Начало читайте здесь.
Галя грустила. В больнице знали, что Степановна не допускает больше до женщины свою внучку. Многие ее понимали: девочка привыкнет, привяжется, а у Гали окажется своя жизнь, свои дети, и тогда вновь страдать Катюше от потери названной мамы. Рвать свое детское сердечко, маяться.
Доктор уже не сомневался, что в физическом плане его пациентка однозначно поправится. Галя день ото дня чувствовала себя лучше, силы медленно, но верно возвращались. Она делала шаги по палате, и Алексей Алексеевич уже не сомневался, что Галина выйдет из больницы своими ногами. Только куда?
Еще пару месяцев назад, когда все повязки с головы Гали были сняты, милиционер приходил в палату с фотографом. Снимки были разосланы по всем отделениям в округе. Кто-то же должен был узнать на них свою знакомую или родственницу. Конечно, Галя сейчас была не той, какой она была раньше. Лысая, с впалыми щеками и болезненным взглядом, она вовсе не напоминала прежнюю красавицу. Да и больничный халат не прибавлял привлекательности ее образу.
Когда она увидела свое отражение, ужаснулась. На нее смотрела чужая женщина – немолодая, неулыбчивая, с ввалившимися глазами. Галя тогда решительно отправила подаренное ей круглое зеркальце в тумбочку, и больше в руки его не брала. Она, конечно, допускала мысль, что и в прежней жизни была не красавицей, но сейчас она, явно, себе не нравилась.
Она ничего о себе не помнила. Каждую минуту силилась, пыталась восстановить хоть какую-то мелочь из прошлого, но память молчала. Галя пытала доктора вопросами, когда же свершится то, о чем она больше всего мечтает, но Алексей Алексеевич не мог ничего ответить. К сожалению, этого он не знал.
Мозг, являясь магнитом для ученых, таил в себе много загадочного, и чем больше изучался, тем больше рождалось вопросов. Алексей упорно вникал в статьи и книги, что присылал ему профессор, но как восстановить память – не ведал.
Когда солнце стало заглядывать в больничное окно чаще, и улыбаться шире, Галя сникла. Она ощущала себя абсолютно потерянной и несчастной. Без единого намека на прошлое, она не видела своего будущего. Сейчас оно представлялось тусклым и безрадостным.
Зоя Степановна по-прежнему заглядывала в палату, но чувствовала, что Галя отдалялась и становилась замкнутой. Она не хотела ни с кем общаться и часто лежала, отвернувшись к стене.
Галя не видела, как в комнату вошел ребенок. Катюша быстро подошла к кровати и положила свою руку на спину женщине: «Просыпайся, я пришла». Галя обнимала Катю и плакала от радости.
Катюша рассказывала, что очень скучала, и ждала, когда Галя придет к ней. Но та не шла.
- Собирайся, пойдем к нам. Алексей Алексеевич говорит, что пора тебя выписывать. Вот мы и решили с внучкой, что наш дом может стать твоим. Что будет дальше - поживем, увидим, - Степановна по-доброму смотрела на Галю. Та была в растерянности.
- Собирайся, собирайся, не переживай, все уладится. Если будут тебя искать, адрес в милиции оставим, - говорила Зоя Степановна.
Ей тяжело далось это решение. Но услышав разговор Алексея Алексеевича с главным врачом поняла, что женщина тоскует, ей стало хуже, и что делать дальше, никто не знал.
Необычную пациентку провожали всей больницей. Медсестры и врачи принесли столько вещей, что одеждой Галя была обеспечена на долгое время.
Самой счастливой чувствовала себя Катя.
Галя отводила ее в детский сад, забирала вечером домой, и довольный ребенок всем рассказывал, что у нее теперь есть мама. Оказалось, что Галя хорошо готовит, руки привычно брались за все домашние дела.
Катя заболела внезапно. Вечером поднялась высокая температура, ребенок в жару метался по подушке, тяжело дышал. Галя сидела у детской кровати и с тревогой наблюдала за происходящим. Таблетки помогали плохо, и только к утру Катюша затихла и стала дышать ровно. Галя задремала. Ей снилось, как маленькая девочка тянет к ней руки, зовет к себе маму. Но Галя никак не могла поймать эти удаляющиеся ручки, и в отчаянии закричала: «Соня!»
В испуге Галя открыла глаза. Имя «Соня» звучало в голове, губы вновь и вновь произносили это имя. Галя была уверена, что в прошлой, далекой до больницы жизни, часто произносила его.
«Наверное, у меня есть дочка, - думала женщина. – Но где она? Почему меня никто не ищет. А если ищут, почему не находят?»
Она очень надеялась, что вместе с этим именем память подарит ей еще хоть какие-то воспоминания. Галя, как мантру, повторяла дорогое слово, но оно оставалось единственным, которое всплыло из прошлого.
Катюша поправилась, и вновь весело и постоянно вела разговоры. Она отвлекала маму от грустных мыслей, и оставалась чуть ли не единственным источником радости. Галя регулярно заходила в милицию в надежде узнать, нет ли каких новостей.
В очередное свое посещение знакомый следователь положил перед ней несколько фотографий женщин. Все они находились в розыске. Среди лиц одно было очень похоже на Галино. Она крутила в руках эту фотографию, и узнавала себя. А может, ей только казалось, что узнавала? Однако, сходство присутствовало, следователь это тоже признавал. Он обратил на него внимание сразу, как только пришли ориентировки.
Запрос был отправлен и вскоре получен ответ. Оказалось, Галина Николаевна Окулова пропала осенью прошлого года. Сказала мужу, что ей нужно отлучиться на несколько дней, и просила присмотреть за дочкой. Муж не сразу забил тревогу. На работе ее тоже не хватились, так как Галина оформила отпуск, и даже собиралась после него не возвращаться, и вообще сменить место жительства.
Вся эта информация Гале ни о чем не говорила. Но она сразу поверила, что речь идет именно о ней.