Елена Сергеевна ехала на своём новенькой иномарке по центру города и подпевала певице из автомагнитолы, которая пела о любви, верности и разлуке с любимым. Эта тема всегда задевала самые потаённые струны её доброй души, хоть судьба и обделила её настоящей любовью и верностью. Но об этом позже. А пока, она просто торопилась на встречу с потенциальным клиентом и настроение было весьма приподнятое.
При выезде с моста на широкий проспект образовалась пробка.
— Десять утра, четырёхполосная дорога, не час пик и откуда здесь затор? Вот мне только опоздать не хватало! — встревожено произнесла Елена Сергеевна и вышла из машины.
Впереди, через несколько машин, огромный мужчина с лысой головой и лицом бульдога, на повышенных тонах разговаривал со стареньким, щуплым мужичком, водителем такой же старой развалюхи, рождённой, скорее всего, ещё лет тридцать назад с шашкой такси на крыше. Строгий гаишник вторил водителю внедорожника, составляя протокол прямо на капоте машины полиции.
— Так он же без поворотника резко налево поехал! Как я мог предвидеть такой манёвр? Здесь же знак есть - поворот налево запрещён. Этот джип притормозил и я стал его объезжать, а он взял и налево. Здесь я пострадавший от неумелых действий этого бугая! — пытался оправдаться пожилой мужчина, чем вызвал ещё больший гнев со стороны своего оппонента.
— К сожалению нет никаких доказательств ваших слов. Страховка у вас вчера закончилась, так что лучше сейчас заплатите за ремонт потерпевшему и езжайте своей дорогой, а лучше сразу страховку оформите, а то, не ровен час, ещё кого своим "отечественным недоразумением" зацепите. Тогда точно без штанов останетесь, — пригрозил старику гаишник, требуя подписать протокол.
— Нет, ну вы только подумайте! Ведь всё же говорит о том, что таксист прав! — вмешалась в спор Елена Сергеевна, и вид у неё при этом, был весьма убедительный.- Вот смотрите, внедорожник стоит мордой налево, перекрыв обе полосы. Тем более поворот был на запрещающий знак и с крайней правой полосы, иначе как вы объясните положение автомобиля? И бампер с царапинами, как раз на сгибе слева. Или вы думаете, что старенькая "шестёрка" смогла развернуть двухтонный внедорожник лёгким касанием?
В этот момент она неожиданно вынула из сумочки пятитысячные купюры. Три вложила в огромную лапищу бритоголового мужчины с лицом бульдога, а одну положила прямо на лист протокола перед лицом полицейского со словами: "Этого, надеюсь, хватит и на шлифовку бампера, и на компенсацию за нелепый вызов сотрудника. А иначе я сейчас вызову своего адвоката, и мы ещё посмотрим кто прав, а кто виноват!"
Ушлый гаишник тут же разорвал протокол, сел в машину и был таков. Водитель внедорожника ещё что-то пытался возразить, но решительная и грамотная речь Елены Сергеевны и чувство собственной вины в происшествии остановили его от дальнейших разбирательств и угроз в адрес старика-таксиста. Он молча сел в свою огромную машину и дал по газам.
— Милочка вы моя! Я всё отдам, — почти со слезами на глазах, шептал несчастный старик. Он взял в свои натруженные руки холёную ручку Елены и даже попытался её поцеловать, но женщина отдёрнула руку:
— Да ну бросьте Вы, я просто очень опаздываю и могу потерять в разы больше из-за опоздания. И вообще, я за справедливость! А вы будьте впредь осторожнее, и сделайте уже страховку, а то и вправду без штанов останетесь, — уже с улыбкой произнесла женщина и села в машину.
Отъехав от места происшествия несколько сот метров и размышляя о случившемся, она вдруг вспомнила момент, когда несчастный старик, из чувства благодарности, попытался поцеловать ей руку. Елена Сергеевна ещё тогда заметила страшный шрам на его руке, но не придала этому значения. А сейчас ей показалось, что она уже где-то его видела. И этот, немного скрипучий голос, тоже показался ей до боли знакомым. Женщина включила поворотник и даже съехала на обочину, чтобы вспомнить...
— Боже! Ведь прошло столько лет! А я сейчас даже не запомнила номер машины, чтобы найти тебя! Вот же дурёха!
Она обернулась назад, но места происшествия не было видно за потоком машин, да и вряд ли старик ещё стоял там.
— Я обязательно найду тебя, мой хороший! Мой самый добрый сосед дядя Витя! Это был ты! В этом нет сомнения!
Елена Сергеевна даже прослезилась, но потом взяла себя в руки, подтёрла растёкшуюся под глазами тушь и поспешила на встречу.
Детство Елены выпало на «лихие» девяностые, и она с содроганием вспоминала эти времена. Их семья жила в небольшом, провинциальном городе с градообразующим предприятием, на котором работал отец, рынком и одной гостиницей, в которой работала мама. Зарплату либо задерживали, либо не давали вообще, и семья находилась в крайней нужде. К тому же папа часто пил и выгонял их с мамой из дома. Их маленькая квартирка на первом этаже, раньше принадлежала матери отца, сварливой, необразованной женщине, которая никогда не питала тёплых чувств ни к внучке, ни, тем более, к невестке и часто, при жизни, называла их иждивенками. Зато своего пьющего и, вечно хмурого сынка, обожала и всячески его защищала.
— Ишь ты! Живут в хоромах, да ещё и не довольны! Сами то откуда повылазили? Надька с детдома, приживалка, и дочь воспитала хамкой и упрямицей! Нет бы бабке уважение выказать, а она насупится и молчит, как рыба! Если б не моя пенсия, с голодухи бы померли, отродье детдомовское! — бубнила старуха, называя "хоромами" свою утлую двушку с крошечной кухонькой, в которой ремонт не делался уже пару десятков лет и старые, выцветшие обои кое-где свисали, как напоминание о пережитых потопах и промерзаниях.
Мать Елены всегда молча реагировала на нападки свекрови, а маленькая Лена, либо пряталась за мать и начинала тихонько всхлипывать, либо убегала к соседям, доброму дяде Вите, работающему лесничим в местном лесхозе и его сыну Славику, который был чуть постарше Леночки и, считая её почти что сестрёнкой, любил и защищал от местной детворы.
Потом бабку прибрал к рукам Господь и отец, и без того, вечно хмурый и пьяный, стал поднимать руку на жену и дочку. Бывало, что они и ночевали у доброго соседа, за что отец Лены, даже пытался его побить. Но дядя Витя, хоть и был гораздо старше Лениного отца, в обиду себя не дал и даже пригрозил, что в следующий раз сдаст дебошира в милицию.
У дяди Вити была красавица жена. Лена её не помнила, как и Славик. Она умерла молодой, сразу после рождения сыночка. У них очень долго не было детей и они уже смирились со своей долей бездетной семьи. Часто нянчили соседских ребятишек. Дядя Витя делал разные поделки и игрушки из дерева, а его жена Анюта, швея по профессии, обшивала местную ребятню, перешивая на них то мужнины рубахи, вышедшие из моды, то свои юбки и платья, которые, со временем, становились малы.
Анюта была женщиной из интеллигентной семьи, много читала и все дети из округи любили приходить в их двор, чтобы послушать, как она рассказывает сказки и разные истории, прочитанные ею в детстве и юности. К сорока годам, поняв, что своих деток им не видать, они уж было собрались взять ребёночка из дома малютки, как вдруг, однажды на работе в швейном цеху, Анюте стало плохо. Её затошнило и она едва не потеряла сознание.
— Жара, да и за машинкой целый день. Тут кому хочешь худо станет, — сетовала на плохое состояние Анюты и на отсутствие вентиляции мастер швейного цеха Полина Геннадьевна, полная и добрая женщина.
А через пару дней Анюту потянуло на солёненькое и она за раз могла съесть пяток бочковых помидор и целую селёдину.
На приёме у врача Анюта чувствовала себя неуютно. Ей почти сорок, муж постарше, а её тошнит, как наблудившую студентку.
— Ну что, дамочка, рожать будем или поздновато уже? Я бы не советовал. Возраст, милочка, а роды у Вас первые. Да и сердце у вас слабенькое. Вон два листа в карточке исписано и всё про сердце. Ну ведь жили же столько лет без деток! А не дай Бог что случится? Ребёнок без матери останется...
— Я буду рожать! Что случится, у меня муж хороший и родители ещё не старики. «Всем миром вырастят!» —сказала, как отрезала Анюта и выскочила из кабинета.
Муж ждал её в холле поликлиники. Часто выходил за двери покурить. Сильно нервничал.
— Витюша! Витюша! У нас будет малыш! Наш малыш! Родненький, не чужой! — кричала Анюта, почти бежав по широкому коридору старой, советской больницы.
Виктор плакал, даже не скрывая слёз от персонала и пациентов, находящихся рядом. Он подхватил жену на руки и начал её кружить.
— Ну ты что, Витюша, у меня и так голова кружится! Ну-ка, поставь меня на землю, а то я сознание потеряю! И вообще, я чехоньки бы поела и яблочек мочёных вприкуску. А ещё вишни хочу и вафель лимонных! — хохоча потребовала Аннушка, нежно целуя супруга.
Март, в год рождения первенца, выдался тёплый и солнечный. Виктор часто ходил в лес, чтобы подкормить соломой и сеном голодающих, после долгой зимы лосей. Охотиться он не любил, хоть и ходил со стареньким ружьём. Но это ради безопасности. Пару лет назад встретил рано проснувшегося, отощавшего после спячки, медведя. С тех пор без ружья в лес ни ногой.
На местной речушке, что огибала лес, как раз на границе лесничества в котором служил Виктор, лёд ещё был крепкий, хоть и температура в последние дни била все рекорды. В разгар дня доходила до плюс пяти и даже больше. Рыбаки в выходные, как саранча, налетали на речушку, порыбачить по последнему льду. Иногда оставались ночевать в лесной сторожке прямо на краю леса, где река делала своеобразную петлю и в сухих, прошлогодних камышах, можно было наловить немало щук и мелкой рыбёшки на засол. Виктор не был против того, что рыбаки почти обжили его сторожку, и даже дверь не запирал. Только предупреждал, чтобы печь не перетапливали, иначе беда, лес рядом.
В один из солнечных дней, когда лесничий в очередной раз пошёл подкинуть корма в лосиные ясли, издалека повеяло дымком.
— Никак опять охотники за уловом, — подумал Виктор, разматывая тюк с прошлогодней соломой.
Потом он услышал треск и вдалеке увидел столб серого дыма.
— Ёшкин кот, это ж в стороне сторожки!
Когда лесник прибежал к месту, откуда шёл дым, сторожка уже пылала, а с ней занялся и лес. Бежать за помощью далеко, рядом ни души. Видимо, рыбаки, поняв, что натворили, пустились наутёк. Виктор по следам это сразу понял.
Он закидывал сторожку снегом, несколько раз спускался к реке и набирал воды из оставленных рыбаками лунок, зачерпывая её большой кружкой и переливая в подобранное рядом со сторожкой ведро. Да куда там! На его счастье дым заметили рыбаки, что рыбачили недалече. Они и позвали помощь.
Вот тогда-то Виктор и получил свою травму. Горящая ветка отлетела ему в руку. На нём загорелся ватник, ладно успел скинуть, иначе бы и сам сгорел.
Лес потушили пожарные, сторожка сгорела до тла, а героического лесничего увезли в местную больницу с ожогами и другими ранами.
Анюта была на восьмом месяце беременности и кака- то, не шибко умная соседка, с криками:
— Ой горе-то какое, Витюша сгорел! Нет его в живых! — вбежала в квартиру к беременной Анюте.
Роды начались преждевременно и спонтанно. Анюту едва успели довезти до больницы, как она родила хиленького, недоношенного мальчонку, который и заплакал то не сразу, а только после размещения в инкубатор.
Пока пытались отходить мальчонку, Анна отошла. Тихо, даже не успев понять, что она уже мать. И как не пытался завести её сердце врач-реаниматолог и акушер, оно так и осталось молчать, не издав ни единого стука. Так что вместе с новостью о рождении сына, лесник получил свою первую, мощную оплеуху от судьбы.
Выписывали их с сыном из больницы в один день. Мальчика держали в детском отделении из за недоношенности и малого веса, а отцу лечили ожоги и раны души.
— Вот такая у нас тобой нелёгкая судьба, Славик! И изменить ничего нельзя, а значит надо как-то жить, — обречённо сказал лесник, когда сестра детского отделения передавала малыша в руки отца.
— Не дрейфь, мы справимся, хоть мамку тебе никто не заменит. Да и я такой жены больше не найду, да и искать не буду, сам выращу.
Так и жили, соседки сердобольные помогали, родители Аннушки, хоть и сломило их горе, да мастер швейного цеха, Полина Геннадьевна то фланельки на пелёнки принесёт, то простынок настрочит, то чепчиков, да распашонок нашьёт. Так и растили всем миром. А мальчонка красивый рос, в мать. Глаза василькового цвета, волосики вились у лба и на височках. Да и смышлёный был в отца, и пошёл рано, и заговорил раньше сверстников. Виктор в нём души не чаял, уж очень он ему жену напоминал.
А через два с половиной года, в квартире на первом этаже появилась на свет Леночка, и пелёнки, распашонки и чепчики из квартиры лесничего на четвёртом этаже перекочевали в квартиру на первом. А вместе с этим добром и кожаная, немецкая коляска, подаренная когда-то сотрудниками лесхоза. Времена были тяжёлые, развал Союза, так что мать Леночки ничем не брезговала и принимала любую помощь от сердобольного соседа сверху.
Леночка росла здоровой и крепкой девочкой, не смотря на непростые времена перестройки, вечных, пьяных скандалов отца и ругни грубой, несносной бабки.
Лесничего она звала папой Витей, а Славика "блатом", потому что они были неотъемлемой частью их нелёгкой жизни.
В лесничестве зарплату платили во время, поэтому Надежда, мать Леночки, частенько просила у Виктора в долг, когда муж пропивал большую часть заработка.
Ещё в лесничестве к праздникам выдавали хорошие пайки и папа Витя угощал маленькую соседку то конфетами, то сгущёнкой, то печеньем в шоколаде из большой, жестяной коробки с календарём на крышке.
Когда Леночке исполнилось десять лет, от пьянки умер отец. Скандалы в семье прекратились, но с финансами наступил полный крах. Иногда им нечем было поужинать, и папа Витя приносил банку тушёнки и пару стаканов вермишели.
— Супчику малой свари. Плохо без горячего то. А я завтра получку принесу и в магазин вместе сходим. Да не отказывайся! Славику сандалии купить надо, а я в этом не разбираюсь. Раньше всё бабка, Аннушкина мать выбирать помогала, царство ей небесное, а теперь вся надежда на тебя, Надежда!
Он, конечно, лукавил. Славику было тринадцать, и он сам бы мог выбрать себе и одежду, и обувь, но лесничий знал, что у Леночки давно порвались последние туфли и пальчики торчали сквозь дыры в обувке.
Они шли в магазин и покупали обувь и одежду на обоих детей. Потом заходили в кафе и ели мороженое, запивая его сладкой газировкой. Гуляли по парку, катались на каруселях, а вечером возвращались домой такие счастливые, будто не было в стране всего этого хаоса и всем хватало денег на жизнь и развлечения.
Папа Витя годился Леночкиной маме в отцы и относился к ней по-отечески нежно и трепетно, очень жалел их обеих, зная, что помочь Надюше-детдомовке некому.
— Вот я вырасту и буду богатой, — часто говорила Леночка.
— Ещё я вас с мамой к себе заберу, когда вы старенькие будете и кормить вас, как в ресторане буду и мы поедем отдыхать на море! Пап Вить, а ты был на море? Вот и мы с мамой не были. А ещё я Славика в мужья возьму, только пусть он меня больше козявкой-малявкой не обзывает! — мечтала Леночка, сидя на скамейке возле папы Вити, пока мать мыла полы в местной гостинице, работая на двух ставках.
— А если Славик не захочет на тебе жениться? У тебя вон весь нос в веснушках и ругаетесь вы с ним постоянно! — смеясь спрашивал сосед.
— А кто ж его спросит? Скажу, чтоб женился и женится! А не будет жениться, в нос получит! — отвечала бойкая Леночка и даже сжимала в кулачки свои маленькие ладошки. Папа Витя от души хохотал и гладил девочку по шёлковым волосам, забранным в две толстые и длинные косички.
В начале двухтысячных жить стало немного легче. Надежде, маме Леночки, предложили хорошую работу в другом районном городке. По образованию она была лаборантом, но такой работы в своём городе для неё не нашлось, вот она и мыла полы в гостинице и иногда подрабатывала в кафе возле дома посудомойкой в ночные часы.
— А как же папа Витя и Славик? Как мы без них будем жить? — спросила Леночка, пока мать укладывала в коробки вещи.
— Мы будем приезжать к ним в гости. Нам там и квартиру хорошую дадут, а эту мы продадим, чтобы расплатиться с долгами. Мы в три банка должны, я не говорю о долгах Виктору. Мы не можем больше жить за чужой счёт. Это не правильно!
Когда Леночка с мамой отъезжали от дома, папа Витя пустил скупую, мужскую слезу, а Славик долго бежал за машиной, которая увозила часть их жизни в лице Леночки и её мамы.
Они переехали в достаточно ещё молодой и развивающийся город химиков. Надежда устроилась работать лаборантом на предприятие по производству моющих средств. Работа ей нравилась и коллектив сразу принял молодую и симпатичную женщину. Ей помогали, как могли, зная, что Надюша одна без родни и тянет ребёнка в одиночку.
При предприятии было общежитие, где мама и дочка получили большую, светлую комнату с видом на сквер. И школа, куда поступила Леночка, находилась всего в паре кварталов от дома. Вроде бы живи и радуйся, но девочка очень скучала по папе Вите и Славику. Придя из школы и выучив уроки, она просто без дела слонялась по комнате и длинному коридору общаги, в надежде хоть с кем-то подружиться или просто перекинуться, словом, пока мама на работе. На их этаже было двенадцать комнат, но семьи, которые в них жили, были либо бездетные, либо с детьми на много старше или младше нашей героини. Вот Игорёк из тридцать второй — пять лет. О чём с ним может поговорить умненькая, десятилетняя девочка, которая не просто бегло читает, немного говорит по-английски и быстро умеет решать уравнения, но и знает все стишки Михалкова и Барто, а книжку про девочку Элли, её щенка Тотошку и летающий домик, зачитала до дыр.
— Мама, мне здесь скучно! Я так скучаю по папе Вите и Славику! Как они там без нас? Кто им теперь испечёт яблочный пирог с корицей и сырники с черникой? Едят, наверное, одну жареную картошку и макароны с тушёнкой. Мам, давай поедем к ним в каникулы! — просила Леночка, когда уставшая на работе Надежда укладывала её спать.
— Малышка, у меня не будет каникул, а тебя одну я не отпущу в другой город, путь то неблизкий и прямого сообщения нет. Нужно ехать через областной центр с пересадками. И к себе их пригласить мы не сможем, комната одна и спать негде. Давай подождём до лета. Мне отпуск дадут, и ты будешь на каникулах. Накупим с тобой всяких вкусняшек и рванём на целую неделю, — пообещала Леночке мама и поплотнее укрыла её одеялом, в комнате по ночам было прохладно.
Учебный год пролетел быстро. Леночка очень старалась и закончила его без единой четвёрки, чтобы угодить маме, которая, в качестве поощрения, обещала в каникулы поехать в гости к папе Вите и Славику. Но, случилось одно происшествие, которое спутало все карты нашей маленькой семье.
На предприятии случилась авария, которая сопровождалась выбросом ядовитого газа хлора. Несколько человек отвезли в больницу с тяжёлым отравлением, в том числе и Надежду.
Папа Витя приехал поздно вечером. Он был так встревожен произошедшим, что маленькая венка на его виске всё время пульсировала и иногда даже казалось, что она сейчас порвёт тонкую, загорелую кожу, выскочив наружу.
— Деточка моя! Ну брось, не плачь! Всё хорошо с твоей мамой будет. Знаешь у нас какие в области врачи хорошие, в раз вылечат, — пытался успокоить девочку добрый, бывший сосед.
— Вот сейчас рюкзачок твой соберём и к нам поедем. Знаешь, как Славик обрадуется! Живи у нас хоть всё лето. На рыбалку будем ходить, за земляникой. Варенья наварим и маме твоей привезём. Она сразу на поправку пойдёт, вот увидишь!
Добрый и спокойный голос папы Вити немного успокоил девочку. Она обняла его за шею и сквозь слёзы произнесла:
— Ты самый лучший из всех пап! И почему ты не мой папа?
Эти слова так тронули лесничего, что он отвернулся и вытер слезу, которая предательски покатилась по его грубой, слегка небритой щеке.
— Стар я быть твоим папой. А вот дедом запросто, — уже весело ответил папа Витя, и, взяв девочку за руку, заторопился к двери:
— Всё, побежали, а то на автобус опоздаем. У меня там Славка голодный, наверное. Ни за что без меня есть не сядет. Он за этот год знаешь, как вымахал! Выше меня и ножища сорок третьего размера. Спортом занимается. В классе больше всех подтягивается и быстрее сверстников бегает! А по тебе и маме твоей очень скучает, родные вы для нас, как не крути.
Выздоровление Надежды шло медленно. Первую неделю женщина провела в реанимации под кислородом. Леночка просила папу Витю регулярно звонить в больницу, но на том конце провода звучал один и тот же ответ:
— Надежда не может разговаривать, она в отделении интенсивной терапии.
Славик и папа Витя, как могли успокаивали девочку, но к концу второй недели Леночка совсем пала духом и всё время плакала и совсем не спала по ночам.
— Пап Вить, а вдруг мама не поправится? Обещай, что не отдашь меня в детдом! Мама так часто рассказывала о своём детстве в детдоме и её глаза были такими грустными...Потом девочка начинала плакать и папа Витя со Славиком никак не могли её успокоить.
Как то в один из дней на исходе июня в квартире раздался телефонный звонок. Леночка и Славик ушли на речку купаться и в квартире был один папа Витя.
— Да, слушаю. Да-да, я друг Надежды! Что-то случилось? Ну, слава Богу! Когда я смогу с ней поговорить? Дочка её очень переживает. Нет, мы в другом городе и приехать сможем только завтра. А что за срочность? Да, я понимаю. Скажите, а сколько нужно денег? У меня нет столько, но я могу продать дачу и гараж, машина то всё равно ремонту не подлежит. Да и её можно сдать на металлолом, хоть какая-то копейка. Продажа имущества не быстрый процесс, но я завтра же возьму на работе займ, думаю мне не откажут. Скажите, в какую клинику в столице её лучше поместить? Да, я понимаю, что это вопрос финансов. Мы сделаем всё возможное, только чтобы Надюша поправилась!
После этого тяжёлого разговора Виктор пулей вылетел из квартиры. Начальник лесхоза выслушал его внимательно, почесал, почти лысый затылок и сказал:
— Всю сумму дать не смогу. Половину дам и из своих добавлю. Мы с женой на отдых копили, но ради такого работника, как ты, можем и в деревне у тёщи отдохнуть. Не дрейфь, прорвёмся! И кстати, наш бухгалтер, вроде, дачу хотел купить, а гараж я бы и сам у тебя приобрёл. Знатный он у тебя, и место хорошее. Так что, продашь? Тогда по рукам! Не оставим мы в беде твою Наденьку и Леночку. Как никак, девчушка у нас на глазах, вместе с твоим Славиком росла.
У Надежды было тотальное поражение лёгких и без современного, медицинского оборудования, дорогих лекарств и надлежащего ухода, ей, в лучшем случае, грозила инвалидность. Столичная клиника обещала поставить её на ноги, но это стоило огромных средств. Химпредприятие, на котором произошла эта авария тоже выделило большие средства для лечения и реабилитации своих пострадавших сотрудников, но этих денег хватало только на лечение в местных больницах.
Всё лето Леночка прожила у папы Вити, пока её мама проходила лечение в столице, а затем и в местной больнице. Виктор продал дачу, гараж, старенькую Волгу, купленную им в лесничестве по утилизации, но поставить её "на колёса" так и не успел.
— Ничего, Славка, деньги — это хлам, а вот хорошему человеку помочь — многого стоит. Ты смотри как Леночка радуется. Маму ждёт. Через пару дней обещала приехать. И останемся мы с тобой опять одни, — вздохнул папа Витя и пошёл на кухню печь молодёжи блинчики.
Наденька приехала только через неделю и счастью дочки не было предела. И хоть мама выглядела ещё очень слабой и болезненной, Леночка не отходила от неё ни на шаг.
— Мам, а давай останемся жить здесь. Я не хочу в эту общагу возвращаться! — надув щёчки, просила девочка.
— А что, Надюш, оставались бы. Мы со Славиком в одной комнате будем жить, а вам бы я большую комнату отдал. Нам ведь много не надо. Я в лесу целый день. А работу и здесь какую ни будь сыщем. Нельзя тебе теперь с твоими то лёгкими на этот завод. Химия там одна, а тебе чистый воздух нужен и питание усиленное. У меня, как никак, дача...была!
Папа Витя осёкся на последних словах. Дачу он продал, но с условием, что урожай этого года заберёт.
— Нет, Виктор, не могу я так. Меня теперь в другой цех переведут. Там платят чуть меньше, но с химией никаких контактов. Я теперь буду заводским садом заведовать. Цветы сажать, деревья и кустарники подстригать, так что на здоровье это никак не отразится. Да и комната в общежитии за нами, а к концу следующего года дом новый сдают и всех, кто пострадал от аварии туда поселят. Нужно как то самим в жизни пробиваться. Я знаю, что вы всё продали, чтобы устроить меня в хорошую, столичную клинику. Виктор, я, пока, не могу компенсировать этот урон, но со временем...
— Даже не думай, а то обижусь! Да и некогда мне в саду было ковыряться, так уж, чтобы лебедой не зарос, рыхлил немного. А гараж? А ну его! Водитель из меня никакой, я ж по лесам больше пешком. А вот Славик подрастёт и пусть покупает себе и машину, и гараж, и дачу. Да только он не больно это любит, всё на тренировках пропадает. И пущай, авось каким спортсменом знаменитым будет или тренером. Так что оставь-ка. Я для вас жизнь бы отдать не побоялся, знаю я как дитю без матери. Вон мой Славка, и сыт, и обут, и одет, а матери то страх как не хватает. Видишь, как к тебе тянется и к Леночке, как к сестрёнке.
В конце августа Надежда и Леночка стали собираться домой. Леночка стала нервной и всё время уговаривала мать остаться здесь насовсем. В день отъезда она вообще залезла на чердак их старенького дома и не хотела спускаться. А когда подъехало такси, чтобы отвезти их на вокзал, громко и очень уверенно сказала:
— Когда я вырасту, то обязательно буду богатой и заберу папу Витю к себе. Я буду его лечить в лучших больницах тогда он никогда не умрёт, как и мама!
Папа Витя потом часто вспоминал эти её слова. И когда упал в волчью яму и сломал четыре ребра, и когда их с сыном выселяли из старого дома, чтобы построить на этом месте торговый центр. Виктора тогда свалило прединфарктное. Видано ли дело, прожить всю жизнь на одном месте, в доме, где прошла молодость, откуда жена ушла рожать, а потом ушла насовсем, а перед пенсией идти на окраину города в бетонную коробку, где рядом ни парка, ни сквера, а только скоростное шоссе и железнодорожная развязка.
Да ещё и сын вырос и уехал учиться в большой город. Тоскливо теперь одному среди абсолютно чужих людей. Будто выбросили, как ненужную вещь на свалку жизни. Хорошо хоть на пенсию не гонят. Так и бродит по лесам папа Витя. Собачку себе завёл, Чучей звать.
Умная, только не говорит. Вместе по лесам бродят. Славик, как из города на каникулы приезжает, всё дрессировать её пытается. А она смотрит на него своими умными глазами и думает: "Дурак ты, Славик! Я столько в жизни пережила, что эти твои команды для меня, как потешные игры. Хорошо, что батька твой меня подобрал, когда хозяева мои меня подыхать у дороги бросили. Так что ты, Славик, сам за своей брошенной палкой в кусты бегай, а я отдохну. Мы с твоим отцом сегодня вёрст двадцать по лесам прошагали, а ты на электричке приехал."
Вот и пролетели школьные годы! У Леночки сегодня выпускной. Мама Надя с утра отглаживает складки её бального платья, хоть ей тяжело это делать из-за болезни. Как ни старались столичные врачи, а вылечить до конца Надежду так и не смогли. С этим диагнозом Надюше придётся жить до конца своих дней. Она уже привыкла к редким, но изматывающим приступам удушья, к постоянной одышке и вечной усталости.
— Мамулечка, вот я выучксь и обязательно буду успешной и богатой! Мы будем часто ездить на море. Говорят, море лечит многие болезни, особенно болезни лёгких. Потерпи ещё немного, — успокаивала мать Леночка. Она блестяще сдала выпускные экзамены и едва не дотянула до золотой медали. Подвела ангина в самом конце года, из за которой она три недели не посещала школу и не сдала несколько тем по разным предметам. Но даже этот факт не сломал её уверенность в себе и в июле она будет поступать в университет на экономический факультет. В то, что Леночка обязательно поступит, никто не сомневался.
Павел Николаевич, Леночкин классный руководитель и учитель экономики, обществоведения и права, пророчил ей большое будущее, если она не будет лениться. А девушка и не собиралась лениться. Она все каникулы проводила за книжками, занималась с репетиторами и посещала различные подготовительные курсы. Последние пять или шесть лет они с мамой Надей уже не проводили каникулы в родном городе с папой Витей и Славиком. Первое время ещё редко созванивались, а однажды, набрав их номер, в трубке услышали чужой голос, который известил их о том, что они ошиблись номером.
Надежда подумала ещё, что они обиделись и не хотят больше с ними общаться. А потом она опять попала в больницу и Леночке было не до чего, когда матери поставили страшный диагноз и присвоили инвалидность.
— Мама, хватит уже возиться с этим платьем, у меня причёска не готова! Иди закрепи мне её лаком, а то у меня ногти ещё не высохли. Господи, мы опоздаем! Мама, почему ты до сих пор не готова? Где мои туфли? А твои где? Мама, что с тобой? Боже, это я виновата! Тебе же нельзя дышать лаком для волос. И этот запах лака для ногтей! Где твой ингалятор? Я никуда не пойду! И не спорь! Я не оставлю тебя в таком состоянии!
Скорая ехала очень долго. Мама хватала открытым ртом воздух и страшно закатывала глаза. Не помогало ни открытое настежь окно, ни ингалятор, ни кислородная подушка. Надежда задыхалась. Губы посинели, и она начала хрипеть и биться в конвульсиях. Фельдшер скорой долго пытался реанимировать, переставшую дышать, женщину, но все попытки были тщетны. Надюша умерла, так и не увидев дочь богатой и успешной.
— Ты только не сдавайся, слышишь? Нельзя опускать руки. Через пару недель тебе стукнет восемнадцать, и ты станешь совсем взрослой. Быть взрослой — это значит быть сильной и самой отвечать за свои поступки и жизнь в целом. Что бы сказала твоя мама, если бы узнала, что стала причиной твоих несбывшихся надежд? Во имя её памяти ты должна...нет, ты просто обязана пойти и сдать экзамены в университет, а не сидеть безмолвной чуркой, уставившейся в одну точку и не рыдать дни и ночи напролёт! Докажи, Лена, что ты достойная дочь своей матери! Не предавай её память!
Павел Николаевич, Леночкин классный руководитель с трудом подбирал слова, способные вернуть к жизни любимую ученицу, надежду школы.
Две недели, прошедшие со дня смерти матери, Лена не помнила вообще. Она почти не ела, не спала и не реагировала ни на людей, ни на события, ни на смену дня и ночи.
Сегодня она проснулась от короткого и яркого сна. Её любимая мамочка гладила её по длинным, густым волосам, спрашивая, готова ли она к поступлению? Уверена ли она в себе? А ещё обещала испечь её любимый пирог с черникой, если Леночка пройдёт по конкурсу.
Это было самым большим толчком. Почему-то именно этим утром в памяти всплыли слова учителя, сказанные им сразу после похорон: "Докажи, что ты достойная дочь своей матери! Не предавай её память!"
До экзаменов оставалось не более десяти дней. Леночка снова засела за учебники.
Сутками пропадала в библиотеке. Она дала себе слово, что поступит, иначе она перестанет себя уважать! Павел Николаевич был рядом в день первого и самого ответственного экзамена. Лена вышла из аудитории в числе первых.
— Ну что? Не молчи! — пытался разговорить свою ученицу педагог.
— Пять, — как-то безучастно ответила Леночка и быстрым шагом пошла к выходу. Классный руководитель семенил рядом, пытаясь выведать тему билета и некоторые подробности экзамена в целом.
— Это было слишком просто! Я ожидала чего-то более сложного. Меня освободили от сдачи других экзаменов, посчитав это лишним, — сухо ответила Лена, когда они вышли из здания.
— Так это просто замечательно! Но ты всё равно не уходи в себя! Читай, готовься к учёбе. Повторяй пройденное. Учиться будет гораздо сложнее. Университетские педагоги не будут разжёвывать каждое слово, как школьные учителя. До многого нужно будет доходить самой. Ты запомни главное, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. Я старый человек и, скорее всего, ваш выпуск был последним в моей учительской карьере. А что старику на пенсии делать? Не стесняйся, звони в любое время, я на связи.
Потом он пожал Леночке руку и неуклюжей, стариковской походкой поспешил к метро.
Теперь Леночка студентка престижного ВУЗа. Конкурс на экономический факультет был просто огромный, но приёмная комиссия сразу распознала в абитуриентке недюжинные способности и огромную работоспособность. Из-за учёбы Леночке пришлось переехать в областной центр и жить в студенческом общежитии. Стипендии хватало только на проезд до университета, а пенсии, назначенной по потере матери, на одну неделю худо-бедно прожить, питаясь только хлебом и кефиром, поэтому Леночка твёрдо решила подрабатывать по вечерам. А тут ещё и удобный случай подвернулся.
Шагая как-то из библиотеки в общагу, Леночка увидела объявление на фонарном столбе: "Требуется помощница по хозяйству пожилому, больному человеку " Дан телефон, по которому Леночка тут же позвонила по телефону-автомату. На другом конце провода ответил совсем не старый голос, а скорее молодой и очень приятный баритон:
— Да, это моё объявление. Я ищу помощницу для деда. Я жил с ним, а теперь у меня частые, длительные командировки, а дед инвалид и ему требуется помощь. С ним не нужно сидеть, просто пару раз в неделю сходить в магазин, приготовить еду и прибрать квартиру. Я хорошо заплачу. Дедушка — человек старой закалки и с ним немного сложно, поэтому потребуется терпение и умение не поддаваться на его провокации. Если вы согласны, то прямо сегодня можете прийти и познакомиться со своим подопечным. Тем более, что через пару дней я улетаю в командировку на крайний север.
Леночка согласилась, не раздумывая! Такая удача! Занятость всего пару раз в неделю и деньги обещали неплохие! Но она ещё не догадывалась, что ждёт её впереди.
Приехав на место, Леночка не сразу сориентировалась. Дома на улице были расположены в каком-то хаотичном порядке, будто кто-то специально пытался запутать людей, ищущих определённый адрес. Сразу после шестого дома шёл одиннадцатый, а восьмой, который искала Леночка, будто сквозь землю провалился. Дома были старые, ещё довоенной постройки, с лепниной вокруг подъездного косяка и окон. Было видно, что строились они не для простых людей, а для руководства или элитной интеллигенции: учёных, военных или артистов.
— Не подскажите, где восьмой дом находится? «Я совсем запуталась», —спросила Леночка у пожилой женщины, весьма странного вида. Поверх ярко-красного плаща был накинут огромный шарф тонкой, узорчатой вязки с кисточками по краям. На голове дамы красовалась серая шляпа с подвёрнутыми краями и брошью на околыше. Обута женщина была в полусапожки с многочисленными застёжками-кнопками по косой линии, такая мода была в начале прошлого века. Создавалось впечатление, что и эта дама, и эти дома будто выпали из реальности и остались в своём далёком прошлом. Леночка даже представила, что вот сейчас в арку между домами въедет "чёрный воронок" и оттуда выйдут чекисты в длинных, кожаных плащах и наганами в руках.
— Восьмой на той стороне улицы, рядом с бывшей прачечной. Ой, да что я вам объясняю, прачечную закрыли в семьдесят шестом, вас тогда ещё и на свете не было. Лучше пойдёмте я вас провожу. А кто у вас в этом доме живёт? Я из старых жильцов всех знаю. Моя матушка служила там консьержкой аж до восемьдесят первого года. Да-да! Она прожила до девяносто шести лет и была в доброй памяти и полном разуме, потому что общалась только с интеллигентными людьми. А потом в дом стал заезжать всякий сброд: какие-то одноразовые певички, доктора наук, купившие звание за деньги, художники, пишущие какую-то мазню. Из старых там остался только Яков Никандрович — член корреспондент из "Известий", Офелия Андреевна — балерина из местного театра. Она и сейчас преподаёт балетное мастерство, хоть ей уже за восемьдесят. Ах да, ещё этот скверный старик со второго этажа. Да как же его...Павел Константинович. Кстати, военный врач в звании полковника. Он не всегда был таким вредным. А вот как его Мария Андреевна покинула наш мир, так он замкнулся и только изредка "здрасти" буркнет, будто одолжение тебе сделает своим приветствием. Но он уже лет пять не выходит. Сначала за ним дочь присматривала, милая такая женщина. Говорят замуж вышла повторно и за границу уехала. А теперь за ним внук присматривает. Сиделок ему нанимал, да куда там! Больше недели ни одна не задерживалась. Негодный старик стал. Из-за этого и внук не женат. Ему ж даже жену подыскать некогда. То у деда пропадает, то командировки. Он какой-то важный инженер по современному оборудованию. Что-то связано с погодой, спутниками. В общем, умный очень. Ну вот мы и пришли. А вы не за дедом ли этим присматривать нанялись? — как-то скептически спросила дама.
— Да, всё именно так. Мне деньги очень нужны. Из родных у меня никого нет и учусь, а здесь хоть что-то можно заработать. Всё лучше, чем официанткой или уборщицей. Мне же ещё и на лекции ходить надо и уроки учить. Свободный график работы — это то, что нужно.
— Ну-ну, — с недоверием произнесла старушка и указала на дом.
Поднявшись на второй этаж, девушка поправила волосы и неуверенно нажала кнопку звонка. За высокой, двойной дверью послышались быстрые шаги и тот же телефонный баритон крикнул кому-то:
— Это не из Собеса, и не из Совета ветеранов.
Дверь открыл мужчина лет тридцати, но уже с залысинами и небольшой, тёмной бородкой. Если бы не его очки в толстой и немного даже грубой оправе, его можно было бы назвать симпатичным.
— Здравствуйте! Вы по объявлению? Проходите, познакомлю Вас с дедом. Только не отказывайтесь сразу. Он хороший, просто очень одинокий.
— Дед, я нашёл тебе хорошую помощницу. Она студентка и очень милая девушка. Ну не делай такое мрачное лицо! Ты прекрасно знаешь, что я не оставлю тебя совсем без присмотра, а милая девушка всяко лучше какой ни будь нудной старухи-сиделки или, вечно спешащего соцработника.
Вы ведь умеете готовить борщ и варить кашу Дружбу? — обратился молодой мужчина к Леночке.
— Я вообще отлично готовлю. Мама долго болела, и я всё научилась делать сама, — ответила девушка и даже покраснела, застеснявшись собственной хвальбы.
— Боже мой, я даже не представился. Михаил Андреевич. Можно просто Михаил. А Вас как величать? Елена? Отлично! Мне очень приятно! Это мой дед Павел Константинович Вербицкий — военный врач, полковник и очень хороший человек, хоть на первый взгляд и очень строгий. Я думаю, вы найдёте общий язык. Мне бы очень этого хотелось. Я уже послезавтра улетаю в Заполярье и, если бы Вы не откликнулись на моё объявление, то в командировку полетел бы другой человек, а это моя разработка и мне бы не хотелось, чтобы её курировал кто то, не особо заинтересованный чужим детищем. Елена, продержитесь всего две недели...ну, от силы, три! Моя благодарность не будет знать границ! Вот это аванс и деньги на питание. Холодильник забит, дед хоть и мало ест, но любит качественную и горячую пищу. Разогреть он сможет, а вот приготовить уже нет. У нас машинка-автомат, поэтому со стиркой проблем не будет. Дед научит Вас ей пользоваться. Вот вторые ключи и список лекарств, которые нужно купить. Время приёма лекарств он знает и пьёт их регулярно. Как никак, он врач. Всё, я убегаю, мне ещё нужно билеты в конторе забрать и вещи собрать. Я живу в двух кварталах, так что мы ещё увидимся, если Вы останетесь до вечера.
С этими словами Михаил поцеловал деда в лоб и выскочил в дверь.
— Вот скажи на милость, голубушка, ну зачем тебе сдался глупый старик? Мишке то деваться некуда, квартира то моя в центре. Дом, конечно, старый, но престижный. Здесь раньше академики, да профессора жили. Пианист знаменитый сосед мой был, добрая ему память. И сколько тебе внучек мой денег обещал? Да не бойся, я хоть и строгий, но хороших людей сразу примечаю. Вот до тебя была мадам — хамка и тупица! Я дураков на дух не переношу! А ты, видать, дама неглупая, раз учишься. Похвально! Ну иди мне хоть ужин приготовь. Там Мишка курицу купил. Я ножки люблю и крылышки в сметане с картошкой. А я устал что-то, вздремну пойду. Будешь уходить, дверью сильно не хлопай, у новых соседей малец годовалый, капризный — жуть!
С этими словами дед удалился в свою комнату, оставив Елену в некой прострации. И внук, и эта дама с улицы, описывали старого врача, как человека грубого и обиженного на людей, а он оказался вполне милым стариком.
Приготовив ужин, Елена собралась уходить, но заметила, что пыль на мебели не вытиралась уже несколько дней и пол в прихожей был затоптан, будто приходил взвод солдат в грязной обуви. Приводя квартиру в элементарный порядок, девушка не заметила, как стемнело и пошёл мелкий, моросящий дождь. Около семи вечера из своей комнаты показался Павел Константинович.
— Батюшки, ты всё ещё здесь? Далеко живёшь? Подожди, скоро Мишка приедет, он тебя до дома добросит. Я ему в том году новую иномарочку приобрёл. Пусть отрабатывает. Какая ты шустрая! И ужин готов, и квартира блестит просто! Никто мне так не помогал. Придут на час, затируху какую-нибудь сготовят, щёткой пыль по углам разметут и поминай, как звали. А ты на ужин оставайся! Мишка с отъездом мне коньячка купить обещал.
В замочной скважине послышался скрежет ключа.
— Елена, Вы ещё здесь? А как пахнет вкусно! Я такой голодный! Давайте вместе поужинаем и я Вас подвезу, куда нужно. Дед, неси столовое серебро! — весело приказал Михаил и достал из портфеля бутылку армянского коньяка.
— Ну, что я говорил? Он хоть и лоботряс, но просьбы мои выполняет исправно, — с улыбкой произнёс дед и поплёлся в комнату за рюмками и столовым сервизом.
— А вы, Елена, большая умница. Вот что я очень ценю в своём деде, это то, что он на раз распознаёт людей. Он сегодня просто бог красноречия. Весь вечер болтает и смеётся. К другим своим помощникам его отношение заканчивалось на грубом приветствии и таком же прощании. Он Вам уже сказал, что я с ним вожусь только из-за квартиры? Это он всем говорит. А я просто люблю его. Он хоть и бука, но в душе добряк и умеет быть благодарным. Вы теперь в субботу приходите. За три дня с ним ничего не случится, да и я только в пятницу улечу.
Елена сидела рядом с Михаилом на пассажирском сидении автомобиля и слушала его тихий и приятный баритон. Она никогда не обращала особого внимания на мужчин, тем более, гораздо старше себя, но в этот раз поймала себя на мысли, что ей безумно нравится сидеть вот так рядом с ним и слушать его весёлую болтовню.
— Ну вот мы и приехали, — немного грустно сказала Леночка и выпорхнула из машины.
— Вы просто чудо, Елена! Сам бог мне Вас послал! — крикнул ей вслед мужчина, пока она не скрылась за дверью своего общежития.
Михаила не было более полутора месяцев. Он часто звонил и извинялся, что задерживается. Всегда находил время, чтобы поблагодарить Елену и спросить деда про здоровье.
— Совсем Мишка со своей работой зарвался, — сетовал дед. — Ни жены, ни невесты, ни свободного времени. В его то годы у меня уже дочке десять было, а сыну, отцу Мишки, семь. Они вместе с женой в горах погибли. Отдыхали там, на лыжах катались. Лавина, будь она неладна. Шестнадцать лет уже. Мишке тогда только тринадцать исполнилось. Он после их гибели в себе замкнулся. Мы с Машенькой моей, бабкой его, по психологам ходили, и за границу его к именитым врачам возили, боялись, что сгибнет мальчонка. А он потом в какой-то кружок в школе поступил и стал каких-то роботов делать. И так ему это понравилось, что после школы в университет поступил и этим же стал заниматься. И так его затянуло, что дневал и ночевал в своей технической лаборатории. Нет, девчонки то были у него сначала, а сейчас уж и не знаю. Приходил тут как-то с Полиной, их сотрудницей. Ничего так, но уж больно тоща и неразговорчива. Только и тащила его от меня. Не знаю что там у них теперь, только больше он с ней не приходит.
Павел Константинович за разговорами уснул прямо в кресле. Елена вымыла посуду и решила уже уходить, как дверь тихонько отворилась и в неё вошёл Михаил.
Он выглядел похудевшим и измученным.
— Привет! Я только с самолёта. Как дед? Небось опять в кресле заснул? Ну, пусть спит. Вы сами доберётесь, а то у меня машина на стоянке возле института. Я сначала туда приехал, а она после долгого моего отсутствия не завелась. А хотите, можете здесь остаться, комнат-то четыре, — предложил Михаил, пока разбирал чемодан.
— Нет, что Вы, у меня завтра семинар, я ещё подготовиться успею. Вы тут за Павлом Константиновичем приглядите, а я к выходным приду.
Елена пулей выскочила из квартиры своего подопечного. Увидев Михаила, ей действительно захотелось остаться, чтобы весь вечер слушать его приятный голос, смотреть в глаза сквозь линзы его громоздких очков и просто наслаждаться его присутствием.
— Это какое-то помешательство! Я думала о нём всё то время, пока его не было. Может это и есть любовь, о которой пишут в книгах и о которой все говорят? — думала Елена, пока ехала в трамвае до своего общежития.
Павел Константинович умер накануне очередной годины со дня гибели родителей Михаила. Внук в очередной раз отвёз деда на кладбище, а потом они помянули их дома, в узком кругу: дед, Михаил, Елена и тётя Света, прилетавшая из-за границы каждый год в годовщину гибели брата и его жены.
— Присмотрись к этой девушке. Умница, красавица и хозяйка отменная. И сдаётся мне, влюблена в тебя, — посоветовала племяннику Светлана, его тётя, когда они остались наедине, проводив Елену и уложив спать деда.
— Она в меня влюблена? С чего ты взяла? Ни единого намёка на это я не усмотрел. Да, она добрая, исполнительная и благодарная за ту материальную поддержку, которую мы ей оказываем, но не более. И, если честно, она давно меня интересует, как женщина, но разница в возрасте не позволяет мне даже намекнуть ей об этом. Ей девятнадцать, мне тридцать два. У неё наверняка есть ухажёр, или как это теперь называется? Бойфренд, любовник. Я так отстал от жизни с этой работой, что пару раз пользовался услугами женщины по вызову. Я был бы не прочь иметь столь молодую и добрую жену, но как узнать, что она ответит на мои чувства? Мне очень бы не хотелось быть отвергнутым.
Светлана и её племянник Михаил проболтали почти до полуночи. В первом часу Михаил решил проверить дедушку перед тем, как отправиться ночевать домой.
Павел Константинович был холоден, значит скончался сразу после поминального ужина. Его похоронили рядом с сыном и снохой со всеми военными почестями. Елена плакала навзрыд. За эти несколько месяцев она так привязалась к старику, что тоже стала называть его дедом.
— Михаил, прощайте! Вы больше не нуждаетесь в моих услугах, — грустно произнесла девушка, отдавая ключи от квартиры дела сразу после похорон.
— Подождите, куда же Вы? Давайте помянем дедушку по-человечески. Я не принимаю отказа! Пойдёмте с нами, там Светлана заказала обед из ресторана прямо домой. Просто посидим и помянем. У нас больше нет близких родственников. Не отказывайтесь ради памяти Павла Константиновича, — почти умолял Елену Михаил. Светлана через пять часов улетала домой в Тоскану, она и так слишком задержалась из-за смерти отца и не имела возможности остаться дольше. А Михаилу было просто необходимо побыть сейчас с кем-то, кто хорошо знал его старика и любил его. Елена не посмела отказать ему в просьбе.
На поминальную трапезу по старому полковнику медицинской службы пришло не так много людей. Многих его друзей и коллег уже не было в живых, а из учеников в городе остались не многие, в основном те, кто предпочли военной медицине медицину коммерческую, а таких старик на дух не переносил и они об этом догадывались. Но к одному из любимых учеников, который подавал большие надежды, но всё-таки предпочёл более сытую жизнь, старый врач был более-менее терпим. И даже не из-за того, что он не раз спасал ему жизнь в стенах собственной клиники, а скорее потому, что он всегда был честен со стариком и не боялся с ним спорить.
Клиника "Милосердие" — была одной из лучших частных клиник в городе. И названа была в честь её создателя Андрея Карманова, того самого одарённого ученика старого полковника. Он создал клинику с нуля, будучи ещё совсем молодым врачом общей практики и за пару лет поднял её на такой уровень, что приглашал именитых докторов из столицы для проведения сложных операций и обучения персонала работе на новом, современном оборудовании. Работоспособность и целеустремлённость молодого врача ставила в тупик даже самого зав кафедры общей, военной хирургии Павла Константиновича Вербицкого, ныне покойного полковника медслужбы в отставке. Он пророчил ему большое будущее в военной медицине, а Андрей Карманов очень его обидел, выбрав после интернатуры собственный путь развития.
— А что это за молодая особа? — спросил Андрей у Светланы, дочери покойного, сразу после обеда.
— Даже не думай затащить её к себе в постель, старый развратник, — с иронией ответила дочка полковника.
— Это папина сиделка и помощница по хозяйству. Учится в универе на экономическом. Кстати, умнейшая дама и порядочная, к тому же. Вот хочу Мишку на ней женить, а то так и останется бобылём со своей наукой.
— Какой же я старый? Мы же с Мишкой погодки, и я всего на год его старше. И про "развратника" — это ты тоже очень преувеличила. Жена меня сама бросила, когда я карьеру делал, клинику строил и неделями на работе пропадал. Теперь локти кусает, не верила ни мне, ни в меня. Зато теперь она замужем за начальником ЖЕКа, а у меня своя клиника, — с усмешкой произнёс Андрей и даже похлопал собеседницу по плечу.
— А можно без смешков? Мы, всё таки, уважаемого человека похоронили сегодня, — строго произнесла Леночка, которая убирала со стола посуду.
— Извините, этого больше не повторится, — заискивающе-ласково ответил молодой врач.
— А она с характером, — уже совсем тихо, почти на ухо, добавил он и в его красивых, карих глазах засверкали огоньки охотника.
Потом гости провожали Светлану, она улетала домой в Тоскану. Леночка тоже засобиралась и Михаил, подойдя к ней, извинился за то, что не сможет её подвезти.
— Извините, Лена, я немного выпил. Сами понимаете, смерть деда выбила меня из колеи. Давайте я вызову Вам такси...
— Ну уж нет! Я не доверю столь привлекательную, молодую даму незнакомому таксисту. Елена, Вы не против, если на сегодня я буду Вашим личным водителем? — предложил свои услуги Андрей.
— Это, наверное, нетактично, использовать Вас, но я так устала и день был таким долгим и тяжёлым, что не могу отказаться от Вашего предложения, — вежливо ответила девушка.
— Лена, не ведитесь на уловки этого дамского угодника, — немного раздражённо, но с лёгкой улыбкой, предупредил Михаил и закрыл за ними дверь.
Андрей Карманов всегда добивался того, чего хотел. Он был женат на дочери чиновника из минздрава и с его помощью сумел обзавестись своей клиникой. И если бы его дочурка была дальновиднее и не завела интрижку, пока муж много и интенсивно работал, то сейчас бы купалась в роскоши. Папашу потом выгнали из минздрава за злоупотребление положением, и Андрей быстро и безболезненно оформил развод.
Клиника процветала. Его особняк, в самом престижном районе города, был одним из дорогих и красивых. Его любили женщины за весёлый, свободолюбивый нрав и привлекательную внешность. Он никогда не врал. Ни друзьям, ни коллегам, ни женщинам. Это его качество тоже подкупало. Поэтому ещё в машине он предложил Елене встречаться, но без обязательств.
— Я девушка серьёзная и не признаю свободных отношений. Я буду встречаться только с мужчиной, за которого потом выйду замуж, — решительно ответила она и вышла из машины.
И это было вызовом! Да, Андрей не любил проигрывать и к ситуации отнёсся именно, как к какой-то игре, но, достаточно серьёзной. Ну что греха таить, перед Андреем таяли и не такие дамы. После месяца ухаживаний, цветов, дорогих подарков и прогулок, сдалась даже наша героиня. Она совсем потеряла голову, забыв о том, что ей когда-то нравился Михаил. Она даже съехала с пятёрок на четвёрки по некоторым предметам, но свои первые экзамены выдержала отлично. Единственным её условием было то, что их свадьба состоится только после окончания учёбы и Андрей был согласен, ибо и сам потерял голову от любви.
Как ни странно, свадьба была скромной, Лена на этом настояла, а Андрей не любил выставлять напоказ свою состоятельность и вообще, был человеком практичным, поэтому сразу же согласился со всеми условиями потенциальной жены. И жили потом они не плохо, даже дружно. И отдыхать ездили на юг, и праздники устраивали, и гостей приглашали. И все думали, что "вот же дружная семейка, всё вместе, и горе, и радость"...но нет. Лена тоже начала строить карьеру экономиста. И теперь, наоборот Андрей не мог застать жену дома, ибо та всегда была на работе. Он предлагал ей финансовую помощь, но она пошла в отказ, сказав, что карьера, построенная на чужие средства, удовлетворения ей не принесёт.
Через пару лет стали задумываться о детях.
— Леночка! Ты с карьерой всё, наигралась? Давай ещё одну Леночку родим, такую же умную и упёртую, как ты! — хохоча и ёрничая, однажды предложил Андрей.
— А что, давай! У меня своя, пусть пока маленькая, фирма, которая приносит стабильный доход. И дети у нас будут умные и красивые, потому что глупыми уродами им просто не в кого быть, — так же с юмором отвечала Елена, наливая мужу кофе.
— Значит сегодня приходим с работы пораньше и усиленно работаем над этим вопросом, — весело предложил Андрей, допил кофе, прыгнул в машину и уехал в клинику.
После его отъезда Елене было немного не по себе. Она уже много месяцев не предохранялась, а беременность не наступала. Она даже к врачу обращалась, правда из обычной поликлиники, но врач никакой патологии не обнаружил и посоветовал женщине обратиться к мужу с просьбой о его обследовании.
Нет, Лена не отчаивалась, высчитывала циклы, благоприятные дни для зачатия, пила витамины, правильно питалась и даже занималась йогой, но...все попытки были тщетны. Она даже вспомнила какую-то родственницу отца, которая была бездетна и решила, что это наследственное заболевание. В общем, в её душе творился хаос, который она никак не могла разгрести без помощи мужа.
— Леночка, я дома и весь горю от желания, — сообщил весело Андрей, на бегу снимая ботинки и пиджак.
Лена, как раз, разогревала ужин.
— Нам нужно поговорить, — сухо произнесла она и, резко повернувшись, чуть не уронила на пол блюдо с разогретым ужином.
— Да на тебе лица нет! Что-то случилось? Ты заболела? — пытался выяснить причину плохого настроения жены Андрей.
— Нет, я не больна. Со мной всё в порядке. А теперь я хочу выяснить всё ли в порядке с твоим мужским здоровьем. Я не предохраняюсь уже несколько месяцев, а результата ноль. Я проверилась в местной поликлинике и вот заключение врача.
Лена небрежно бросила на кухонный стол файл с медицинскими документами и результатами обследования.
— Я не понимаю! Ты обратилась в местную поликлинику, где работают врачи-недоучки, имея мужа — владельца лучшей частной клиники в городе? Ты в своём уме? А теперь предлагаешь и мне сбегать в эту богодельню на обследование? Или ты мне всё-таки разрешишь воспользоваться услугами профессионалов? Да я не буду обследоваться! У меня всё в норме! Я слежу за своим здоровьем и прохожу обследование каждые полгода. Сумасбродка! Весь день мне испоганила!
Лена никогда не видела мужа в таком состоянии и чуть не расплакалась от его слов. Это была первая серьёзная ссора за все три года их совместной жизни.
— Ленка, ты знаешь, что я всегда и со всеми честен?
— Да, знаю. Именно это качество сыграло ключевую роль в наших отношениях. А к чему ты это сейчас? — спросила Лена и насторожилась.
— У меня другая женщина и она ждёт от меня ребёнка. Я больше не мог ждать. Почти два года безуспешных попыток. Я предлагал ЭКО, суррогатное материнство, но ты всё воспринимала в штыки. Твои безуспешные попытки забеременеть и родить самой — не что иное, как самодурство! Прости, но я принял решение. Не сочти это за предательство, я не люблю ту женщину, но я давно хочу детей и получу их любой ценой!
— И ты полностью уверен, что ребёнок от тебя? Я бы не делала скоропалительных выводов. То есть, абсолютно здоровая и обследованная жена, которую ты, якобы, любишь, не может забеременеть от мужа, который не прошёл обследование, а первая встречная тут же забеременела и у тебя не возникло и тени сомнения? Я тебя не узнаю, Андрей!
Лена ушла в другую комнату и расплакалась. Нет, не из-за ревности, из-за нежелания мужа выяснить причину их бездетности. Проще пойти и сделать ребёнка на стороне, а потом оправдать этот поступок благими намерениями.
Предательства Лена не прощала. Она тихо собрала вещи и ушла от мужа в тот же вечер.
Несколько месяцев Елена жила на съёмной квартире в паре кварталов от работы. От навалившихся на неё проблем голова шла кругом, но бизнес, как ни странно, процветал. На развод подала первой, хотя муж долго уговаривал её обдумать своё решение, ибо выяснил после рождения ребёнка, что отношения к его рождению не имеет никакого. Тест ДНК просто и кратко объявил молодому отцу, что доля его отцовства — ноль целых и сколько-то десятых. И это учитывая только тот факт, что, по сути, все люди — братья.
После теста Андрей всё таки прошёл обследование и выяснилось, что именно он виновник всех бед с зачатием, и что это лечится, но отмотать время назад и вымолить прощения у Елены было невозможно.
Как мужчина порядочный и честный, он дал ей хорошие отступные и Елена открыла филиал своей фирмы в другом городе и с головой ушла в работу.
— Марат, срочно ко мне в кабинет, — позвала Елена Сергеевна своего лучшего помощника по бизнесу и просто умнейшего сотрудника. Они надолго заперлись в кабинете и громко о чём-то спорили. Позже в офис подошёл пожилой, солидный мужчина и в кабинете воцарилась тишина.
— Мне срочно нужно найти одного человека. Имя? Дядя Витя. Да. Господи, как же его полное имя? Сейчас! Сейчас! Так, Славик, его сын был...сейчас вспомню, мы же учились в одной школе. Так, Неверов Виктор Семёнович...или Фёдорович. Нет, всё-таки Семёнович, но запрос подавайте, имея в виду и другое отчество. Жили в городе Солнцево на улице Свешникова дом одиннадцать, а вот квартиру не помню. Но мы с мамой потом туда звонили, но трубку взяли другие люди. Может переехали куда или телефон поменялся? И ещё, сын у него был, Славиком звали и работал дядя Витя лесничим и на хорошем счету был, всегда на доске почёта висел, его там должны помнить. Вдовец, жена очень давно умерла. У него шрам на руке от ожога, и вообще много ожогов должно быть, я просто не помню где. Ему сейчас больше семидесяти, а вернее семьдесят пять. Мне двадцать восемь, значит Славику тридцать, а он родился, когда дяде Вите сорок пять было. Это всё, что я знаю. Найдите их, не стесняйте себя в средствах, — почти кричала Елена Сергеевна, обращаясь к солидному мужчине, который записывал в планшет все данные на человека по имени дядя Витя.
Шли дни, а частный детектив, которому были поручены поиски, пока не мог найти ни старого лесничего, ни его сына. Дом на улице Свешникова снесли за ветхостью, а жильцов расселили в разные районы городка. В лесничестве и вправду помнили своего героического сотрудника и даже указали на новый адрес его проживания, но и там их не оказалось. Квартира была продана и куда переехали прежние жильцы, не знали ни новые обитатели квартиры, ни соседи по дому. Правда бывший начальник лесхоза, старенький, но достаточно ещё разумный мужичок, вспомнил, что с сыном лесничего произошла какая-то трагедия и они уехали в область его лечить. После этого их след потерялся.
Елена Сергеевна уже больше недели не находила себе места, так ей хотелось найти человека, которому она обязана очень многим. Вдруг он бедствует, а она может реально ему помочь? Или ему угрожает опасность, и они со Славиком попали в трудную, жизненную ситуацию?
— Мамочка, миленькая, помоги мне!
Елена всегда прибегала к помощи матери и её памяти, когда ей было крайне трудно. И, как бы мистически это не звучало, почти всегда сразу приходило единственно умное решение, которое решало все проблемы.
— Мамулечка, наш дядя Витя и Славик в беде! Помоги их найти, а уж дальше я сама справлюсь, — умоляла Елена мать и даже сложила ладошки домиком у груди.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Елена схватила трубку, будто это и не трубка вовсе, а сковородка с подгорающим блинчиком:
— Да, я слушаю, Яков Михайлович! Нашли? Боже, это же не район, это трущобы. Как они там оказались? Я уже лечу! Ничего им не говорите, просто пусть остаются на месте!
Елена немного снизила скорость, увидев, что ей "подмигивают" встречные машины. Значит впереди притаились гаишники.
— Сто десять по городу! Вот это я задерзила, конечно.
Но так хотелось скорее попасть в этот, Богом проклятый район, богатый на свалки, промзоны и трущобы. — Как они там вообще выживают? И Славик болен! И как я тогда не узнала сразу своего папу Витю? Как я могла забыть этот страшный шрам на руке? На встречу она тогда торопилась! Да провались всё пропадом! Вот что для меня сейчас важно, так это помочь этим, дорогим для меня, людям! — думала Елена, пытаясь разобраться куда ведёт её навигатор машины.
Картина, которую перед собой увидела Елена, была ужасающей! Среди гор мусора от, не вывезенных во время мусорных бачков, среди какого то строительного мусора, одиноко стоял одноэтажный барак, построенный ещё до войны. Местами, обвалившаяся штукатурка оголяла деревянную дранку, будто скелет какого-то огромного, гниющего животного с голыми рёбрами, с которых падальщики обглодали мясо.
Яков Михайлович встречал Елену у крыльца подъезда. Хотя, какое это было крыльцо, один металлический каркас и провалившиеся внутрь ступеньки. Детектив подал Елене руку, чтобы она не подвернула ногу на пороге дома, пропустил её вперёд со словами: "первый этаж, дверь налево", а сам вошёл следом.
Входная дверь представляла из себя покосившееся убожество с облезлой, дерматиновой обшивкой и напоминала объект арт хаоса больше, чем вход в человеческое жилище. Номера квартиры не было, как и звонка. Елена осторожно постучала. Стук получился тихим и глухим из-за тряпья, которым была забита дверь под обшивкой. Тогда Елена тронула дверную ручку и дверь, издавая страшные, скрипучие звуки, отворилась.
В помещении было чисто, но настолько убого, что захотелось плакать. В прихожей стояла несуразная тумбочка, на которой лежали какие-то старые журналы. Под тумбочкой стояло несколько пар обуви, такой же утлой и изношенной, как и само жилище. Рядом с тумбочкой висел плащ из непромокаемой ткани цвета хаки. Такие ещё носят люди, которым, по долгу службы, приходится находиться на улице в любую, даже самую сырую погоду. Такой плащ всегда надевал дядя Витя, когда ухолил в лес по осени.
— Кто-нибудь есть в доме? Эй, хозяева! — окликнула жильцов этого страшного места Елена и попыталась пройти дальше, но тут же наткнулась в темноте глухого коридора на большую коробку, то ли из под холодильника, или из под другой, какой то очень габаритной техники.
- Хто тута? — услышала Елена, до боли знакомый, чуть скрипучий голос.
— Вы из собеса? А я вас жду...жду...., даже дверь не запираю второй день.
Темноту коридора разбавил свет из второй прихожей, которая вела в единственную комнату в квартире.
— Проходите, дамочка! Славика я сейчас вывезу на кухню, не прибрано у меня ещё в комнате. Сами понимаете, как тяжело с инвалидом. А в кухне я завсегда порядок содержу. Может чаю? У меня с мелиссой, знатный чаёк. И карамелек вчера купил лимонных. Славик очень их любит.
Старик всё говорил и говорил, а Елена стояла в прихожей и по её бархатной коже ручьём текли слёзы.
— Это Вы что же, дамочка, плачете? Не надо так расстраиваться. Мы хорошо живём. Нам бы вот только рецепты на обезболивающие сильные вовремя выписывали, а то сынок мой ночами криком кричит от боли. Не чешутся в поликлинике то. А я к вам сразу, в собес. Мне там женщина такая полная...да как её? Анна Константиновна...аккурат, как мою Аннушку покойницу звали, пообещала, что к нам на днях из собеса придут и помогут во всём. Так что, чай-то наливать?
— Наливайте. И карамелек лимонных тоже положите, я их с детства люблю, — всхлипывая ответила Елена и села за кухонный стол.
— Ой, дамочка, а у нас в Солнцево, где мы раньше со Славиком жили, девочка соседская была, Леночкой звали, так вот она этих самых карамелек с полкило могла съесть за раз. А сама маленькая такая. Вот куда в неё эти полкило умещались? Забавная девчушка была, как дочка мне. Не знаю где они теперь с мамкой то её? А Вы пейте чай то. С мелиссой.
— Елена отпила один глоток обжигающего напитка, развернула лимонную карамельку и расплакалась в голос:
— Пап Вить! Прости меня, если можешь? Как я могла о вас забыть? Вы ж, как семья мне!
Старик отступил пару шагов назад и надел очки, что висели на шее на утлой, вытянутой резинке.
— Ленушка, ты ли? Да не может этого быть! Вы, дамочка, не шутите так! Я человек старый и с болячками, шуток сейчас не понимаю. Потом он резко, обогнув кухонный стол и чуть не опрокинув ту же самую коробку, на которую наткнулась Елена, побежал в комнату.
— Славик! Славик! Ты только посмотри кто у нас в гостях! Я, ей Богу сейчас разума лишусь!
Из тени прихожей появился старик, который с трудом толкал огромную, несуразную, инвалидную коляску. На ней сидел бородатый мужчина в клетчатой рубашке и с пледом на парализованных ногах. Мужчина был истощён и абсолютно равнодушен к происходящему.
— Это Славик. Леночка, помнишь его? Вот такая оказия с ним приключилась. Дальнобойщиком был. Денег много хотел заработать, жена у него красивая...была. Старик осёкся на полуслове, видимо, затронул тему, которую нельзя было поднимать в присутствии сына.
— Ехал домой ночью, очень торопился к супруге, а навстречу форд на огромной скорости. Да так вилял по дороге, будто пытался колёсами змейку нарисовать. Летел прямо в лоб. Славик то смекнул, что от форда и места пустого не останется, если он его своей фурой подомнёт, вот и попытался на обочину свернуть. Дождь прошёл, понесло его в кювет, машина перевернулась и подмяла его. А тот хоть бы что! Дальше поехал. Ну остановили его очевидцы аварии метров через пятьсот, вытащили за грудки из машины, а он на ногах не стоит. В салоне на заднем сидении ящик пива и пара бутылок водки. Он, по пьяни, сказал, что в баню к друзьям торопится, мол ждут мужики, отпустите. А то, что по его вине сынок мой теперь мучается, ему и дела нет.
— А суд был? Сколько ему дали за такие фортели на дороге? — спросила Елена.
— Был, конечно. Экспертиза показала, что трезв он был, а очевидцы обознались, приняв лимонад за пиво, а минералку за водку. Записи с его регистратора подтёрли, мол неисправен тот был. А он уважаемый человек, помощник депутата и ехал на встречу с избирателями во втором часу ночи. Когда судья зачитывал оправдательную речь, в зале хохотали. А им что? Денег хапнули и говорят, что приказано. А на Славика ещё и груз из фуры повесили. Он в реанимации, а уже всем должен. Вот так вот...
Елена сидела и не верила своим ушам.
— Марат, всех моих юристов на улицу Овражную к дому двадцать пять. Да, и ещё сними со счетов все свободные средства. Свяжись с Андреем Кармановым. Да, с бывшим моим, пусть место в своей клинике готовит и докторов травматологов и нейрохирургов столичных вызовет для консультации. Он мне не откажет, — раздавала приказы Елена Сергеевна, от нервов, глотая лимонные карамельки одну за одной.