У каждого из нас есть определенные представления о том, каким должен быть мужчина, а какой должна быть женщина. Эти представления формируются не только примером семьи, отца, матери или другого значимого взрослого, но и под влиянием социокультурного фактора через произведения художественной литературы, кинематографа, поэзию, музыку, контент социальных сетей, общение с друзьями. Благодаря современному развитию информационных технологий, коммуникаций представления о мужчинах и женщинах могут передаваться от одного конкретного общества другому и таким образом унифицироваться и изменять те представления, которые для конкретного общества считались традиционными. Являясь обобщенными, эти представления во многом стереотипнымы, но при этом они способны влиять на поведение и отношение к себе. Эти представления называются гендерными стереотипами и способны влиять не только на поведение мужчин и женщин, но и на то как конкретная личность относится к себе и как к ней относятся другие.
Феминность (женственность) – это набор тех качества и характеристик, которые традиционно считаются женскими, такие как чувствительность, нежность, верность, сострадательность, заботливость. В свою очередь маскулинность (мужественность) – это совокупность физических, психологических и поведенческих особенностей, традиционно рассматриваемые как мужские, которые включает в себя такие черты как сила, смелость, независимость, уверенность в себе, эмоциональный контроль и рациональность. При этом различают гегемонную или доминантную маскулинность, как социокультурный нормативный канон, гендерный стереотип, на который ориентируются мужчины и мальчики. Она отражает бытующее в том или ином обществе понятие «настоящего мужчины» и реализуется в отношениях с женщинами или другими менее престижными формами маскулинности («ненастоящими мужчинами»). Гегемонная маскулинность выступает желаемым «нормативным» образцом и идеалом маскулинности. Стремление соответствовать этому образцу поддерживается в обществе.
Представления о том, насколько отдельная личность соответствует или не соответствует канону настоящего мужчины, влияет на сомовосприятие и побуждает к действиям по изменению себя внешне или внутренне, прибеганию к определенному поведению. Величина несоответствия может представлять угрозу для психического благополучия личности [1].
Исследователи из Австралии утверждают, что в возрасте до 8 лет, мальчики испытывают неудовлетворенность своим телом и используют различные методы, чтобы стать стройнее и мускулистее. Они изучили 321 мальчика в возрасте от 7 до 11 лет из Мельбурна на предмет того, как они оценивают свое тело, делают ли что-то, чтобы его изменить, и оказывает ли влияние социокультурные факторы на применение стратегии по изменению тела. Результаты показали, что на мальчиков влияют представления о гендерных нормах и что они верят в мужские физические идеалы силы и атлетизма[2]. Таким образом мы видим, убеждение, что мужчина, который имеет мускулы, воспринимается более привлекательным, чем тот, у кого мышцы не столь рельефны сохраняется.
Приверженность маскулинной нормы поведения мешает мужчинам обращаться за помощью и говорить о своих проблемах. Особенно это касается тех ситуаций, в которых мужчина традиционно не рассматривается как жертва, таких как, например, в случае сексуального или психологического насилия. Для мужчин переживание насилия и раскрытие этого опыта терапевту может быть связано со страхом, стыдом или чувством снижения мужественности. Исследователи из Австрии изучали связь между мужественностью и готовностью мужчин рассказывать врачу о пережитом насилии. Они опрашивали пациентов в больнице мужского пола, 56% сообщили, что сталкивались по крайней мере с одной из форм насилия: физическое насилие, сексуальное насилие, словесные оскорбления, неоднократные унижения, серьезные угрозы или неоднократное плохое обращение. 48% всех мужчин хотели, чтобы врач инициировал беседу о возможном опыте насилия. Мужчины, которые придерживались мужской нормы поведения, с большей вероятностью хотели, чтобы эта тема была инициирована врачом, а не ими самими. Мужчины, которые считали себя более успешными, чем другие, с меньшей вероятностью хотели бы таких разговоров, чем мужчины, которые не были столь конкурентны [3]. Таким образом, стереотипные представления о мужественности действуют как барьеры и мешают мужчинам получать необходимую им помощь. Однако если представление о мужественности не такое гегемонное, с допущением феминных характеристик в мужском поведении, то это положительно влияет на готовность мужчин говорить о пережитом насилии.
В концепцию гегемонной маскулинности не укладывается сама вероятность того, что мужчины может быть жертвой агрессии со стороны женщины. Особенно сильно предвзятое мнение наблюдается в случаях сексуального насилия над мужчинами, когда преступником является женщина. Исследования восприятия отдельных людей показали, что люди оценивают женщин-сексуальных преступников как “романтичных” или “менее жестоких”, в то время как считается, что жертвам-мужчинам “нравилось” подвергаться сексуальному принуждению. Исследователи из Университета Лусофона в Португалии решили проверить эмоциональные реакции людей на изнасилование, варьирующиеся в зависимости от пола жертвы и преступника. Они измеряли диаметр зрачка, как показатель эмоциональной реакции, с помощью Tobii eye tracker у испытуемых во время просмотра сцены, на которой мужчина насилует женщину и сцены, на которой группа женщин насилует мужчину из коммерчески доступных фильмов. Результаты показали, что хотя участники резко осудили действия женщин-насильников, фактически они демонстрировали повышенную эмоциональную реакцию, когда демонстрировалась сцена совершения преступления именно мужчинами, а не женщинами. Стоит отметить, что, расширение зрачков нельзя контролировать добровольно. Соответственно, люди могут быть склонны более жестко реагировать на стереотипные ситуации изнасилования, что может помочь объяснить, почему нетипичное сексуальное насилие часто рассматривается как “менее серьезное” [4].
Стереотип маскуллинности может воздействовать и на восприятие эффективности личности в профессиональной сфере. Так традиционно, что для помогающих профессий, таких как медсестра, воспитатель в детском саду, которые связаны с уходом за другими людьми и требующие внимательности и эмпатии, подходят больше женщины. Однако исследователи из Тайваня выяснили, что если у мужчины есть феминные черты характера, которые считаются положительными для помогающей профессии, то мужчины воспринимаются как подходящие для данного типа работы. Так если воспитатели-мужчины были осторожны и терпеливы, их считали хорошими профессионалами, что не совпадало с общим социальным восприятием [5].
То что снижение долженствования образа мужественности и переход в сторону принятия своих женственных качеств носит терапевтический эффект доказали ученые из Израиля. В своем исследовании они изучали израильских ветеранов армии, проходящих терапию посттравматического стресса, вызванного участием в боевых действиях. Опираясь на данные интервью с этими ветеранами, они обнаружили изменения в представлениях мужчин о мужественности и ощущении себя мужчинами. Этот сдвиг произошел через критику военной маскулинности и отмежевание от идеи мужчины как бойца, оспаривание социокультурной категории гегемонистской маскулинности и выполнение практик, идентифицируемых как женские. Мужчины продемонстрировали изменение взглядов от поддержки гегемонной военной маскулинности к утверждению идеологии “новой маскулинности”, основанной на терапевтическом дискурсе, который подчеркивает чувствительность, эмоциональное раскрытие, заботу о себе и обращение за помощью, как факторы, способствующие их психическому выздоровлению[6]. Эти результаты свидетельствуют о том, что новая идеология маскулинности, внедренная в терапевтический дискурс, может предложить мужчинам, страдающим от симптомов посттравматического стресса (ПТСР), шаблон для подтверждения их статуса мужчин - хотя и мужчин другого типа — и указать возможности для терапии в этом направлении. Однако, в то время как мужчины приняли новые идеологии маскулинности, они также соответствовали гегемонной маскулинности, создавая гибридные маскулинности. Исследование делает свой вклад в увеличение доказательной базы того, что гибридная маскулинность может иметь положительные последствия, позволяя мужчинам преодолевать ограничения гегемонной маскулинности.
Таким образом, мы видим, что строгая приверженность традиционным нормам гегемонной маскулинности может пагубно влиять на психологическое благополучие мужчин. Стремление соответствовать нормам мужественности с одной стороны стимулирует занятия спортом, с другой стороны поддерживает неудовлетворение функциональными характеристиками своего тела, тем самым формируя негативный образ тела. Так же это стремление является барьером для обращения мужчины за помощью, так как идентификация с жертвой снижает его мужественность как в глазах общества, так и в его собственных. Вместе с тем позволение себе иметь женственный черты характера или реакции позволяют мужчине гибче адаптироваться к окружающей среде и переживать травмы. При этом формируется гибридный вид маскулинности, которая позволяет мужчине, проявляя слабость в понимании гегемонной маскулиности, продолжать оставаться в собственных глазах мужчиной.
Какие факторы влияют на развитие гибридной маскулинности, что способствует укреплению гегемонной маскулинности и переход ее в токсичную[7], как именно происходит переход от приверженности гегемонной маскулинности к новой маскулинности, с принятием своих более женственных качеств и реакций - эти и другие вопросы требуют дальнейшего изучения.
Список источников:
- Wilson M., Gwyther K., Swann R., Casey K., Featherston R., Oliffe J., Englar-Carlson M., Rice S., Operationalizing positive masculinity: a theoretical synthesis and school-based framework to engage boys and young men // Health Promotion International, Volume 37, Issue 1, February 2022, daab031, https://doi.org/10.1093/heapro/daab031
- Mccabe M., Tatangelo G., Connaughton C., Mellor D., Boys’ investment in masculine gender norms and their use of body change strategies // XVI Европейский психологический конгресс (Москва, 2-5 июля 2019г.) – Москва, 2019, С. 664
- Komlenac , Heidi Siller M., Positive and negative influence of masculinity on men’s help-seeking preferences with regard to experienced violence // XVI Европейский психологический конгресс (Москва, 2-5 июля 2019г.) – Москва, 2019, С. 1080
- Carvalho J., Gonçalves , Mogo D., Gaspar T., Rosa P., Emotional responses, sexual arousal, and pupil dilatation to male versus female sexual perpetration: an eye tracking study // XVI Европейский психологический конгресс (Москва, 2-5 июля 2019г.) – Москва, 2019, С. 1572
- Lin H., Cheng W., The effects of occupational gender stereotype and positive/negative information on perceived occupational competency // XVI Европейский психологический конгресс (Москва, 2-5 июля 2019г.) – Москва, 2019, С. 1972
- Spector-Mersel G, Gilbar O. From Military Masculinity toward Hybrid Masculinities: Constructing a New Sense of Manhood among Veterans Treated for PTSS. Men and Masculinities. 2021;24(5):862-283. doi:10.1177/1097184X211038049
- Harrington C. What is “Toxic Masculinity” and Why Does it Matter? Men and Masculinities. 2021;24(2):345-352. doi:1177/1097184X20943254
Автор: Алексеева Елена Викторовна
Психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru