За четыре века, прошедшие с тех пор, как здесь жили Мунэнори, Мунэёси и другие знаменитые мастера Синкагэ-рю, Ягю-дзато в некоторых отношениях почти не изменилась. Сейчас, как и тогда, это уединенное место, отделённое от суеты большого города Нара головокружительными горами и ущельями, в которые можно попасть только по узким и извилистым дорогам. Ягю-дзато - деревушка, состоящая из нескольких десятков домов, магазинчиков и полицейской будкй префектуры. Средняя школа, расположенная в центре поселка, кажется, единственное архитектурное дополнение к городу со времён Токугава.
На протяжении веков деревня Ягю была мало чем примечательная, кроме ароматных чаев, выращиваемых на крутых склонах вокруг неё. Камнерезы высекали камни в гранитных утесах неподалеку. Сборщики налогов регулярно совершали долгое путешествие в деревню, чтобы собрать причитающуюся им сумму рисом. В остальном скромные владения клана Ягю оставалась без внимания. Возможно, он остался бы таким навсегда, как и тысячи других подобных ему сельских поселений в Японии, если бы не амбициозные планы дайме Токугавы Иэясу. Иэясу был третьим и последним из трёх выдающихся военачальников Японии средневековья. Ода Нобунага пытался править с помощью хитрости и безжалостности. Хидэёси был деспотом, устрашение было главным средством его власти. Избранный Иэясу путь к тому, чтобы стать сёгуном, пролегал через стратегию бугэйся («человек боевых искусств»). Он использовал хэйхо («законы войны»), используя элементы стратегии ведения боя как в ведении войны, так и в мирных переговорах. Токугава был, поочередно, гибким и упрямым. Он совершенствовал равновесие, ловко подставляя подножки тем, кто противостоял ему. Иэясу выжидал своего часа в последние десятилетия XVI века, проиграв несколько сражений и выиграв ещё больше. Он всегда ставил свою цель - править всей Японией - во главу угла своих стратегических целей. В 1600 году он был готов взяться за это дело. Никогда не упускавший преимущества, хитрый Иэясу замыслил завербовать в свои войска всевозможных ниндзя, наёмников, воинственных священников и воинов-отшельников. Он выбрал лучшего вербовщика, которого смог найти, потому что к лесистым холмам вокруг деревни Ягю естественным образом тяготели такие типы затворников, и хозяин деревни Ягю Мунэёси знал их всех.
Благодаря Мунэёси Иэясу собрал свои партизанские отряды. С их помощью он победил всех кто участвовал в битве при Сэкигахаре. Он стал прародителем сёгунской династии Токугава, которой предстояло править Японией в течение двухсот пятидесяти лет, вплоть до наших дней. Ягю Мунэёси получил прибавку к своему жалованию. Он также получил приглашение в Эдо, в столицу нового сёгуната, чтобы продемонстрировать свои боевые навыки.
Предоставленные сами себе в сельской местности, клан Ягю в течение многих лет с почти религиозным рвением посвящал себя искусству владения мечом. Мунэёси был первым в своей семье, кто поднялся выше среднего уровня с точки зрения своего мастерства в будзюцу. К тридцати пяти годам Мунэёси считался самым опытным мастером боевых искусств во всём регионе Нара. Однако в поединке с Камиидзуми Нобуцуна Мунэёси был настолько убедительно побежден, что единственная причина, по которой он остался жив, заключалась в том, что Нобуцуна использовал оружие из расщепленного бамбука, обтянутое кожей, а не настоящим мечом или боккэном. Нобуцуна был легендарным мастером Кагэ-рю, его вдохновение в искусстве владения мечом отчасти привело его к созданию «нового», или Синкагэ-рю. После поражения Мунэёси он стал учеником Нобуцуны. В конце концов Мунэёси был посвящен в окудэн, глубочайшее учение школы Нобуцуны. Воин Ягю, в свою очередь, посвятил себя дальнейшему развитию традиции Синкагэ. Он обучал своих детей, включая особенно одаренного сына Мунэнори....
Главная особенность Ягю Синкагэ-рю заключается в том, что она стремится научить бугэйся достигать победы путем проникновения в сознание противника. С помощью различных упражнений, являющихся неотъемлемой частью программы обучения, и постоянных тренировок фехтовальщик Синкагэ-рю учится «читать» намерения противника и реагировать на них за долю мгновения до того, как эти намерения будут реализованы. В менее философском, но более практическом смысле это означает, что приверженец Синкагэ-рю действует только тогда, когда встречный удар уже нанесён или уклонение противника от него уже совершено. Время имеет решающее значение. Правильная дистанция очень важна. Слишком рано или слишком поздно, слишком близко или слишком далеко - и это верная смерть.....
Первой остановкой в деревне Ягю, на чём настаивал мой гид обасан, был храм Хотокудзи. Она дала мне указания, как туда добраться, но они мне не понадобились. От своего сенсея я слышал рассказы об этом месте, читал о нём с детства. Я мог добраться до Хотокудзи с завязанными глазами. Я прошёл через деревню и повернул налево, услышав журчание ручья, протекавшего через центр деревни. Через ручей вел дощатый мост. Тропа на дальнем берегу была такой же крутой, как та, что вела к додзё Гэнъёкан, и еще более старой, петляя по склону горы. Тропа была вымощена булыжником, камни были темными булочками, отполированными дождем до скользкости. Они были уложены так много лет назад, что казалось, тропинка стала почти частью рельефа. Она вела меня через заросли бамбука со стеблями высотой в два этажа, а затем в вечнозеленый лес, меняя направление и поднимаясь вверх, откуда периодически виднелась деревня внизу и горы вдалеке, между вершинами которых, как туманные занавески, висели длинные бороды тумана.
Хотокудзи - это хранилище прошлого Ягю. Я был предоставлен сам себе, за исключением пары жрецов, которые сидели в своём кабинете, пили чай и смотрели турнир по сумо на своём маленьком телевизоре Sony. В одном из залов храма, превращенном в музей, я прогуливался между витринами со стеклянными столешницами. Всегда приятно посещать такие места, особенно в Японии, где музеи, скверы и исторические места можно найти, просто прислушавшись к говорливой толпе и бесконечно воспроизводящимся информационным записям. Здесь были выставлены доспехи - шлемы и лакированные нагрудные пластины, седло и стремена, реликвии семьи Ягю, украшенные гербом семьи - стилизованным изображением пары дзингаса, широкополых плетеных тростниковых шляп. Ряды цуба (гарды), устанавливаемые на рукояти катаны, были выкованы пятым главой школы Ягю Хёгоносукэ Рэнъя Тайра-но Тосиканэ.
Ягю Тосиканэ был настолько требователен к себе как к мастеру, что, по слухам, у него вошло в привычку бросать свои только что выкованные гарды в деревянный чан и колотить по ним молотком. Те, что выскакивали без повреждений, признавались им достойными для использования. Сегодня эти цубы, имеющие характерный вид «мокрой меди», являются, как я уже сказал, жемчужинами среди коллекционеров японских мечей и деталей для мечей. Стоять над витриной, где в одном месте было выставлено более дюжины таких изделий, безусловно, самой большой коллекции творчества Тосиканэ, было ошеломляюще.
Внутри стеклянных витрин в Хотокудзи также находились образцы дэнсё, рукописных свитков, содержащих учения и многие секретные принципы Синкагэ-рю. Похожие на пауков фигуры, нарисованные тушью, иллюстрировали свитки, размахивая мечами в различных позициях школы. Мне пришло в голову, что они были нарисованы фехтовальщиками, чтобы проиллюстрировать теории боя, которые были подкреплены реальным опытом борьбы с мечом не на жизнь, а на смерть. Были также подробные схемы, указывающие на правильное расположение дома или замка, чтобы защитить его от нападения врага или стихий, и тайные формулы эзотерических знаний миккё для предсказания погодных условий, которые были бы благоприятны для битвы. О вещах, о которых мой сэнсэй упоминал лишь вкратце или мимоходом, я мог прочитать в этих свитках, и я покачал головой, поражаясь глубинам традиций, которые мне еще предстояло исследовать.
На главном алтаре Хотокудзи возвышалась деревянная статуя Ягю Мунэнори с суровым выражением лица. Мунэнори мог своим криком напугать воробьев в живой изгороди. Он мог разрубить твердые ветви дуба лезвием тупого деревянного тренировочного клинка более чисто, чем другие мужчины могли разрубить эти ветви оружием из острой стали. В меньшей степени Мунэнори почитают за его философский вклад в «Путь воина», особенно за привкус дзен, который он привнес в культуру японских боевых искусств.
В начале своей карьеры Мунэнори, уже будучи мастером бугэйся, попал под влияние одного из истинных персонажей Японии, дзэнского монаха Такуана Сохо. Такуан был эксцентриком, иконоборцем первого сорта. Когда он встретил Мунэнори в 1632 году, у него были, главным образом из-за этих самых черт его характера, серьезные неприятности со вторым сёгуном из рода Токугава, Токугавой Хидэтадой. Хидэтада изгнал Такуана (в то время настоятеля храма Дайтокудзи) за жалобы Такуана на вмешательство, по его мнению, сёгуна и его чиновников в дела храма. Мунэнори воспользовался своим статусом и положением учителя фехтования Хидэтады, чтобы вмешаться в это дело. В конце концов, изгнание Такуана было отменено. При преемнике Хидэтады, Токугаве Иэмицу, звезда Такуана снова взошла ещё выше. Священник общался со знатью, с даймё, богатыми купцами, великими учеными и художниками своего времени. У него с Мунэнори сложились особые отношения как у мастера Дзэн и ученика.
Могила Ягю Мунэнори уединенно расположена на холме за храмом Хотоку. Камень, отмечающий её, высечен в форме мемориальной доски, покоящейся на черепашьем панцире. Она находится в центре небольшого участка, обнесенного стеной, где теснятся надгробия других членов клана Ягю. По всему кладбищу шелестели и капали стебли зеленого бамбука, ветви криптомерии скрипели на ветру, как заржавевшие петли. Все надгробные памятники были покрыты лишайниками. Плоская поверхность камня Мунэнори была усеяна медными монетами, оставленными в качестве подношений, пожертвований, которые использовались для поддержания территории. Я добавил свои и поклонился...
Когда я покидал территорию Хотокудзи, меня окружила толпа любопытных девочек из частной школы. Они отправились в одну из тех бесчисленных школьных поездок, которые японские школьники, похоже, совершают по всей стране в течение всего года. Мы фотографировались у ворот храма, а затем вместе прошли небольшое расстояние вниз по склону к додзё Масакисака кэндо. Тренировочный зал был пуст. По вечерам его стены оглашались боевым кличем юных кэндока и громким лязгом их бамбукового оружия. Кэндо - страшно суровый вид Будо, в котором приходится потеть под тяжелой маской и доспехами, безропотно принимать удары в полную силу, которые случайно, но регулярно попадают в незащищенные места. И всё же, если человек собирается заниматься этим видом Будо, может ли быть более приятное место для тренировок? Я завидовал членам додзё Масакисака, тренирующимся на склоне горы над деревней Ягю, так близко к месту упокоения самых знаменитых фехтовальщиков старой Японии.
Скалистые холмы вокруг Ягю-дзато испещрены узкими тропинками, уходящими в лес, по которым когда-то ходили фермеры и, может быть, если рассказы правдивы, некоторые из тех зловещих типов, которые поклялись в своих тайных услугах сёгуну по приказу Мунэёси в битве при Сэкигахаре. Мы со школьницами расстались, они вернулись в основную часть деревни, а я свернул на одну из лесных троп, отмеченную выветренным, написанным от руки знаком. Она вывела меня мимо террас чайных кустов и через синтоистские врата тории. Чайные кусты уступили место большему количеству леса. Деревья смыкались вокруг и становились гуще, чем дальше я шёл. Вечнозеленый полог еще не потерял свою густую листву к сезону. Единственное другое место, где я когда-либо был в более темном лесу, было в хвойных лесах штата Мэн. Тень была тяжелой, а звуки были приглушены. Когда я зашел за угол, в густоте появился небольшой просвет, и там, на поляне, лежал валун в форме яйца, высотой в несколько футов и вдвое длиннее меня. Это был гранит, аккуратно расколотый пополам. Миф гласит, что в одну безлунную ночь Ягю Мунэёси шел по этой самой тропе, по которой прошёл я, и его путь освещали лишь грозовые молнии. Путь ему преградил тэнгу, который с диким шелестом крыльев полетел вниз, готовясь к схватке.
Тэнгу - это японские гоблины. Они играют важную роль в традициях многих школ классических боевых искусств, в том числе и Синкагэ-рю. У тэнгу есть крылья и когтистые лапы, и поэтому они изображаются похожими на птиц. У некоторых из них огромные длинные носы, у других - острые крючковатые клювы. Однако предполагается, что у тэнгу есть руки и тело человека, а также способность говорить, если им захочется говорить. Правда, не всегда. Считается, что тэнгу сварливы и переменчивы. Они неизменно обитают в самых труднодоступных уголках гор, вдали от человеческого жилья... Впрочем, не слишком далеко, потому что, по мнению деревенских жителей старой Японии, тэнгу часто были виноваты во всех бедах: в обвалах скал, обрушивающихся без предупреждения, в потоках воды, смывающих рисовые поля... И многие крестьяне или лесорубы, заплутавшие допоздна на горных тропах, потом клялись, что их преследовал тэнгу, бесшумно порхавший в черных ветвях над ними и пугавший их, заставляя спасаться бегством.
Тэнгу - вздорные демоны, но, как я уже говорил, они капризны. Иногда они проявляют благожелательный интерес к людям, особенно к аскетам-бугэйся, уединившимся в горной местности, где тэнгу защищают свое искусство. Ёсицунэ, юноша-генерал из клана Минамото, был обучен искусству фехтования именно тэнгу. Некоторые корю считают сверхъестественное вмешательство тэнгу источником боевых принципов своей школы. По преданиям, бугэйся традиций Кагэ и Синкагэ однажды столкнулись с этими гоблинами, и в обоих случаях им были переданы чудесные техники, невиданные ранее приемы владения мечом. Целый раздел ката Синкагэ-рю называется тэнгу-сё. Однако тэнгу, выхвативший свой клинок против Мунэёси в ту грозовую ночь, не был гоблином-сэнсэем. Он хотел поединка, Мунэёси дал ему его. По преданию, жители деревни Ягю, расположенной ниже по горе, слышали лязг катан двух бойцов и рёв клювастого тэнгу, смешанный с выкриками киай Мунэёси. Поединок был эпическим, этакий японский Беовульф и Грендель. В самый кульминационный момент Мунэёси нанес свирепый удар, который мог бы разрубить тэнгу пополам, если бы хитрый гоблин не успел ловко увернуться. Вместо этого фехтовальщик ударил по валуну, расколов его с такой огромной силой, что взрыв, который он произвёл в ту ночь, если стоять в одиночестве на поляне, где находится камень, кажется, до сих пор разносится эхом по долинам и ущельям. С тех пор этот камень называют «итто сэки» - «камень, рассечённый одним удара меча».
Dave Lowry. Persimmon Wind: A Martial Artist's Journey in Japan.
Смотрите также документальный фильм:
Выдающиеся мечники периода Сэнгоку. Ягю Мунэнори
А ТАКЖЕ СЕРИАЛЫ и ФИЛЬМЫ:
ЛЕГЕНДАРНЫЕ ПОЕДИНКИ ЯГЮ ДЗЮБЭЯ (ОЗВУЧКА)
Ягю бугэйтё. Секретные свитки клана Ягю
Ягю бугэйтё. Секретные свитки клана Ягю ч.2
БОЖЕСТВО И МЕЧ. ЧАСТЬ 1 КАТОРИ СИНТО-РЮ: ИАЙДЗЮЦУ И БОДЗЮЦУ