Отдельные случаи проявления инакомыслия могли случаться среди населения Древней Руси едва ли не сразу после начала процесса христианизации. Однако вплоть до середины XIV в. невозможно выделить какие-то устоявшиеся еретические учения. В этом плане стоит отметить отличие Руси от средневековой Западной Европы, где традиции еретичества насчитывали к тому времени уже не одно столетие.
Вполне возможно, что причины этого лежат в сравнительно позднем принятии христианства Русью по сравнению с большинством западноевропейских стран. Ведь возможность возникновения ересей предполагает, что христианские идеи получили достаточно широкое распространение в народной среде. Для Руси в большей степени была характерна проблема сохранения языческих пережитков, с которыми боролась Церковь. Еретики не отрицают истинности христианства, но полагают, что обладают более верным учением, отличающимся от церковного.
Однако при рассмотрении появления первых ересей можно отметить, что во многом это процесс происходил в соответствии с теми закономерностями, которые были характерны для Западной Европы. Основной социальной базой распространения ересей было население городов, которое было более грамотным и проявляло больше интереса не только к обрядовой стороне религии, но и содержанию учения. Также именно этот социальный слой в наибольшей степени выражал недовольство тем, что священнослужители зачастую вели себя не в соответствии с евангельскими заповедями. Это приводило к желанию как реформировать устройство Церкви, так и к созданию новой версии христианства: в большей степени очищенной от обрядоверия, языческих пережитков.
В Древней Руси примером такого движения можно считать ересь стригольников, появление которой пришлось на середину XIV столетия. В наибольшей степени ересь распространилась в Пскове и Новгороде, которые были одними из самых экономически развитых русских городов. Название ереси было достаточно случайным, оно объяснялось тем, что её основатель некий Карп был по профессии «стригалем», то есть парикмахером. Впрочем, такой исследователь как Б. А. Рыбаков полагал, что Карп был не парикмахером, а бывшим священником, то есть расстригой, откуда и пошло название ереси. Стоит учитывать, что при изучении ересей мы в основном вынуждены опираться на источники, которые исходили от Церкви и, естественно, весьма критично оценивали деятельность еретиков.
Появление ереси можно связать с проблемой, которая была характерна для всей христианской Европы – симонии. Она заключалась во взимании платы за поставление в священники или дьяконы. Порой это фактически приводило к прямой продаже церковных должностей, что не соответствовало духу Евангелия. Известно, что стригольники в целом критиковали духовенство за то, что оно не исполняет своих обязанностей по просвещению людей, но в основном сосредоточилось на взимании платы за обряды.
Подобные претензии также были достаточно универсальны для европейских еретиков. Однако стригольников можно признать достаточно радикальным движением по меркам своего времени. Они фактически отрицали вообще необходимость существования церковной иерархии. Стригольники не считали необходимым ходить в храмы. Они проводили свои молитвенные собрания самостоятельно. Впрочем, вполне возможно, что в стригольническом движении существовала своя определённая иерархия, но она не сопровождалась каким-то официальным утверждением на высших должностях.
При этом остаётся дискуссионным вопрос об отношении стригольников к церковным Таинствам. Известно, что стригольники их не совершали. Но это можно объяснить как отрицанием Таинств вообще, так и нежеланием вступать при этом в отношения с недостойными священнослужителями. Во многом подобные идеи были близки тем, которые впоследствии будут развиваться в ходе Реформации.
Сохранились, однако, упоминания о том, что у стригольников могли формироваться собственные варианты отдельных Таинств. Так они исповедовали свои грехи не священнику, а земле. Возможно, что это свидетельствует об определённых языческих элементах в учении стригольников. В целом стригольники были в большей степени ориентированы не на исполнение обрядов, а на следовании заповедям, которое должно было основываться на изучении Священного Писания.
Также исследователи не пришли к полному согласию относительно того, насколько в учении стригольников присутствуют элементы таких распространённых европейских ересей как богомилов и катаров. В рамах этих ересей развивалось дуалистическое представление о том, что духовному миру противопоставляется мир плотский, земной, частью которого является и Церковь с её иерархией. При этом вся земная жизнь также оценивалась достаточно критично. У стригольников подобные взгляды не были ярко выражены. Они совпадали с катарами и богомилами преимущественно лишь в оценке официальной Церкви. В целом, в рамках данной ереси не было, видимо, создано целостного вероучения. Стригольники были в основном сосредоточены на тех проблемах, которые непосредственно стояли перед ними как верующими.
Если говорить о социальном составе еретиков, то большинство из них принадлежали к городскому простонародью. Однако вполне вероятно, что к стригольникам примкнули и некоторые бывшие священнослужители, которые разделяли их оценки церковной иерархии. Вполне естественно, что движение стригольников было воспринято как опасность не только Церковью, но и государственной властью. При этом Церковь в русских землях стремилась получить идеологическую поддержку от Константинопольского Патриарха. Для непосредственной борьбы с еретиками Церковь прибегала к помощи государственной власти. Так как в основном ересь распространена была в Новгороде и Пскове, то бороться с еретиками должны были посадники этих городов.
Меры борьбы изначально могли быть весьма жёсткими, так как предполагалось, что иначе ересь может широко распространиться в народе. Однако если мы вновь попытаемся сравнить ситуацию с Западной Европой, то увидим, что на Руси не было создано какого-либо специального церковного органа, который должен был бы бороться с еретиками, какой являлась католическая инквизиция. Масштабы преследований еретиков также были по западноевропейским меркам минимальны. В 1376 г. в Новгороде были казнены 3 стригольника, в том числе и лидер движения – Карп.
Однако источники свидетельствуют, что и после этой расправы ересь стригольников могла быть достаточно широко распространена на Северо-Западе Руси. Уже в начале XV в. митрополит Фотий обращался со своими посланиями к властям и всем жителям Пскова с призывом отказаться от учения стригольников, угрожая в противном случае отлучением от Церкви. Это может служить свидетельством того, что стригольничество укоренилось среди горожан. Любопытно упоминание в этих посланиях священников и дьяконов, которые разделяли еретические убеждения, очевидно, что идеи стригольников могли пользоваться популярностью и в среде низшего духовенства.
Хотя митрополит и призывал к борьбе с ересью, но при этом подчёркивал, что нельзя применять к еретикам такую меру как смертная казнь. Также Фотий указывал на то, что священников, которые впали в ересь, нужно стремиться переубедить. Очевидно, что ересь всё-таки не рассматривалась как нечто угрожающее самому существованию Церкви. Однако есть основания полагать, что многие лидеры стригольников были отправлены в темницы и находились там до самой смерти.
Борьба Церкви с ересью оказалась достаточно эффективной. После 1430 г. стригольники не упоминаются ни в одном из источников. Однако можно предположить, что их идеи сохранили определённое влияние в обществе и смогли послужить основой для возникновения новых ересей.
Хронологически новая масштабная ересь начала распространяться на Руси с 1470-х годов. При этом речь идёт скорее о существовании не единой еретической организации, а нескольких сект, которые были объединены общим названием. Само название указывает на то, что ересь могла рассматриваться современниками, как стремление части населения ориентироваться на ветхозаветное учение, иудаизм. Очевидно, что отдельные случаи проповеди со стороны иудеев могли иметь место, однако нельзя сводить историю ереси исключительно к попыткам распространения иудаизма. Многие исследователи высказывали мнение о том, что речь стоит вести скорее не о ереси как таковой, а о начале распространения в обществе разного рода идей, которые могли казаться потенциально опасными, излишне вольнодумными для консервативной части общества, в том числе и для Церкви.
Во многом данная ересь, как и более раннее движение стригольников, отражала стремление немалой части населения реформировать Церковь и в целом христианское учение. Они должны были быть очищены от языческих пережитков, от нерадивых и корыстолюбивых священников. Можно отчасти согласиться с мнением, распространённым в советской историографии, о том, что через ересь могло выражаться недовольство народа своим положением в общественной системе. Однако в целом социальный состав еретиков был весьма разнообразным. Наряду с рядовыми горожанами в состав сект могли входить представители духовенства, а также знати и государственные чиновники. В своё время даже Великий князь Иван III мог проявлять определённый интерес к отдельным идеям еретиков.
Нельзя игнорировать и региональный аспект развития ереси. Во многом история её распространения начинается с противостояния духовенства Новгорода и направленного туда архиепископом Геннадия. Новый архиепископ критически относился к местным святым и стремился полностью унифицировать вероучительные и обрядовые элементы в Новгороде по образцу Москвы.
Однако архиепископ столкнулся с тем, что новгородцы проявили не только нежелание подчиняться новому церковному руководителю, но и высказывали идеи, которые являлись отрицанием сложившейся церковной практики. Как и стригольники, они высказывали идею о недопустимости взимания денег за назначение священнослужителем. Помимо этого Геннадию стало известно, что отдельные священники в Новгороде могли отрицать необходимость поклонения иконам, считая это идолопоклонством. Такую оценку можно считать совпадающей с той, которая присуща иудаизму. Однако подобные идеи были характерны и для зарождавшегося в Европе реформационного движения. Дальнейшее расследование Геннадия показало, что еретические идеи получили особое распространение именно в среде духовенства, причём тогда нашлось и объяснение этого воздействием со стороны иудейских проповедников.
Любопытным моментом стоит признать то, что обвинённым в ереси священникам удалось сбежать в Москву и найти там защиту. Впоследствии еретики признавались в том, что среди разделяющих их идеи были многие московские служилые люди, в том числе и те, кто входил в ближайшее окружение Великого князя, например дьяк Фёдор Курицын. Впоследствии к кругу еретиков могла принадлежать и жена старшего сына Ивана III. Это не давало возможности архиепископу Геннадию начать масштабное преследование еретиков, которое тот хотел развернуть, ориентируясь при этом на опыт испанкой инквизиции, о котором ему было известно.
Геннадий упрекал даже главу Русской Церкви митрополита Геронтия в том, что тот не проявляет достаточной инициативы в преследовании ереси, о которой ему сообщили. Эти обвинения не были полностью справедливы. По инициативе митрополита был созван собор, на котором Геннадию и дальше было поручено преследовать еретиков в Новгороде. Те еретики, которых отослали из Новгорода в Москву, должны были быть отправлены обратно и принести покаяние. В противном случае их должна были подвергнуть казни уже светская власть.
Новый митрополит Зосима, занявший престол в 1490 г., мог сам вызывать сомнения в правоверности и считаться тайным пособником еретиков. Эта точка зрения, впрочем, разделялась не всеми современниками и историками. Если опираться исключительно на факты, то известно, что именно при Зосиме состоялся масштабный собор, на котором были осуждены еретики и их учение. Помимо несоблюдения постов и отказа поклоняться иконам жидовствующих обвиняли и в гораздо более серьёзных отклонениях от православного учения. Они якобы отказывались признавать Иисуса Христа Богом и отрицали возможность его воскресения.
Несмотря на масштабность обвинений и признание их справедливыми, приговор собора 1490 г. по меркам Западной Европы мог показаться весьма гуманным. Еретики были отлучены от Церкви, в Новгороде их подвергли позорной процедуре, когда они ехали на лошадях задом наперёд в берестяных колпаках. Однако речи не шло о смертной казни, которая была распространена на Западе. Вполне возможно, что объяснялось это не гуманизмом, а тем, что еретики сохранили свои позиции при княжеском дворе. В принципе осуждены были лишь еретики из Новгорода, которые не отличались высоким социальным положением.
Вполне естественно возникает вопрос о том: чем же ересь могла привлекать представителей светской власти? Вероятно, что Великому князю могла нравиться идея о том, что нет никакой необходимости в существовании церковной иерархии. Отношения Ивана III с Церковью были достаточно сложными. Князь претендовал на то, чтобы распоряжаться церковными землями, ему не нравилась ситуация, при которой Церковь могла выступать в качестве важного идеологического и политического субъекта. Жидовствующие отрицали необходимость монашества, что автоматически означало возможность изъятия многочисленных монастырских земельных владений. Фактически еретики выступали за укрепление светской самодержавной власти, что не могло не нравиться князю. Во многом это соответствует поведению части правителей в Западной Европе, которые поддержали реформационное движение.
Однако князь понимал, что удар по авторитету Церкви, который могут нанести еретики, неизбежно скажется и на отношении народа к светской власти. Ведь именно признание со стороны Церкви божественного характера княжеской власти служило одним из важных источников легитимности. Всё это приводило к тому, что отношение к ереси могло быть достаточно противоречивым. Среди правящей элиты было немало людей, которые стремились к подавлению ереси и готовы были поддерживать Церковь в её борьбе с еретиками.
Изменения в отношении государственной власти к ереси во многом можно объяснить ситуацией, которая складывалась в рамках борьбы различных группировок при княжеском дворе. В 1502 г. внук Ивана III, который до этого считался наследником престола, вместе матерью был отправлен в заключение. Возросло влияние жены князя Софьи Палеолог и их сына Василия, которые были противниками ереси. В Церкви тем временем ширилось убеждение, что борьба с еретиками должна вестись с помощью жестоких наказаний.
Великий князь в 1504 г. дал согласие на проведение нового церковного собора, на котором председательствовал его сын. Обвинения против жидовствующих были в целом аналогичны тем, которые выдвигалась ранее. Однако на этот раз наиболее влиятельные еретики подвергались гораздо более суровым наказаниям. Многие из них были сожжены. Значительная часть отправилась в ссылку по дальним монастырям. Казням подверглись не только новгородцы, но и многие влиятельные московские государственные деятели, в частности брат Фёдора Курицына. После этого свидетельств о существовании ереси жидовствующих как масштабного явления уже не наблюдалось. Однако многие идеи еретиков продолжали сохранять актуальность и привлекать немалую часть общества.