Лейтмотивом двух моих прошлогодних поездок на Кавказ, да и причиной того, что одной дело не ограничилось, была плохая погода. Весна в 2022-м затянулась тут на 2-3 недели, и май в горах Приэльбрусья не сильно отличался от ноября. Увидеть Эльбрус мне тогда удалось - но лишь оказавшись над облаками... да ещё в ясный день с самолёта, которым я улетал. Глядя в иллюминатор, я уже знал, что осенью снова отправлюсь сюда - навёрстывать так досадно упущенное.
В сентябре, однако, над Кавказом вновь стояли то тусклые облака, то пыльная дымка, и на пике Терскол подобравшись к Эльбрусу вплотную, я вновь не увидел его. Однако и весной, и осенью в самой середине долгого ненастья вдруг приходил один день с ИДЕАЛЬНОЙ погодой, в мае застав нас в "русских Гималаях" Безенгийского ущелья, а в сентябре - в Кисловодске. И встав в 5 утра субботы, мы уже знали, как распорядимся этим днём:
Вскоре мы мчались по знакомым мне с весны (а вам - с прошлой части) местам, и я не узнавал их. На кадре выше - кажется, село Элькуш за глубоким каньоном речки Берёзовка, сквозь весь Кисловодск текущей в Подкумок. В центре она сливается с Ольховкой, и на карте две речки слагают почти равнобедренный треугольник. Мы же едем по его биссектрисе - речке Кабардинке, текущей с Кабардинского хребта.
Вместе с Боргустанским хребтом на той стороне Подкумка и Джинальским хребтом, по склонам которого раскинулся крупнейший в России Кисловодский парк, это часть Пастбищного хребта, протянувшегося от Чёрного до Каспийского моря. Северный Кавказ представляет собой лестницу, а это - её вторая ступень: ниже только Лесистый хребет, на КавМинВодах теряющийся в лакколитах. И вот на гребне этой волны вдруг вспениваются белые барашки:
Дорога и сотни метров не идёт прямо ни в одной из плоскостей, а потому первые полчаса пути Эльбрус словно выглядывает из-за ближних холмов тут и там. Пока ещё виден он лишь с пассажирского кресла - краем глаза легко подумать, что это плотное облако, и к полудню ясное небо сменит гроза.
Карачай как историческая область начинается буквально от окраин Кисловодска: вплотную прилепившееся к городу село со странным названием Индустрия (700 жителей) встречает мечетью, кладбищем без единого креста и всадниками, куда-то едущими по своим делам вдоль обочин.
До Карачаево-Черкесии как региона, впрочем, надо проехать ещё десяток километров - граница Ставропольского края проходит по гребню Кабардинского хребта. На прошлом и следующем кадрах - карачаевское село Кичи-Балык (650 жителей), основанное в 1926 году в глубокой долине речки Кичи-Малка, первый и последний населённый пункт этой дороги.
Из его центра серпантин с несколькими менгирами в зигзагах взлетает на хребет Шатджатмаз, входящий в систему уже следующего, Скалистого хребта Кавказа:
Впрочем, Скалистый он в этой своей части только если смотреть снизу: в Приэльбрусье третья ступень Кавказа не похожа на классическую островерхую горную цепь. Скорее - пунктир небольших плато с плоскими вершинами над отвесными обрывами, из низких туч выступающих как острова. Серпантин на Шатджатмазе сменяется гладкой дорогой посреди лугов, на одном из которых, к нашему удивлению, утром погожего дня бродил на привязи благородный олень:
Стартовав раньше большинства туристов, мы на своей слабосильной машинке ехали медленно, и на пустой с утра дороги сами не заметили, как ближе к гребню Шатджатмаза оказались в кавалькаде джипов и микроавтобусов.
Подходя к краю плато, большинство машин впереди не ухали в пропасть по следующему серпантину, а сворачивали вбок на грунтовку. Мы последовали их примеру, и вскоре оказались на смотровой площадке, больше похожей на паркинг какого-то фестиваля:
Оглянемся назад - за покошенными полями в степной пыли темнеют силуэты одиноких гор: в центре отчётливо видна главная среди них Бештау (1400м), правее неё выглядывает Машук (993м), а левее одиноко стоят в степи едва различимый Бык (817м) и чуть более заметный Верблюд (885м). Дальше - лишь бескрайняя Русская равнина, и следующие горы встретят разве что на другом берегу Ледовитого океана. Мне остаётся только завидовать тем, кто поймал этот вид без дымки.
17 одиноких гор у подножья Кавказа - это лакколиты, "лавовые купола", вспучившиеся, но так и не прорвавшиеся вулканы. Дети Эльбруса, который не извергался уже тысячи лет, но теоретически - может, и обилие горячих источников вроде Суворовской или Народных ванны Пятигорска напоминает, что какие-то вулканические процессы по сей день идут под двуглавой горой. Но пока вулкан спит - люди лечатся и отдыхают у его подножья:
Смотровая устроена на краю глубокой балки, за которой - вершина Жатмазского хребта (2127м), а на ней - столь знакомые белые купола. Кавказ - царство не только канатных дорог (последнюю из которых я показывал в позапрошлой части) и нарзанов (последними из которых насладимся в следующей части), но и обсерваторий, раскиданных по пологим горам.
Всё закономерно: это мне с погодой не везло, а вообще-то "солнечный Кавказ" - клише, знакомое каждому. Здесь мало больших городов, много ясных дней, круглый год долгие тёмные ночи, а вся пыль и испарения земли, как можно заметить по прошлым и следующим кадрам, почти никогда не висят выше 2 километров. И если над Архызом в прямой видимости друг от друга стоят 5 обсерваторий, то над Кисловодском - две:
Поодаль - Кисловодская горная астрономическая станция Пулковской обсерватории. Как следует из прошлого абзаца, сложно найти более неподходящее место для астрономических наблюдений, чем окраина Петербурга с её белыми ночами и морской дымкой. И вот в 1948 году, получив новое оборудование по репарациям из Германии, пулковские астрономы во главе с Мстиславом Гневышевым решили смонтировать его в Кавказских горах, заодно обзаведясь пристанищем в курортном Кисловодске.
Фактически Пулковская обсерватория теперь здесь, даром что в эпоху интернета данные здешней аппаратуры передаются в Петербург в реальном времени. По Шатджатмазу расставлены десятки телескопов, но "главный калибр" Кисловодской станции - коронограф, на своих чувствительных поверхностях создающий эффект полного солнечного затмения и позволяющий изучать солнечную корону.
Ближе сверкает новизной Кавказская горная обсерватория Астрономического института имени Павла Штернберга, который, в свою очередь, является частью МГУ - фактически, это филиал университетской обсерватории. Профессора, конечно, отсюда и свои наблюдения ведут, но в первую очередь возят на практику студентов.
Прежде для этих целей использовались Крымская обсерватория (1958) над Бахчисараем, Тянь-Шаньская (1957) над Алма-Атой и Майданакская на юге Узбекистана, замену для которых, осознав, что в Ближнем зарубежье дела будут идти только хуже, и построили в 2006-09 годах на Шатджатмазе.
Но главный вид с Шатджатмаза - вперёд! Отсюда как на ладони ступени гигантской лестницы Кавказа и царящий над ними Эльбрус. Он высится на Боковом хребте, тёмная стена которого в дымке образует горизонт. Ближе - Скалистый хребет с громадой Канжальского плато, и тёмные пропасти на переднем плане - не что иное, как теснины, на стрелке Малки и Хасаута образующие хорошо заметный мыс.
Реки, текущие с вышестоящих "ступеней", прорезают Скалистый хребет не широкими долинами, а узкими и глубокими каньонами, со дна которых где небо порой сжимается в узкую полосу. Именно теснины создали Кавказ, превратив каждую его долину в неприступную крепость, из которой горцы могли ходить в набег, а вот выковырять их оттуда не сумели ни полководцы Чингисхана, ни Хромой Тимур.
Я помнил теснины Чегемского, Черекского, Ассинского, Аргунского ущелий, а теперь наш путь - поперёк теснин!