На абажуре веснушки от сигарет,
Черным вареньем залит паркет.
А вон в том замызганном кресле
Брали свое безо всяких «если».
На столе пол-литра – желающих двое.
Они напоминают коня и ковбоя!
Хорошо, финка жалом не водит.
Еще не вечер – градус приходит.
Прячут колбасу под чужую бороду -
Страшно, ведь мы далеко от города.
Все смотрят вОлком, виляя хвостиком.
Тут нужно пить или быть агностиком.
Повсюду признаки праздника шалого -
В воздухе запах большого кидалова!
Хочу заорать, мол, в их круг не принят!
Боюсь, что отводкают и отмандаринят.
Хочется курить - надеваю пальто!
Пускай, женское и совсем не то.
Выхожу на балкон, не выходя из танца -
Выброситься или пока остаться?
Вечер липкий - бабы сплошь пьяные!
Злые гармонисты затрясли баянами.
Делать тут нечего. Зато здесь весело!
Одна вон грудь на меня повесила.
В глазах зарябило от переносиц.
Чем еще кончится – большой вопросец!
В шепоте – страсти йеллоустоунские -
Чего же носы поснимали клоунские?
Вроде котлетами несет, а – грустно.
- Уже уходите? Смотрите, как вкусно!
… Считают по плану, будто старатели.
А я зарекся еще наблюдателем…
* Неожиданный, обычно неприятный случай. Вы, вероятно, уже знаете ― какой здесь пассаж случился с бельгийским консулом Леженом на обеде в интернациональном клубе, в Губертов день. – П. В. Анненков, «Письма к Тургеневу»
