...Уже не чувствовалось ни боли, ни жажды, ни зноя. Ундаси снова раскрыл равнодушные глаза и по прежнему видел вокруг одни только трупы. Лишь чёрные вороны уже не только нарезают в небе круги, но и, хлопая крыльями, припрыгивая, разгуливают среди изрубленных тел. “Боги!” — устало и беспомощно взмолился Ундаси — “Иншикараб! смилуйся надо мной: прими скорее в царствие свое! Не дай им заживо выклевать глаза…”
Ундаси не знал сколько уже здесь лежит: час? три? Он не ведал, почему ассирийцы стремительно удалились и от чего удача позволила остаться ему среди мертвых, а не оказаться в плену или быть обезглавленным. Верно, не узнали его в смешавшихся рядах воинов — ведь он не был в царских одеждах и вовремя покинул свою колесницу, оказавшись в самой гуще жестокого и скоротечного боя.
Ундаси видел только одним глазом. Что было с левым — выбит ли? или просто затёк кровью — он не знал. Он не мог пошевелить ни одним своим членом, очнувшись под здоровяком в рыжей кожаной рубахе, который, верно, дурно пах или даже смердил, но Ундаси совсем не чувствовал запахов.
Вдруг, рядом раздалось жадное карканье. Но нет: ещё не про его плоть оно — за возвышающимся крутым холмом окровавленным трупом увидал Ундаси появившуюся черную округлую голову, увлечённо ткнувшую куда-то клювом да пропавшую на миг за мертвым телом.
- Проклятье. — Только и подумал он. — Иншикараб! — молю! Смилуйся! — очень не хотелось погибать от тяжелого чёрного клюва.
Он был сыном погибшего два года назад царя Темпти-Хумпан-Иншушинака. И отца, и брата ассирийцы зарезали тогда, на поле битвы, он остался жив. И час его пришёл теперь. И пришёл он внезапно: сразу стало много врагов, их стрел, колесниц и остроконечных колпаков. Ундаси совсем не помнил боя, ни того, откуда взялись ассирийцы, ни куда девались после. Просто прямо в походе, на широкой дороге его отряд был окружен и разбит. И никто из шедших от стен Мадакту никогда не дойдёт до врат Вавилона. “Боги! боги! боги!!! — да будут прокляты все ваши древние тайны и сам ненавистный Вавилон!” — чуть заметно не то вздохнул, не то простонал Ундаси.
С тех пор, как двадцать четыре года назад, воцарившись, дядя отправил дары в Ниневию, с тех пор как после, там же случайно узнал о сокровенной тайне — с тех самых пор и он, и отец словно сошли с ума, став одержимыми в стремлении взять проклятый древний город, что было был навеки срыт с лица земли. И виною той одержимости было древнее предание, что передавалось из рода в род царей, сидящих в Сузах. Но мало ли на свете преданий, басен и былин? — сколькими сказками и небылицами полнятся умы людей на всём белом свете! Никогда не было дела Ундаси до всех этих древних сказаний и песен, коими забивали свои головы цари глубокой старины, из-за которых и погибли и дядя, и отец. Коими в тайне одержимы его двоюродные братья, вернувшиеся из Ниневии после гибели отца и воцарившиеся в разделённом между ними Эламе.
Братья вернувшись от двора убийцы своего отца, отца и брата Ундаси, и с его же помощью взяли власть в древней стране. Они же убедили отправиться в Вавилон, против Ашшурбанапала — своего ассирийского покровителя — не безумие ли то и кара великих богов!? Да будьте прокляты все вы со своим безумием и Вавилоном!
Безрадостны и унылы бескрайние равнины его и не шумят там леса, чьи древа прекрасны, ни недра его в себе не таят ни каменьев ценных, ни металлов звонких — только ивы да тополя, лишь тростник да тамариск да финиковая пальма да гады там ползающие, плавающие да летающие бессчётны... Плевать я хотел на землю его, возделываемую бессчетным потом и кровью, и скудную всем, кроме рыжей глины да чёрного негодного масла! Плевать хотел я во все его колодцы и воды, что и пить не возможно! Да будет он проклят во веки, град, опутанный паутиной дорог и каналов, что тянет к себе всех жадных до власти и наживы!
Не был никогда сын обезглавленного царя в далёком том Вавилоне, что под лазоревыми небесами маковым зёрнышком лежал на ладони, посредь бескрайней широкой и плоской равнины. Никогда не алкал он власти и могущества над прочими, желая лишь увеселений, смеха, вина и женщин, но послушно исполнял он волю отца. Вот, и теперь, послушав речей двоюродного брата, отправился с войском поддержать брата восставшего против брата. Дабы мстить кровью за пролитую кровь. “Боги! Боги! О, Иншушинак-владыка неба! — безумны вы братоубийцы!
И хотел бы Ундаси вскричать криком во всю грудь, разразиться потоками брани черной и проклятий, излиться рыданиями безудержными, но не было на то уже сил.
В глазах его темнело, словно удалялся он от дверного проёма всё дальше и дальше в глубь покоев своих, где звонко звенел женский смех, звучали тамбурины и извивались в пляске томные тела. Но вот, шумно взмахивая широкими чёрными крыльями, появилось перед ним скачущее мрачное пятно с огромным грозным клювом и взгляд его безжизненно померк и застыл навсегда...
#cka3ka cka3ok #зарисовка