Найти тему

Личное. Не всемогущие.

Этой осенью, в октябре, будет шесть лет, как не стало моего папы. Ему было всего 54. И это история о том, как беспомощны бывают люди, со всей нашей техникой и знаниями, когда у Мадам Смерть на них свои планы.

Изображение из открытых источников, носит иллюстративный характер
Изображение из открытых источников, носит иллюстративный характер

Всё началось задолго до. Может, тогда, когда папа стал всё больше курить, поправляться и отказываться что-то менять. Может, когда любимая работа перестала приносить удовлетворение. Но точно знаю, что воронка начала закручиваться в феврале 2017, когда папа поскользнулся на работе на обледеневшем крыльце и повредил связки колена. Месяц лежал в больнице, колено прооперировали, поставили металлические проволочки. И вроде всё пошло как обычно, пока в сентябре он внезапно не заболел. Температура, кашель, боль в спине... О чем мы подумаем у много курящего человека в первую очередь? Обострение ХОБЛ или пневмония. Даже положили в ту же больницу, в пульмоотделение - всё же обследовать надо бы. На рентгене ХОБЛ, да. Пневмонии нет. И вроде стало лучше, но болит спина, сильно болит. Я попросила его съездить сделать МРТ позвоночника, потому что ну не похоже это уже было на легочные причины, клиника наводила на мысль, что что-то с позвоночником. МРТ не получилось сделать из-за тех самых железок в коленке, воронка закрутила еще одну петлю: специалисты в его городе сказали, что они не умеют с таким работать, езжайте в областной центр. Или КТ сделайте.

Папа ни в какую не согласился ехать в область, а заставить его что-то делать против воли... В общем, сделали КТ, там куча грыж и протрузий, позвонки в порядке. Тут и боль поутихла, выписался из стационара с улучшением. А через неделю снова сильные боли в спине, обезболивающие не помогают. Я прошу друга, врача-невролога, приехать из областного центра частным порядком, посмотреть. И он приезжает как раз в то утро, когда папе резко становится хуже.

Я очень четко помню этот день, это суббота и мы выходим из машины у школы, ребенка в подготовишку перед первым классом отводили. Звонок: "Юля, у него появился нижний парапарез, это серьезно и надо срочно госпитализироваться". Я не невролог ни разу, но в тот момент, среди солнечного осеннего утра, я поняла, как это - когда сердце замирает и падает куда-то вниз...

Изображение из открытых источников, носит иллюстративный характер
Изображение из открытых источников, носит иллюстративный характер

Папа ещё и не хотел в больницу, мол, надо на работу, срочные дела сделать. Уговорили, к тому же с каждым часом ему было всё хуже. Какое-то лечение симптоматическое проводили, но без томографии не было ничего понятно, поэтому мы всё же договариваемся с их областным центром, это г.Владимир, на МРТ, на среду. Больница даёт свою транспортную скорую.

А в понедельник вечером мы везём папе кресло-коляску, потому что он не может ходить. Я была на больничном - сын как раз разболелся, муж до вечера на работе, поэтому приехали к родителям за 100км только в 8 вечера уже. С боем прорвались в больницу, ведь часы уже не для посещений. Хорошо, что вахтёры вошли в положение и пустили. Мы навестили папу, пересадили в коляску с какого-то колченогого стула. Поговорили, попрощались - надо было возвращаться в Иваново. Всё.

Я не могу объяснить тем, кто не пережил подобного, как больно видеть своего родного человека, всегда такого сильного и всемогущего, в беспомощном положении. Когда тревога и непонимание плещутся где-то на дне его глаз. И ты выходишь из палаты, а он смотрит вполоборота, потому что тесновато развернуться среди больничных коек в этой коляске. И ты сердцем, каким-то шестым чувством, интуицией, замешанной на врачебных навыках, ощущаешь, что это - всё. Что это последний ваш взгляд глаза в глаза.

Я плакала всю дорогу назад, просто слезы сами текли. Хорошо, что муж был за рулём. Он меня успокаивал, мол ну чего ты, он же живой, вылечим... А у меня перед глазами его лицо и взгляд вполоборота, прощальный.

Его не стало через два дня. Он умер в машине скорой помощи во Владимире, куда они поехали на МРТ. Мгновенно, у мамы на руках, от тромбоэмболии лёгочной артерии.

Дальше было много всего. Родной мамин голос в телефоне, который какими-то чужими словами сказал "папа умер". Слова сына "мама, почему ты плачешь", и первый серьезный разговор с шестилетним ребенком о том, почему. Спешные сборы и выезд туда. Опрос от полиции, как всё случилось. Ритуальные услуги. И разговор с вежливым, обстоятельным патологоанатомом, который сказал, что за 25 лет работы ещё не видел остеомиелита 3 грудного позвонка. Сказал, что шансов не было, позвонок был весь разрушен. Потом через месяц пришли срезы - оказалось, это банальный стафилококк. И уже начинался сепсис, микроб был найден во всех тканях. То есть тромб в общем-то спас его от последующих нескольких дней мучений без шансов на выздоровление – сепсис почти всегда летален.

Но нам от этого не легче, конечно. Я понимаю, что с медицинской точки зрения что-то ещё можно было сделать в самом начале болезни, если бы вовремя поставить диагноз. Но, но ... Воронка закручивалась давно и схлопнулась по своему плану.

Я в какой-то мере фаталист по жизни. Наверное, по-другому в нашей работе и не получится. Но от того, что ты, пролив на себя кипяток, умом понимаешь причину, боль быстрее не пройдет.

Первые полгода я ловила себя на мыслях "покрасили пол, круто вышло, надо папе рассказать", и набирала воздуха ровно столько, чтобы в телефонном разговоре с мамой сказать, прощаясь - "целую, обнимаю, пока", и не хватило дыхания на обычное для нас "папе привет". Время лечит, конечно. Раны затягиваются, но ноют. Особенно на смену погоды. Особенно когда вдруг вспомнишь тот взгляд вполоборота. Особенно всегда.