Жизнь текла своим чередом. Вроде и не изменилось ничего. Но Надя порой замечала, что свекровь как-то внимательно посматривает на нее, вроде спросить чего-то хочет, да не спрашивает. Надя смущалась, чувствовала, как предательский румянец начинает разливаться по лицу. В такие моменты она старалась найти возможность прикинуть какое-нибудь дело и уйти из под пристального взгляда.
- Саша, да расскажи ты матери уж все. Иначе в другой раз я не выдержу ее взгляд и сама все расскажу. Чего ты тянешь.
А Александр и сам не знал, почему он не начинает этот нелегкий разговор. Каждый раз думал, что надо, некуда больше тянуть. Уж если хорошо присмотреться, то и животик уже заметно.
В воскресенье Надя настирала гору белья, сложила в корзины. Вдвоем с мужем пошли на реку полоскать. Саша поставил корзины на берег.
- Ну, Надюша, ты полоскай, а я пойду пока домой. Сделаешь все, так оставь корзины тут, я потом сбегаю заберу.
До речки было совсем недалеко. Чего ему тут сидеть, ждать, да время вести. Александр отправился домой. В голове его зрела мысль, что сейчас он расскажет все матери, пока Нади нет. Он знал, что мать не обрадуется этой новости, скорее всего начнет ругаться. Поэтому пусть Надя не слышит эту ругань. А потом, когда придет домой, мать уже угомонится немного.
Дома было тихо. Анна копошилась во дворе, сметала последнюю опавшую листву с деревьев в кучу. Вовка спал на кровати, раскинув ручонки. Чтобы мальчишка ненароком не упал, Марья заложила край подушками. Лида сидела за столом и что-то писала в тетради. Мать пряла кроличий пух. Веретено ловко крутилось в ее руках.
Саша подсел к матери на стул.
- Мама, мне поговорить с тобой надо. Даже не знаю, как сказать тебе.
- А чего говорить-то, я и без говорильни все вижу. Думаю, сколько еще скрывать от меня будете. Ох, Саня, будет она теперь, как кошка, по ребенку каждый год приносить. Раньше надо было говорить-то. Сходила бы к бабке Матрене, скольким бабам Матрена помогла.
- Мама, что ты говоришь, это ведь подсудное дело. Закон есть. Да и нечего Надю тут винить. Уж если кто и виноват больше, то это я.
Саша заметил, как Лида навострила свои уши, отложила ручку и сидит прислушивается к разговору.
- А ты чего подслушиваешь. Мала еще разговоры старших слушать.
Лида насупилась, сделала обиженное лицо.
- Чего ты на девчонку-то напустился. Сидит она, да сидит. Куда ей деваться. Изба-то одна.
Саша понял, что зря на сестру накинулся. Видел ведь, что она рядышком сидит и конечно все услышит. Ну да чего теперь. Все равно все узнают.
- Мам, а ты как узнала-то? - удивился он.
- Да что я не баба, что ли. По лицу видно, сама худая, а лицо вон как расплылось. Это ведь вы, мужики, ничего не видите, не замечаете.
- Ладно, мама. Ты уж с Надей помягче. Она и так вся испереживалась. Еще после брата толком не оклемалась. А тут опять переживание. Боится она, что ты ее донимать начнешь.
- Чего уж теперь донимать-то. Раньше бы узнала, так другое дело. А теперь вон уж живот на нос лезет. И рад бы, да ничего не сделаешь. Я ведь тоже баба, понимаю.
Марье, конечно, очень не нравилась эта ситуация. Да никуда не денешься. И говорить снохе она ничего не будет. Еще нажалуется кому, пойдут по деревне слухи, что Марья поедом сноху ест. И так уж доходили до нее слухи, что не любит она сноху. А чего уж теперь думать, любит она, не любит. Все равно Саня ее не послушал, сватала ведь ему девку красивую, и одевается, как городская, и работящая. Да вот выбрал он учительницу заезжую. А та девка до сих пор ходит мимо, так на окошки заглядывает.
Марья тяжело вздохнула. Куда теперь денешься. Дитё вон у них растет. Своя ведь кровинушка. Да скоро еще одного родят. Это сноха ей чужая, а внуки то родненькие.
Александр довольный, что неприятный для него разговор с матерью закончился довольно миролюбиво, пошел встречать Надю. А то ведь ей станется, потащит тяжелые корзины сама.
Еще с пригорка Саша увидел, как Надя старательно хлопает вальком по кучке прополосканного на первый раз белья. Она увидела мужа, улыбнулась.
- Скоро уж. Сейчас на второй раз прополощу.
Она ловко бросала бельишко в воду, подхватывала его, словно играя, таскала в воде туда-сюда, а потом старательно выкручивала.
- Давай помогу выкручивать-то.
- Вот еще придумал, не мужское это дело. Смотри, просмеют тебя мужики, если увидят.
Пока шли домой, Саша рассказал о своем разговоре с матерью.
- А она и вправду обо всем сама догадалась. Ждала, когда мы скажем об этом. Не переживай. Все хорошо будет.
- Знаешь, Саша. А еще ведь в школе надо Тамару Александровну поставить в известность. Вот уж она то будет ругаться. Скажет, что опять я ее посреди учебного года перед фактом поставила.
- Пусть ругается. В том году выкрутились. А нынче выпускной класс только один, часов меньше у тебя. Ох, Надюша, никогда не думал даже, что ребенка родить такая проблема и дома, и на работе.
Когда все белье развесили под сараем и вошли в дом, перед глазами предстала такая картина. Вовка уже проснулся, сидел у бабушки на коленях, а то пыталась накормить его мятой картошкой с молоком. Вовка в руках держал ложку и размахивал ею, а Марья в это время заталкивала ему в рот картошку в другой ложке. Увидев мать, малыш весь изогнулся, попытался сползти на пол. Бабушка отступилась, спустила ребенка и тот пополз к матери.
- Вот, а чего я делать-то буду, когда их двое будет. Как борониться с ними.
- Так, мама, пока второй как Вовочка будет, этот уж вырастет, и ходить сам будет, да и есть может научится сам.
Саша был доволен, что мать встретила Надю не с укором, не с ворчанием. Это был хороший знак. И о втором она говорила уже спокойно, как о давно решенном.
Совсем не так встретила известие о том, что Надя зимой уйдет в декрет, Тамара Александровна. Она метала гром и молнии. Говорила, что так не делается. Ладно в первый раз обошлось, но второй уж надо было как-то к лету подгадывать. Учителя только переглядывались, да усмехались потихоньку, чтоб не дай Бог директорша увидела. Тогда бы и им не миновать ее гнева. А уж за что ругать, она всегда бы нашла.
Супруги чувствовали себя как нашкодившие школьники. Поэтому сидели молча, и слушали, как разоряется женщина. Работа у нее такая. Пусть прокричится. А потом, когда немного успокоится, тогда и думать можно будет, что там можно сделать..
Постепенно буря в учительской начала утихать. Тамара Александровна замолкла, налила из графина в стакан воды, залпом выпила ее.
- Ну а теперь давайте решать, кто какие уроки будет вести. - проговорила она деловым тоном.
Надя заговорила первой.
- Я буду работать до последнего, даже когда в декрет уйду. Как и в первый раз. Все свои уроки сама вести буду. Ну а уж потом Александр Романович мне поможет. Его физкультуру да труд можно кому-нибудь поставить. Да что там говорить. В том году все обошлось, никто не охнул даже. У вас же уже есть опыт, Тамара Александровна.
Надя закончила говорить с усмешкой, которую кстати, директорша не оценили и никак не среагировала. Иначе быть бы снова буре.
Ух, все обговорили, все порешали. Дольше кричала Тамара Александровна. А всю проблему решили довольно быстро. Две молоденькие учительницы, которым добавили физкультуру и труд были только довольны. Все хоть побольше заработают. Они были готовы хоть сейчас начать вести эти уроки и огорчились, когда узнали, что это будет только после того, как родится ребенок.
Закончив все организационные вопросы, Надя совсем успокоилась. Теперь можно и маме позвонить, сообщить ей, что она второй раз станет бабушкой. Надя решила, что сделает это на праздник Октября. Они так и так будут созваниваться. У Нади день рождения восьмого ноября. У нее сжималось сердце, когда она думала о матери. Каждый раз при разговоре по телефону они не могли поговорить нормально. Дарья начинала рыдать в трубку и не могла толком произнести ни слова. Хорошо, если Дарья приходила вдвоем с Зиной. Тогда сестра забирала у матери трубку.
Надю беспокоило здоровье матери. В письмах Зина писала, что у нее часто болит голова, давление подскакивает. Да и как не быть давлению после такого потрясения.
Вот и теплилась у Нади в душе мысль, что узнает Дарья про ребеночка, полегче ей станет. Внука или внучку будет ждать.
Седьмого ноября пошли Надя вместе с Сашей на переговоры. Дарья пришла и с Зиной, и с Бориской, и с Алешкой. Все хотели поздравить сестру с днем рождения. Они еще не знали, какой подарок приготовила им Надя.
Удивительно, но в этот раз Дарья разговаривала без слез. Она поздравила дочку с Сашей с праздником, потом Надю с днем рождения. Вот тут Надя и сказала, что у нее тоже есть для них подарок. Дарья, услышав новость, на какое-то время замолчала, видимо переваривала услышанное. Только потом раздалось ее коронное “а ба! а ба!”. Было слышно, как там, в тесноте телефонной будки гладят ее братья и Зина, что-то кричат.
- Ну вот - подумала Надя - мама вроде получше сегодня, обрадовалась, услышав новость. Может дело на поправку пойдет. Будет о другом думать.
А Дарья действительно вспомнила свой сон, в котором видела себя счастливую и детей бегущих ей навстречу. Так это внучат своих она видела. Пусть они еще не родились, но они обязательно родятся. Значит жизнь ее не закончилась. Нужна она внучаткам своим будет. Значит надо жить!