Бран
Внизу, во дворе, Рикон бегал с волками.
Бран наблюдал за происходящим со своего места у окна. Куда бы ни пошел мальчик, Серый Ветер оказывался там первым, забегая вперед, чтобы отрезать ему путь, пока Рикон не увидел его, не закричал от восторга и не бросился бежать в другом направлении. Лохматый Пес бежал за ним по пятам, крутясь и огрызаясь, если другие волки подходили слишком близко. Его мех потемнел, пока он не стал совсем черным, а глаза горели зеленым огнем. Лето Брана пришел последним. Он был серебристо-дымчатым, с глазами желтого золота, которые видели все, что можно было увидеть. Меньше, чем Серый Ветер, и более осторожный. Бран считал его самым умным в выводке. Он слышал задыхающийся смех своего брата, когда Рикон мчался по утрамбованной земле на маленьких детских ножках.
У него защипало глаза. Он хотел быть там, внизу, смеяться и бегать. Разозлившись на эту мысль, Бран смахнул слезы кулаками, прежде чем они успели пролиться. Его восьмые именины пришли и прошли. Теперь он был почти взрослым мужчиной, слишком старым, чтобы плакать.
- Это была просто ложь, - с горечью сказал он, вспомнив ворона из своего сна. - Я не умею летать. Я даже бегать не могу.
- Все вороны лгуны, - согласилась старая Нэн, сидя в кресле и занимаясь рукоделием. - Я знаю историю о вороне.
- Я не хочу больше никаких историй, - отрезал Бран раздраженным голосом. Когда-то ему нравилась старая Нэн и ее истории. Раньше. Но теперь все было по-другому. Теперь они оставляли ее с ним на весь день, чтобы присматривать за ним, убирать за ним и не давать ему чувствовать себя одиноким, но она только усугубляла ситуацию. - Я ненавижу твои глупые истории.
Старуха беззубо улыбнулась ему.
- Мои истории? Нет, мой маленький лорд, не мои. Эти истории были до меня и после меня, и до вас тоже.
Она была очень уродливой старухой, злобно подумал Бран; сморщенная, почти слепая, слишком слабая, чтобы подниматься по лестнице, и лишь несколько прядей седых волос прикрывали пятнистую розовую кожу головы. Никто на самом деле не знал, сколько ей было лет, но его отец сказал, что ее называли Старой Нэн, когда он сам был ещё мальчиком. Наверняка она была самым старым человеком в Винтерфелле, а может быть, и самым старым человеком во всех Семи Королевствах. Нэн приехала в замок в качестве кормилицы для Брандона Старка, чья мать умерла при родах. Он был старшим братом лорда Рикарда, деда Брана, или, возможно, младшим братом, или братом отца лорда Рикарда. Иногда старая Нэн рассказывала это так, а иногда по-другому. Во всех историях маленький мальчик умер в три года от летней простуды, но старая Нэн осталась в Винтерфелле со своими собственными детьми. Она потеряла обоих своих сыновей на войне, когда король Роберт занял трон, а ее внук был убит на стенах Пайка во время восстания Бейлона Грейджоя. Ее дочери давным-давно вышли замуж, переехали и умерли. Все, что осталось от ее собственной крови, - это Ходор, простодушный великан, работавший в конюшнях, но старая Нэн просто жила дальше, занимаясь своим рукоделием и рассказывая свои истории.
- Мне все равно, чьи это истории, - сказал ей Бран, - я их ненавижу.
Ему не нужны были истории, и он не хотел слушать старую Нэн. Он хотел видеть своих мать и отца. Ему хотелось побегать, а Лето бежал бы рядом с ним вприпрыжку. Он хотел взобраться на разрушенную башню и скормить кукурузу воронам. Он хотел снова покататься на своем пони со своими братьями. Он хотел, чтобы все было так, как было раньше.
- Я знаю историю о мальчике, который ненавидел сказки, - сказала старая Нэн со своей глупой улыбочкой, ее иголки все время двигались, щелк-щелк-щелк, пока Бран не был готов накричать на нее.
Он знал, что все уже никогда не будет так, как раньше. Ворон обманом заставил его взлететь, но когда он проснулся, то был сломлен, и мир изменился. Они все бросили его: его отец, его мать, его сестры и даже его незаконнорожденный брат Джон. Его отец пообещал, что он поедет в Королевскую Гавань на настоящей лошади, но они отправились без него. Мейстер Лювин послал птицу за лордом Эддардом с посланием, другую - матери, а третью - Джону на Стене, но ответов не последовало.
- Часто птицы теряются, дитя, - сказал ему мейстер. - Отсюда до Королевской гавани много миль и много ястребов, возможно, послание не дошло до них.
И все же Брану казалось, что все они умерли, пока он спал... или, возможно, Бран умер, и они забыли о нем. Джори, и сир Родрик, и Вайон Пул тоже ушли, и Халлен, и Харвин, и Толстый Том, и четверть стражи.
Только Робб и малыш Рикон все еще были здесь, и Робб изменился. Теперь он был Роббом Лордом или пытался им стать. Он носил настоящий меч и никогда не улыбался. Его дни были потрачены на то, чтобы тренировать стражу и упражняться в фехтовании, заставляя двор звенеть от звона стали, а Бран одиноко наблюдал за этим из своего окна. По ночам он уединялся с мейстером Лювином, разговаривая или просматривая бухгалтерские книги. Иногда он выезжал верхом с Халлисом Молленом и пропадал на несколько дней, посещая отдаленные крепости. Всякий раз, когда он отсутствовал больше чем день, Рикон плакал и спрашивал Брана, вернется ли Робб когда-нибудь. Даже когда он был дома, в Винтерфелле, у Робба Лорда, казалось, было больше времени для Халлиса Моллена и Теона Грейджоя, чем для своих братьев.
- Я могла бы рассказать тебе историю о Брандоне Строителе, - сказала Старая Нэн. - Она всегда была твоей любимой.
Тысячи и тысячи лет назад Брандон Строитель возвел Винтерфелл, а некоторые говорили, что и Стену. Бран знал эту историю, но она никогда не была его любимой. Возможно, кому-то из других Брандонов понравилась эта история. Иногда Нэн разговаривала с ним так, как будто он был ее Брандоном, ребенком, которого она нянчила много лет назад, а иногда она путала его с его дядей Брандоном, который был убит Безумным королем еще до рождения Брана. Однажды мать сказала ему, что она прожила так долго, что все Брандоны Старки превратились в ее сознании в одного человека.
- Это не мое любимое, - сказал он. - Моими любимыми были страшные.
Он услышал снаружи какую-то возню и снова повернулся к окну. Рикон бежал через двор к сторожке у ворот, волки следовали за ним, но башня была обращена не в ту сторону, чтобы Бран мог видеть, что происходит. Он в отчаянии ударил себя кулаком по бедру и ничего не почувствовал.
- О, мое милое летнее дитя, - тихо сказала старая Нэн, - что ты знаешь о страхе? Страх - это перед зимой, мой маленький лорд, когда выпадает снег глубиной в сотню футов и с севера воет ледяной ветер. Страх - это долгая ночь, когда солнце прячет свой лик на долгие годы, и маленькие дети рождаются, живут и умирают во тьме, в то время как лютоволки становятся изможденными и голодными, а белые ходоки бродят по лесам.
- Ты имеешь в виду Других, - ворчливо сказал Бран.
- Другие, - согласилась Старая Нэн. - Тысячи и тысячи лет назад наступила зима, которая была такой холодной, суровой и бесконечной, какую не помнил никто из людей. Наступила ночь, которая длилась целое поколение, и короли дрожали от холода и умирали в своих замках, как свинопасы в своих лачугах. Женщины душили своих детей, чтобы не видеть, как они умирают с голоду, и плакали, и чувствовали, как слезы замерзают у них на щеках.
Ее голос и иглы затихли, и она взглянула на Брана бледными, затуманенными глазами и спросила:
- Итак, дитя. Тебе нравятся такие истории?
- Ну, - неохотно сказал Бран, - да, только...
Старая Нэн кивнула.
- В этой тьме Другие пришли в первый раз, - сказала она, пока ее иглы щелкали, щелк-щелк-щелк. - Они были холодными существами, мертвыми тварями, которые ненавидели железо, огонь и прикосновение солнца, и каждое существо с горячей кровью в жилах. Они проносились над крепостями, городами и королевствами, десятками уничтожали героев и армии, оседлав своих бледных мертвых коней и возглавив полчища убитых. Все мечи людей не могли остановить их наступление, и даже девы и грудные младенцы не находили в них жалости. Они охотились за служанками в замерзших лесах и кормили своих мертвых слуг плотью человеческих детей.
Ее голос стал очень тихим, почти до шепота, и Бран поймал себя на том, что наклоняется вперед, прислушиваясь.
- Так вот, это были дни до прихода андалов, и задолго до того, как женщины бежали за узкое море из городов Ройна, и сто королевств тех времен были королевствами Первых людей, которые отняли эти земли у детей леса. И все же кое-где в лесной чаще дети все еще жили в своих деревянных городах и полых холмах, и лица на деревьях следили за ними. Итак, когда холод и смерть наполнили землю, последний герой решил разыскать детей в надежде, что их древняя магия сможет вернуть то, что потеряли армии людей. Он отправился в мертвые земли с мечом, лошадью, собакой и дюжиной спутников. Долгие годы он искал, пока не отчаялся когда-либо найти детей леса в их тайных городах. Один за другим погибли его друзья, и его лошадь, и, наконец, даже его собака, а его меч замерз так сильно, что лезвие сломалось, когда он попытался им воспользоваться. А Другие почуяли в нем горячую кровь и бесшумно пошли по его следу, преследуя его со стаями бледно—белых пауков, больших, как гончие...
Дверь с грохотом распахнулась, и сердце Брана подскочило к горлу от внезапного страха, но это был всего лишь мейстер Лювин, а Ходор маячил на лестнице позади него.
- Ходор! - объявил, по своему обыкновению, мальчик-конюх, широко улыбаясь им всем.
Мейстер Лювин не улыбался.
- У нас гости, - объявил он, - и требуется твое присутствие, Бран.
- Я сейчас слушаю историю, - пожаловался Бран.
- Истории подождут, мой маленький лорд, и когда ты вернешься к ним, они будут здесь, - сказала старая Нэн. - Посетители не столь терпеливы, и часто они рассказывают свои собственные истории.
- Кто? - спросил Бран мейстера Лювина.
- Тирион Ланнистер и несколько человек из Ночного дозора с вестью от твоего брата Джона. Робб сейчас встречается с ними. Ходор, ты не поможешь Брану спуститься в зал?
- Ходор!
Ходор радостно согласился. Он пригнулся, чтобы просунуть свою огромную лохматую голову под дверь. Ходор был почти семи футов ростом. Трудно было поверить, что он был той же крови, что и старая Нэн. Брану стало интересно, станет ли он таким же маленьким, как его прабабушка, когда состарится. Это казалось маловероятным, даже если бы Ходор дожил до тысячи лет.
Ходор поднял Брана так легко, словно тот был тюком сена, и прижал его к своей массивной груди. От него всегда слегка пахло лошадьми, но это был неплохой запах. Его мускулистые руки были покрыты спутанными каштановыми волосами.
- Ходор, - повторил он. Теон Грейджой однажды заметил, что Ходор мало что знает, но никто не мог усомниться в том, что он знает свое имя. Старая Нэн закудахтала, как курица, когда Бран сказал ей об этом, и призналась, что настоящее имя Ходора - Уолдер. По ее словам, никто не знал, откуда взялся Ходор, но когда он начал это произносить, они стали называть его так. Это было единственное слово, которое у него было.
Они оставили старую Нэн в комнате в башне с ее иглами и воспоминаниями. Ходор что-то беззвучно напевал, неся Брана вниз по ступенькам и через галерею, а мейстер Лювин следовал за ним, спеша поспевать за широкими шагами конюха.
Робб восседал на высоком отцовском троне, одетый в кольчугу и вареную кожу, с суровым лицом Робба Лорда. Теон Грейджой и Халлис Моллен стояли позади него. Дюжина гвардейцев выстроилась вдоль серых каменных стен под высокими узкими окнами. В центре комнаты стоял гном со своими слугами и четырьмя незнакомцами в черном Ночного дозора. Бран почувствовал гнев в зале в тот момент, когда Ходор внес его в двери.
- Любому бойцу Ночного дозора рады здесь, в Винтерфелле, так долго, как он пожелает остаться, - говорил Робб голосом Робба Лорда. Его меч лежал на коленях, обнаженная сталь была видна всему миру. Даже Бран знал, что значит приветствовать гостя с обнаженным мечом.
- Любой человек из Ночного дозора, - повторил гном, - но не я, я правильно понимаю, что ты имеешь в виду, мальчик?
Робб встал и указал на маленького человечка своим мечом.
- Я здесь лорд, пока мои мать и отец в отъезде, Ланнистер. Я тебе не мальчик.
- Если ты лорд, ты мог бы научиться вежливости лорда, - ответил гном, игнорируя направленное ему в лицо острие меча. - Похоже, твой незаконнорожденный брат унаследовал все достоинства твоего отца.
- Джон, - выдохнул Бран, вырываясь из объятий Ходора.
Гном повернулся, чтобы посмотреть на него.
- Значит, это правда, мальчик жив. Я с трудом мог в это поверить. Вас, Старков, трудно убить.
- Вам, Ланнистерам, лучше запомнить это, - сказал Робб, опуская меч. - Ходор, приведи сюда моего брата.
- Ходор, - сказал Ходор и, улыбаясь, потрусил вперед и усадил Брана на высокое место Старков, где сидели лорды Винтерфелла с тех пор, как они называли себя королями Севера. Сиденье было из холодного камня, гладко отполированного бесчисленными подошвами; резные головы лютоволков скалились на концах его массивных подлокотников. Бран сжал их, когда сидел, свесив бесполезные ноги. На огромном сиденье он чувствовал себя наполовину ребенком.
Робб положил руку ему на плечо.
- Ты сказал, что у тебя было дело к Брану. Что ж, вот и он, Ланнистер.
Брану стало не по себе от взгляда Тириона Ланнистера. Один глаз был черным, другой - зеленым, и оба смотрели на него, изучая, взвешивая.
- Мне говорили, что ты был отличным скалолазом, Бран, - сказал наконец гном. - Скажи мне, как случилось, что ты упал в тот день?
- Я не падал, - настаивал Бран. Он никогда не падал, никогда, никогда, никогда.
- Ребенок ничего не помнит ни о падении, ни о подъеме, который ему предшествовал, - мягко сказал мейстер Лювин.
- Любопытно, - сказал Тирион Ланнистер.
- Мой брат здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, Ланнистер, - коротко сказал Робб. - Делай свои дела и иди своей дорогой.
- У меня есть для тебя подарок, - сказал гном Брану. - Тебе нравится ездить верхом, мальчик?
Мейстер Лювин вышел вперед.
- Милорд, у ребенка отнялись ноги. Он не может сидеть на лошади.
- Чепуха, - сказал Ланнистер. - С подходящей лошадью и правильным седлом даже калека сможет ездить верхом.
Это слово словно нож вонзилось Брану в сердце. Он почувствовал, как непрошеные слезы навернулись ему на глаза.
- Я не калека!
- Тогда я не гном, - сказал гном, скривив рот.
- Мой отец будет рад это услышать, - рассмеялся Грейджой.
- Какую лошадь и седло вы предлагаете? - спросил мейстер Лювин.
- Умная лошадь, - ответил Ланнистер. - Мальчик не может использовать свои ноги, чтобы командовать животным, поэтому нужно приспособить лошадь к всаднику, научить ее реагировать на поводья, на голос. Я бы начал с годовалого жеребенка, у которого нет старых тренировок, от которых нужно отучаться.
Он вытащил из-за пояса свернутую бумагу.
- Отдай это своему шорнику. Он позаботится обо всем остальном.
Мейстер Лювин взял бумагу из рук гнома, любопытный, как маленькая серая белочка. Он развернул его, изучил.
- Понимаю. Вы прекрасно рисуете, милорд. Да, это должно сработать. Я должен был сам об этом подумать.
- Мне это далось легче, мейстер. Это не так уж сильно отличается от моих собственных седел.
- Я действительно смогу ездить верхом? - спросил Бран. Он хотел им верить, но боялся. Возможно, это была просто очередная ложь. Ворон обещал ему, что он сможет летать.
- Ты сможешь, - сказал ему гном. - И я клянусь тебе, мальчик, верхом на лошади ты будешь таким же высоким, как любой из них.
Робб Старк казался озадаченным.
- Это какая-то ловушка, Ланнистер? Что для тебя Бран? Почему ты хочешь помочь ему?
- Твой брат Джон попросил меня об этом. А в моем сердце есть нежное местечко для калек, бастардов и сломанных вещей.
Тирион Ланнистер приложил руку к сердцу и ухмыльнулся.
Дверь во двор распахнулась настежь. Солнечный свет струился по залу, когда Рикон ворвался внутрь, запыхавшись. Лютоволки были с ним. Мальчик остановился у двери с широко раскрытыми глазами, но волки двинулись дальше. Их глаза нашли Ланнистера, или, возможно, они уловили его запах. Лето начал рычать первым. Серый Ветер подхватил. Они направились к гному, один справа, другой слева.
- Волкам не нравится твой запах, Ланнистер, - прокомментировал Теон Грейджой.
- Возможно, мне пора откланяться, - сказал Тирион. Он сделал шаг назад... и Лохматый Пес вышел из тени позади него, рыча. Ланнистер отпрянул, и Лето бросился на него с другой стороны. Он отшатнулся, нетвердо держась на ногах, и Серый Ветер вцепился ему в руку, вцепившись зубами в рукав и вырвав клочок ткани.
- Нет! - крикнул Бран с высокого сиденья, когда люди Ланнистера потянулись за своим оружием. - Лето, сюда. Лето, ко мне!
Лютоволк услышал голос, взглянул на Брана и снова на Ланнистера. Он отполз назад, подальше от гнома, и устроился под болтающимися ногами Брана.
Робб затаил дыхание. Он выдохнул это со вздохом и позвал:
- Серый Ветер.
Его лютоволк двинулся к нему, быстро и бесшумно. Теперь остался только Лохматый Пес, рычащий на гнома, его глаза горели зеленым огнем.
- Рикон, позови его, - крикнул Бран своему младшему брату, и Рикон вспомнил о себе и закричал: Домой, Лохматый, сейчас же домой. Черный волк в последний раз рыкнул на Ланнистера и подскочил к Рикону, который крепко обнял его за шею.
Тирион Ланнистер развязал свой шарф, вытер лоб и сказал ровным голосом:
- Как интересно.
- С вами все в порядке, милорд? - спросил один из его людей с мечом в руке. Говоря это, он нервно поглядывал на лютоволков.
- У меня порван рукав, а штаны необъяснимо промокли, но ничто не пострадало, кроме моего достоинства.
Даже Робб выглядел потрясенным.
- Волки... Я не знаю, почему они это сделали...
- Без сомнения, они приняли меня за обед. - Ланнистер чопорно поклонился Брану. - Я благодарю вас за то, что вы отозвали их, юный сир. Уверяю вас, они сочли бы меня совершенно неудобоваримым. А теперь я действительно ухожу.
- Минутку, милорд, - сказал мейстер Лювин. Он подошел к Роббу, и они прижались друг к другу, перешептываясь. Бран попытался расслышать, о чем они говорят, но их голоса были слишком тихими.
Робб Старк наконец вложил свой меч в ножны.
- Я... возможно, я поторопился с тобой, - сказал он. - Ты оказал Брану любезность, и, что ж...
Робб с усилием взял себя в руки.
- Гостеприимство Винтерфелла в твоем распоряжении, если ты этого желаешь, Ланнистер.
- Избавь меня от своих фальшивых любезностей, мальчик. Ты не любишь меня и не хочешь, чтобы я был здесь. Я видел гостиницу за вашими стенами, в зимнем городе. Я найду там кровать, и нам обоим будет легче спать. За несколько медяков я, возможно, даже найду симпатичную девушку, которая согреет мне простыни. - Он заговорил с одним из черных братьев, стариком с искривленной спиной и спутанной бородой. - Йорен, мы отправляемся на юг на рассвете. Ты, без сомнения, найдешь меня на дороге.
С этими словами он направился к выходу, с трудом преодолев холл на своих коротких ножках, мимо Рикона и вышел за дверь. Его люди последовали за ним.
Четверо из Ночного дозора остались. Робб неуверенно повернулся к ним.
- Я приготовил комнаты, и вы не найдете недостатка в горячей воде, чтобы смыть дорожную пыль. Я надеюсь, вы окажете нам честь сегодня вечером за столом.
Он произнес эти слова так неловко, что даже Бран обратил на это внимание; это была речь, которую он выучил, а не слова от чистого сердца, но черные братья все равно поблагодарили его.
Лето последовал за ними по ступеням башни, когда Ходор отнес Брана обратно в его постель. Старая Нэн спала в своем кресле. Ходор сказал Ходор, поднял свою прабабушку и унес ее, тихо похрапывающую, в то время как Бран лежал и размышлял. Робб пообещал, что сможет пировать с Ночным дозором в Большом зале.
- Лето, - позвал он. Волк запрыгнул на кровать. Бран обнял его так крепко, что он почувствовал горячее дыхание на своей щеке.
- Теперь я смогу ехать верхом, - прошептал он своему другу. - Скоро мы сможем отправиться на охоту в лес, поживем - увидим.
Через некоторое время он заснул.
Во сне он снова карабкался, подтягиваясь к древней башне без окон, его пальцы с трудом пробирались между почерневшими камнями, ноги скребли в поисках опоры. Он поднимался все выше и выше, сквозь облака, в ночное небо, а башня по-прежнему возвышалась перед ним. Когда он остановился, чтобы посмотреть вниз, у него закружилась голова, и он почувствовал, что его пальцы соскальзывают. Бран закричал и вцепился в него изо всех сил. Земля была в тысяче миль под ним, и он не мог летать. Он не мог летать. Он подождал, пока его сердце перестанет колотиться, пока он сможет дышать, и снова начал подниматься. Не было другого пути, кроме как подняться. Высоко над собой, очерченные на фоне огромной бледной луны, ему показалось, что он видит очертания горгулий. Его руки болели, но он не осмеливался отдыхать. Он заставил себя карабкаться быстрее. Горгульи наблюдали, как он поднимается. Их глаза горели красным, как раскаленные угли в жаровне. Возможно, когда-то они были львами, но теперь стали искривленными и гротескными. Бран слышал, как они перешептываются друг с другом мягкими каменными голосами, которые было страшно слышать. Он не должен слушать, сказал он себе, он не должен слышать, пока он их не слышит, он в безопасности. Но когда горгульи оторвались от камня и спустились по стене башни к тому месту, где цеплялся Бран, он понял, что все-таки не в безопасности.
- Я не слышал, - плакал он, когда они подходили все ближе и ближе, - я не слышал, я не слышал.
Он проснулся, задыхаясь, заблудившись в темноте, и увидел нависшую над ним огромную тень.
- Я не слышал, - прошептал он, дрожа от страха, но затем тень произнесла Ходор и зажгла свечу у кровати, и Бран вздохнул с облегчением.
Ходор смыл с него пот теплой влажной тряпкой и одел его ловкими и нежными руками. Когда пришло время, он отнес его вниз, в Большой зал, где у камина был накрыт длинный стол на козлах. Место лорда во главе стола оставалось пустым, но Робб сидел справа от него, а Бран напротив него. В тот вечер они съели молочного поросенка, пирог с голубятиной и репу, вымоченную в масле, а потом повар пообещал медовые соты. Лето выхватывал объедки со стола из рук Брана, в то время как Серый Ветер и Лохматый Пес дрались из-за кости в углу. Собаки Винтерфелла теперь и близко не подошли бы к залу. Поначалу Брану это показалось странным, но он постепенно привык к этому.
Йорен был старшим среди черных братьев, поэтому управляющий усадил его между Роббом и мейстером Лювином. От старика исходил кислый запах, как будто он давно не мылся. Он вгрызся в мясо зубами, надломил ребра, чтобы высосать костный мозг, и пожал плечами при упоминании Джона Сноу.
- Проклятие сира Аллисера, - проворчал он, и двое его спутников рассмеялись, чего Бран не понял. Но когда Робб спросил о новостях об их дяде Бенджене, братья зловеще притихли.
- В чем дело? - спросил Бран.
Йорен вытер пальцы о жилет.
- У меня плохие новости, милорды, и жестокий способ расплатиться с вами за мясо и мед, но человек, задающий вопрос, должен получить ответ. Старк ушел.
Один из мужчин сказал:
- Старый Медведь послал его искать Уэймара Ройса, и он долго не возвращается, милорд.
- Слишком долго, - сказал Йорен. - Больше всего похоже, что он мертв.
- Мой дядя не умер, - громко сказал Робб Старк, в его голосе слышался гнев. Он поднялся со скамьи и положил руку на рукоять своего меча. - Ты меня слышишь? Мой дядя не умер!
Его голос зазвенел, отражаясь от каменных стен, и Брану внезапно стало страшно.
Старый, кисло пахнущий Йорен поднял на Робба равнодушный взгляд.
- Как скажете, милорд, - сказал он. Он пососал кусочек мяса, зажатый между зубами.
Младший из братьев неловко заерзал на своем стуле.
- Ни один человек на Стене не знает лес с привидениями лучше, чем Бенджен Старк. Он найдет дорогу назад.
- Что ж, - сказал Йорен, - может быть, он это сделает, а может быть, и нет. Хорошие люди и раньше заходили в эти леса и никогда оттуда не выходили.
Все, о чем мог думать Бран, была история старой Нэн о Других и последнем герое, преследуемом по белому лесу мертвецами и пауками размером с гончих. На мгновение он испугался, пока не вспомнил, чем закончилась эта история.
- Дети помогут ему, - выпалил он, - дети леса!
Теон Грейджой хихикнул, а мейстер Лювин сказал:
- Бран, дети леса были мертвы и исчезли тысячи лет назад. Все, что от них осталось, - это лица на деревьях.
- Здесь, внизу, может быть, это и правда, мейстер, - сказал Йорен, - но кто скажет, что там, за Стеной? Там, наверху, человек не всегда может отличить живое от мертвого.
В тот вечер, после того как тарелки были убраны, Робб сам отнес Брана в постель. Серый Ветер шел впереди, а Лето не отставал ни на шаг. Его брат был силен для своего возраста, а Бран был легким, как тюк тряпья, но лестница была крутой и темной, и к тому времени, когда они добрались до верха, Робб тяжело дышал.
Он уложил Брана в постель, укрыл его одеялами и задул свечу. Некоторое время Робб сидел рядом с ним в темноте. Брану хотелось поговорить с ним, но он не знал, что сказать.
- Мы найдем для тебя лошадь, я обещаю, - прошептал наконец Робб.
- Они когда-нибудь вернутся? - спросил его Бран.
- Да, - сказал Робб с такой надеждой в голосе, что Бран понял, что он слышит своего брата, а не только Робба Лорда. - Мама скоро вернется домой. Может быть, мы сможем выехать навстречу ей, когда она приедет. Разве это не удивило бы ее, увидев тебя верхом на лошади?
Даже в темной комнате Бран почувствовал улыбку брата.
- А потом мы поедем на север, чтобы посмотреть на Стену. Мы даже не скажем Джону, что приедем, мы просто будем там однажды, ты и я. Это будет настоящее приключение.
- Приключение, - задумчиво повторил Бран. Он услышал, как всхлипнул его брат. В комнате было так темно, что он не мог видеть слез на лице Робба, поэтому он потянулся и нашел его руку. Их пальцы переплелись.