Открытым остаётся вопрос о классификации языковых знаков, определяемых в категории имён существительных и отвечающих на неодушевлённый вопрос. И в первую очередь это касается тех производных, которые образованы на основе прилагательных, как например, красивый → красивость, лютый → лютость. Состоянием красивой девушки является красивость, состоянием лютого зверя — лютость.
Общим критерием, по которому определяют грамматическую категорию имени существительного, является наличие одушевлённых и неодушевлённых вещей, существующих в каждый момент времени и отвечающих на вопрос: «кто?» или «что?». Но другое дело, — производные от прилагательных, как обозначающие не столько понятие категории имени существительного, сколько его состояние. Хотя производные от прилагательных отвечают на один и тот же поставленный неодушевлённый вопрос, навряд ли будет целесообразно классифицировать их как имена существительные, поскольку ими не являются, будучи состояниями чего-то уже существующего. К тому же имена прилагательные, в свою очередь, сами являются в большинстве случаев производными от существительных, так как вне парадигмы существующего что-либо не может возникнуть из ничего. И грамматически это можно представить таким образом, что существительные от прилагательных на систематической основе производить не корректно. Из чего следует, что ни красивость, ни лютость, присущие девушкам и зверю, не имеют критериев объективной оценки категории имени существительного, потому как состояние объекта не является самим объектом, состояние которого изменяется вследствие воздействия, оказанного на объект. Причём сам объект остаётся, но его состояние меняется от места к месту, время от времени, по обстоятельствам. Так например, я остаюсь в то время, когда моё состояние меняется с возрастом, — от младенчества к старости. Эти возрастные изменения, которые неизбежно происходят с телом, будучи состояниями тела, отнюдь не самим телом, должны быть грамматически обусловленными в соответствующей им категории имени состоятельного. По этой причине ни красивость, ни лютость, ни тому подобные явления не кажутся понятиями из категории имени существительного, так как имеют грамматическое значение, непосредственно связанное с девушкой либо зверем, то есть красивость девушки не является этой самой девушкой и лютость зверя не является самим этим зверем, как впрочем и милый человек пребывает в состоянии своей милости, и будучи снисходительным, ни в чём не упрекнёт и не накажет за всевозможные проступки, проделки, промыслы. Милъ человек — тот кто не может обойдтись без того, чтобы не подать милостыню, ведь милость — это его обычное состояние, переменчивое как время. Боже милостивый! Из этого определённо следует, что имена состоятельные, будучи производными от прилагательных, являются произведениями суффиксов ~ость или ~ство, или например ~ота (мелкий → мелкота, красный → краснота) либо ~ева (синий → синева), ~изна (жёлтый → желтизна) и так далее.
Помимо производных от прилагательных во вторую очередь имеют место и так называемые «отглагольные существительные»: ходить → хождение, спать → успение. Подобные слова тоже относятся к категории имени существительного по одной единственной причине, что отвечают на один и тот же поставленный вопрос, хотя существительными собственно не являются, имея грамматическое значение некоего непрерывного и вечно длящегося процесса, в коем пребывает существующее. Процесс существования обусловлен временным соотношением субъекта в пространстве существующих объектов; также познание обусловлено наличием состава того, кто познаёт и что познаёт. Вне существования не может быть отношений между объектами, как не может быть их между познающим и познаваемым в процессе незнания. Хождение по мукам предполагает наличие такого же субъекта, который находится в перманентных отношениях со своими объектами: кто ходит и как именно. При этом процесс хождения не является ни субъектом, ни объектом отношений; процесс есть взаимоотношение субъекта со своими объектами, как будто продолженное бесконечно. Сокол познаёт голубку как свою добычу, в то же время голубка познаёт сокола как своего добытчика; и если голубка познаёт сокола как хищника, сокол становится объектом голубки, но если сокол познаёт голубку как жертву, то уже голубка становится объектом сокола. Всякий раз и голубка, и сокол оказываются по отношению друг к другу и субъектом, и объектом моментального знания. Однако тот, кто наблюдает за схваткой сокола и голубки, остаётся не только субъектом отношений со своими объектами, но и объектом отношения в процессе самопознания: я есть начало и конец познания, я есть альфа и омега, — как субъект и объект полного знания. Голубка познала сама себя добычей сокола, сокол познал сам себя добытчиком голубки: объект познания субъективен, субъект — объективен, поэтому процесс жизнеобеспечения относителен. Прежде чем начинать исходить из отношений со своими объектами, должно бы существовать то, кто или что воздействует на тот или иной объект в процессе существования, ведь действие существующего в моменте относительно объекта грамматически обуславливается только именем действительным, в то же время наименование существующего обуславливается лишь именем существительным, отчего имя существительное «глагол» можно воспроизводить как имя действительное «глаголать». Однако производить имя существительное от имени действительного на систематической основе вряд ли корректно, так как действие предполагает существование того, кто или что при этом будет действовать: никто и ничто само по себе действовать в принципе не может. Поэтому слова, имеющие значение действия, являются производными от существительных. То есть «отглагольных существительных», произведённых на систематической основе быть не должно: иметь (действительное) → имение (процесс) → имение (существительное). Только когда существующее на момент его движения действует на что-либо, тогда это и становится действительностью существования. Наименование процесса взаимоотношения между субъектом и объектом в категории имени существительного на момент их деятельности друг относительно друга должно бы обуславливаться грамматической категорией по имени относительному (процессуальному). Отсюда следует, что категория имён относительных, как производных от действительных, классифицируется в ряду произведений с такими суффиксальными формантами как ~ание (воспитать → воспитание), ~ение (растить → растение), ~оние (вонять → благовоние) или, например, ~яние (влиять → влияние).
В итоге получаем две дополнительные категории имён к тем вещам, которые в определённом смысле существуют и действуют (кровожадный зверь и тяжело идти), поэтому классифицируются как существительные, действительные или прилагательные. То есть к словам, которые имеют значение сущего, действия и качества или количества добавляются значения состояния вещей и отношения между ними (юность человека и хождение за три моря). Поэтому при разборе предложений по частям речи значения состояния и отношения дополнительно классифицируются уже как подлежащие состоятельного либо относительного в сравнении с подлежащими существительного и даже числительного (скорость ветра и два часа).