокамера, мертвецкая, солярий, общежитие для медперсонала, инфекционное отделение. Были открыты фельдшерские пункты в отделенных уголках района, расширилась сеть медицинских учреждений.
Донской вел переписку с Н. Семашко, нарком здравоохранения несколько раз помогал больнице в сибирской глубинке, он получал посылки от родственников из Москвы с новейшими изданиями по медицине и периодикой, смог реализовать идею «Ведущие врачи Томска едут в село». Вместе с будущим академиком Савиных они проводили сотни труднейших операций. На районных медицинских конференциях Парабельскую больницу и Дмитрия Дмитриевича всем ставили в пример...
Но при этом все годы жизни в Парабели Донской находился под пристальным вниманием ОГПУ.
Выписка из протокола заседания при Нарымском исполнительном комитете:
«Эсер Донской имеет связь с наркомздрава Н. Семашко и непосредственно от него получает денежные переводы и различные медикаменты, последнее дает Донскому больше шансов на поднятие своего авторитета среди местного населения, и Донской всем и каждому говорит: "Вот-де, советский аппарат слаб, не может мне ничего дать на улучшение больницы, так я сделаю это сам". Подобные вещи, конечно, действуют на психику населения и в корне подрывают авторитет местной власти»...
Не выдержав постоянного враждебного отношения к нему со стороны местного партийного и советского руководства, в условиях расширявшихся политических репрессий, он покончил с собой 24 сентября 1936 года.
Из материалов Нарымского окружного отдела НКВД.
Спецсообщение от 3 октября 1936 года:
«СОВ. СЕКРЕТНО
В дополнение к нашему спецсообщению ... сообщаем, что политссыльный эсер ДОНСКОЙ Д.Д., работавший заведующим Парабельской Районной больницей, будучи отданным под суд по линии Прокуратуры за халатное отношение к служебным обязанностям..., перед тем как встать перед судом, покончил жизнь самоубийством, путем отравления.
22 сентября с/г. Парабельским Народным судом было назначено к слушанию дало ДОНСКОГО и ему была вручена повестка. На Суд ДОНСКОЙ на явился и как потом было выяснено он оказался у себя на квартире сильно больным... С ухудшением состояния ДОНСКОГО, врачом КИСЕЛЕВЫМ было констатировано, что он отравился путем вспрыскивания себе морфия. Врачебная помощь оказалась безрезультатной, ДОНСКОЙ 25 сентября умер.
Произведенным обыском обнаружено четыре предсмертных письма оставленных ДОНСКИМ на имя сына, персонала больницы, Зав. Здравотдела КИСЕЛЕВА и Парабельского Нарсуда. (Копии писем прилагаются)»...
В свидетельстве о смерти указана дата — 24 сентября и причина — отравился.
Я. Яковлев, автор книги о Дмитрии Дмитриевиче Донском, так писал об истинных причинах его смерти:
«У народовольцев и эсеров наиболее достойной формой протеста российского революционера на каторге и в ссылке считалось самоубийство, самой распространенной формой последнего было отравление морфием. Поэтому в решении Дмитрия Дмитриевича видится не просто реакция уставшего и испуганного человека, а последний в его жизни протест против насилия, единственно оставшийся способ проявить свое моральное превосходство»...
В июле 1937 органами НКВД было сфабриковано дело о подготовке вооруженного восстания против советской власти мифической организацией «Сиббюро ПСР», роль организатора в Нарымском округе была приписана покойному Донскому.
29 октября 2004 у здания новой больницы в селе Парабель был установлен памятный знак «Основоположникам здравоохранения в Нарымском крае», на котором высечена надпись в память о Дмитрии Дмитриевиче Донском.
В 2015 году на доме в селе Парабель, где жил в ссылке Дмитрий Дмитриевич Донской установлена мемориальная доска.
Источники и литература:
- Бондаренко А.А., Красильников С.А. Дмитрий Дмитриевич Донской в Нарымской ссылке // Историческая наука на рубеже веков: Материалы Всероссийской научной конференции. Томск, 1999. Т. 2;
- Дмитрий Дмитриевич Донской / Сост. Я.А. Яковлев. Томск, 2000; Уразов СП. Инициалы «Д.Д.Д.» // Земля парабельская: Сб. научно-популярных очерков к 400-летию Нарыма. Томск, 1996;
- Я.А. Яковлев. Донской Дмитрий Дмитриевич // Энциклопедия Томской бласти. Томск, 2008. Т-1. С. 199–200.
- Яковлев Я.А. От мифа к истории, или снова о Д.Д. Донском // Труды ТОКМ. Т-13.
- Булгакова О. Донской Дмитрий в Нарымском крае // 16 декабря 2004 г.
1936. Сентябрь, 25
И.В. Сталин и А.А. Жданов отправили из Сочи телеграмму Л.М. Кагановичу, В.М. Молотову «и другим членам Политбюро»:
«Мы считаем абсолютно необходимым и спешным, чтобы тов. Ежов был бы назначен на пост народного комиссара внутренних дел. Ягода определенно показал себя явно неспособным разоблачить троцкистско-зиновьевский блок. ОГПУ отстает на четыре года в этом деле…»
[Коняев Н. М. Русский хронограф. От Николая II до И. В. Сталина. 1894–1953 / Н. М. Коняев — «Центрполиграф», 2014]
1937. Сентябрь, 25–26
Арестованы 82 человека, жителей Томска и Томской области, из них 49 человек были расстреляны
Назовем лишь пять имен:
◼ Вощинин Олег Александрович (1895–1937) — русский, преподаватель физики в Томске.
В годы Первой мировой служил в тяжелой артиллерии, в чине прапорщика. В 1920 году служил в НРА Дальневосточной республики командиром взвода артиллерии. Покинул ДВР по политическим мотивам. С 1920 года проживал в Томске, был преподавателем физики. 25 сентября 1937 года был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной кадетско-монархической организации «Союз спасения России». 4 октября того же года был приговорён к расстрелу тройкой и 13 октября расстрелян. Место захоронения неизвестно. Реабилитирован в апреле 1989.
◼ Еланцев Виктор Павлович (1881–1937) — русский, доцент Томского индустриального института.
Арестован 25 сентября 1937. Постановлением тройки НКВД по Запсибкраю за предполагаемую контрреволюционную пропаганду и агитацию 4 октября 1937 года был приговорен к ВМН. Расстрелян 13 октября 1937. Реабилитирован в июле 1957 «за отсутствием состава преступления».
◼ Кинев Прокопий Петрович (1898–1937) — русский, бригадир колхоза имени К. Маркса в селе Яр Томского района.
Арестован 25 сентября 1937. Приговором тройки УНКВД по Новосибирской области по обвинению в членстве в контрреволюционной кадетско-монархической организации 4 октября 1937 года был приговорен к ВМН. Расстрелян 14 октября 1937. Реабилитирован в ноябре 1959.
◼ Куцелев Нахим Товьевич (1990–1937) — еврей, работал дорожным мастером на станции Томск-I.
Арестован 24 сентября 1937. Решением тройки УНКВД по Новосибирской области по обвинению в членстве в контрреволюционной шпионско-диверсионной организации 19 октября 1937 года был приговорен к ВМН. Расстрелян 26 октября 1937. Реабилитирован в сентябре 1959 «за отсутствием состава преступления».
◼ Попович Станислав Павлович (1892–1937) — серб, электромонтер Томского бактериологического института.
Родился в Югославском селе в семье серба-объездчика Павла Поповича, при рождении носил имя Станко. До Первой мировой войны служил в Австрийской армии, за примерную службу был произведен в младшие унтер-офицеры. С началом войны, в 1914, попал в российский плен и был направлен в Томск. В 1916 был мобилизован в русскую армию и воевал на Болгарском фронте. В 1917 возвратился в Томск, занимался частной торговлей.
В 1920 принял советское подданство, вступил в члены ВКП(б). Во время чистки в 1929 из партии был исключен как «разоблаченный бывший частный торговец и нетактичное поведение в общественных местах как член ВКП(б)». Тем не менее был активным сторонником советской власти и даже своего старшего сына назвал имеем «Ленин наоборот» — Нинел.
Арестован 25 сентября 1937. Обвинен в причастности к контрреволюционной шпионско-диверсионной организации «Польская организация Войсковая», 26 октября 1937 решением ОСО НКВД СССР приговорен к ВМН, расстрелян 9 ноября 1937. В ноябре 1937 его жена обращалась с запросами о судьбе мужа в Томское ГО НКВД, ей ответили устно, что муж осужден по ст. 58 УК РСФСР на 10 лет заключения без права переписки и отправлен в дальние лагеря. Больше ничего не было известно.
В декабре 1957 постановлением военного трибунала Сибирского ВО Станислав Попович был посмертно реабилитирован за отсутствием состава преступления, его сын получил официальную справку, но так и не знал правды о судьбе отца. Только в апреле 1989 Нинел Станиславович Попович смог добиться реального свидетельства о смерти, в котором причиной смерти отца было указано — расстрел. Это было уже четвертое по счету свидетельство, все предыдущие были фальсифицированы. И много позже сын добился возможности ознакомиться с материалами дела отца.
Из материалов дела следовало:
«Никаких оснований для ареста С.П. Поповича у НКВД не было. На первом допросе 3 октября следователь НКВД Щербинин не ставил вопросов относительно принадлежности отца к какой-либо организации. Его спросили лишь о том, кого из бывших военнопленных, работающих в Бактине, он знает, и назвали три фамилии. Через четыре дня, после физических воздействий и угрозы расправы с семьей, Станислав Павлович признал себя виновным в том, что является участником контрреволюционной "Польской организации войсковой", и что названные ему работники Бактина также являются членами этой же организации, а двое из них, кроме того, были агентами германской и японской разведок...
Перед группой "Польской организации войсковой", работавшей в Бактине и состоявшей из семи человек, оказывается стояли две задачи:
— узнать количество находящейся на складе вакцины, добавить в нее отраву и отправить потребителям;
— подготовить вооруженной восстание против Советской власти.
Поповича обвинили в принадлежности к этой группе. По ее заданию он якобы скрытно оборвал проводку освещения склада, в котором хранилась вакцина. Затем, по указанию администрации Бактина, он восстановил электроосвещение, но одновременно определил количество вакцины на складе и сообщил об этом руководителю организации, который в течение всего следствия свою вину не признал»...
Более подробно о судьбе Станислава Павловича Поповича можно почитать в карточке Томского мартиролога, посмотреть фотографии, документы, переписку сына Нинела Станиславовича с разными инстанциями по поводу разрешения познакомиться с материалами архивно-следственного дела отца, и его воспоминания об отце.
Источники:
- БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области;
- Архив музея;
- Архив Н.С. Поповича;
Полную информацию о людях, названных в этой публикации, вы сможете посмотреть в их личных карточках Томского мартиролога.
Музей располагает электронной базой данных более чем на 200 тысяч человек, прошедших за годы советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и «троек», раскулачиваний и массовых депортаций народов.
