Ночью наш теплоход зашёл в Четвёртый Курильский пролив. Со стороны Охотского моря ветер гонит холодную морось с мокрым снегом. Видимости никакой, не видно даже носовой части судна. Как вахтенный матрос я нахожусь за штурвалом. Второй помощник капитана выставил на крыло капитанского мостика вперёдсмотрящего – практиканта из мореходного училища, впервые вышедшего в море. Закутанный в овчинный тулуп, поверх которого надет большой оранжевый плащ, в лохматой шапке-ушанке, практикант, не отворачиваясь от пронизывающего ветра, пристально всматривается в белёсую даль моря.
Видимость не улучшается, ветер усиливается… В какой-то момент над судном появляется баклан. Ослеплённый ярким светом прожектора, он отчаянно машет крыльями, пытаясь улететь в море, но ветер сносит его в сторону жилой надстройки и, задев трос мачты, баклан со всего маха бьётся о голову практиканта.
Переключив штурвал на автоматическое управление, выхожу на крыло капитанского мостика. На мокрой палубе снуёт перепуганный баклан. Пытаюсь схватить птицу, но накренившееся судно сбрасывает её за борт.
– С тобой всё нормально? – спрашиваю вперёдсмотрящего, утирающего рукавом тулупа покрасневшее лицо.
Паренёк бодрится, отвечает, что всё нормально. Ну и славно!
Возвратившись в надстройку, рассказываю штурману о произошедшем, и тут в приоткрытую дверь просовывается голова в мокрой шапке с прилипшими перьями. Обращаясь к штурману, практикант интересуется, часто ли за время вахты бакланы на моряков нападают. Штурман улыбается, говорит, что нечасто, во всяком случае, за период его работы на флоте – впервые.
– Какая драчливая птица, – ворчит начинающий мореход, возвращаясь на свой пост, чуть нос мне не сломала…