Война войной , обед по расписанию!

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

БОРЩ И КАША ПО БУТЕНКО. НАПУТСТВИЯ ЗА ТРАПЕЗОЙ
Приготовления к задуманной командировке Вороновой в Ленинград закончились в январе шестьдесят пятого.
В первых числах февраля она как-то вечером заглянула к Бутенко домой. Хотелось кое-что уточнить. Решить
некоторые щекотливые вопросы.
Застать Константина Павловича в квартире одного было нелегким делом. Всякий, кто приходил к нему хоть
дважды, знал об этом.
Вечно чрезвычайно занятый, окруженный жаждущими приобщиться к методу людьми, доктор и в собственной
квартире не принадлежал самому себе. Но Наталье Степановне повезло. Хозяин сам открыл дверь. Помог ей
раздеться и тут же пригласил на кухню попить чайку и перекусить, чем Бог послал.
Наталья Степановна знала, что супруга доктора часто и надолго выезжает с театром на гастроли, и поэтому не
особенно удивилась тому, что хозяйничать на кухне пришлось самому главе семьи.
- Я привык обслуживать себя сам,- ополаскивая эмалированную кастрюльку, чуть смущенно пояснил Бутенко.
В легких коричневых брюках и своей неизменной, выпущенной поверх брюк украинской сорочке он выглядел
совсем по-домашнему.
Правда, домашнего уюта на кухне не чувствовалось. Скорее попахивало студенческим общежитием.
- ...Ты хоть раз видела, как я готовлю свою кашу? - Константин Павлович несвежей тряпкой смахнул со стола
налипшие крошки.
Наталья Степановна отрицательно покачала головой. Как и все сотрудники лаборатории она была прекрасно
осведомлена, что Бутенко питается не совсем обычно. На совместных вечеринках ей не раз приходилось
пробовать кое-что из его кухни.
Слышать, как это делается. Но наблюдать сам процесс приготовления им знаменитой каши до сих пор не
выпадало случая.
«У меня нет никакой особой диеты...- частенько повторял своим подчиненным руководитель лаборатории.- И
не вздумайте начинать курс лечения с рассказа больным о том, что им следует есть,- неоднократно внушал он
коллегам.- Дыхание и только дыхание! Прежде всего волевое уменьшение глубины дыхания. А уж потом все эти
кашки-бяшки и прочее...» Это был его основной принцип.
И доктор оказывался прав. Стоило только методисту нарушить указанное правило, как сразу происходили
срывы в его работе. Пациенты быстренько начинали кашеварить по услышанным рецептам. Добивались
небольших результатов в улучшении своего здоровья. Однако дальше, как говорится, уже ни тпру, ни ну...
Дело застопоривалось. Поскольку уже на самых первых порах больной привычно заменял усилие воли
облегчающей это усилие пищей, то есть по сути дела той же калорийной таблеткой, то в дальнейшем ни о какой
воле уже не могло быть и речи.
Она растворялась в неоправданных надеждах во всемогущество «спецдиеты» и больному оставалось лишь
балансировать на грани того немногого, что могли дать «калорийные таблетки» сами по себе.
«Сто раз скажите о дыхании и только раз в конце упомяните о питании! - настаивал автор метода ВЛГД.- Ведь
у наших больных мозги просто зачумлены необычайными возможностями всяких диет. А это чепуха, чушь
собачья! Ешь, что угодно, но дыши нормально и будешь здоров»,- снова и снова твердил он.
Однако, как бы там ни было, сам автор метода предпочитал кормиться им же самим разработанным блюдом. А
именно - кашей особого приготовления. Но ему-то, конечно, можно было себе такое позволить. Во-первых, он
в совершенстве знал метод. Во-вторых, на кашки перешел совершенно осознанно лишь после длительной
волевой тренировки дыхания. Так что ему это ослаблением волевого потенциала никак не могло угрожать.

Все бутенковцы знали ее рецепт. Многие (в том числе и Наталья Степановна) включали ее в свой рацион. И все
же посмотреть, как готовит свое чудодейственное варево сам ученый, было весьма занятно.
- ...Прежде всего берем просо,- Константин Павлович потянулся на верхнюю полку за баночкой.- Ты просо от
пшена отличаешь? - попутно спросил он.- Просо - это нешлифованное, не шелушенное еще зерно,- пояснил, не
дожидаясь ответа.- Только в нем могут быть все витамины. Мой дед, как я вам на острове еще рассказывал,
когда хотел каши, шел в клуню. Там у него просяные снопы хранились. И там же, в клуне,- Бутенко повертел
баночку с просом из стороны в сторону,- прямо в ступе, шелушил, провевал и получал отличное пшено. Вот уж
из него была каша, так каша! –
А наши кретины-академики советуют все зерно загодя обмолачивать и шлифовать. Теряя при этом самые
ценные для здоровья витамины и микроэлементы.
- Но, Константин Павлович, где же сейчас-то такое просо достанешь?..- кокетливо улыбнувшись, Воронова на
минуту взяла баночку с не шелушенным зерном в свои руки.- Нынче ведь, как вы сами сказали, все везде
рафинированное.
- ...Засыпаешь это просо в кофемолку,- продолжал Бутенко, открывая крышку домашней кофемолки.- Где
взять, говоришь,- он слегка прищурился и потряс кофемолку перед собой.- Трудно, конечно. Но можно, если
очень постараться... Главное ведь, чтобы цель была поставлена правильно. На птичьем рынке, например, ты
еще пока просо достанешь.
- Затем берем нешлифованный рис,- доктор достал с полочки другую баночку, с беловато-серыми зернами.- Его,
правда, ни на каком птичьем рынке уже не купишь.- Бутенко подал Наталье Степановне и эту баночку.-
Специально заказывать нужно. А что делать?! - воскликнул он, заметив на ее лице явное разочарование.- В наш
цивилизованный век естественные продукты, становятся все дороже.
- Рис этот,- Константин Павлович снова взял у нее посудинку,- мне присылают мои бывшие больные с Крыма и
Кубани. Со своих собственных огородов. И ничего тут не поделаешь. Негде больше его достать,- Бутенко
вытер руки о висевшее на гвоздике полотенце и на секунду задумался.
- В выпущенной у нас книге «Обработка зерна» сказано, что при шлифовке теряется до восьмидесяти
процентов его полезного содержимого. До восьмидесяти! - доктор поднял кверху большой палец.
Это до какой же степени гнуснейшей двуногой тварью должен был стать ЧЕЛОВЕК, чтобы вопреки здравому
смыслу так калечить природный продукт. Зная об этом. И делая это совершенно сознательно во ВРЕД
самому же себе.
Просто невероятно...- доктор снова потянулся к полочке.- Третьим и последним соответствующим
компонентом моей каши является овес.
- Тоже необработанный? - поинтересовалась, начинавшая ощущать все нарастающий аппетит Наталья
Степановна, проглотив застрявший в горле комочек.
Естественно,- подтвердил Бутенко.
Конечно, Воронова прекрасно знала рецепт. Слышала о каше (да, случалось, и пробовала ее) не раз и не два. Но
ей хотелось лишний раз во всем убедиться воочию. Согревшись после улицы, она сняла с плеч голубой вязаный
шарфик и повесила его на спинку стула.
- Я насчитал семь путей вырождения человечества,- как это частенько случалось, доктор перешел от каши к
более глобальным вопросам.- Через войны, через самоубийство лекарствами, через...- он хитро подмигнул
Наталье Степановне,- и через операции, подобные шлифованию зерна тоже...
- Константин Павлович,- поспешно перебила его слушательница.- Ну, засыпали все в кофемолку, а дальше что?
- Да...- вернулся на грешную землю доктор.- Засыпали, учти, в равных пропорциях столько, сколько съесть
собираемся. Теперь включаем кофемолку и все перемалываем.- Наталья Степановна увидела, как завертелись,
заскакали зернышки смеси за прозрачной стенкой кофемолки.
- Воды в кастрюльку наливаем совсем немного. Ровно столько, чтобы она лишь чуть-чуть превысила уровень
смеси после ее засыпки.- Бутенко налил в кастрюльку воды слоем примерно пальца в три толщиной.
Ставим на плитку и доводим почти до кипения,- продолжал он раскрывать свое святая святых.
- Мелко режем репчатый лук. Достаем черный перец,- Константин Павлович пододвинул перечницу поближе.-
А теперь в еще не кипящую воду засыпаем перемолотую смесь и долго не кипятим. Три, пять минут. Не более!
До появления первой пены поверху,- он помешал в кастрюльке.- Теперь заправляем лучком и перчиком и круто
солим.- Бутенко нагнулся за солью к нижней дверце буфета.- Только не вздумай испортить похлебку лежащей
на прилавках солью «Экстра»! - Константин Павлович бросил в кастрюльку щепотку несколько необычной по
цвету соли и снял кастрюльку с огня.

- То, что лежит на прилавках в виде соли «экстра» или иодированной и тому подобное сюда использовать
нельзя! - объясняя он старательно помешивал исходящее паром и издающее маняще щекочущий запах варево,
давая ему время немножко остыть.
- Магазинный товар годится лишь для столовской пищи. Вот знаешь, изредка по осени для засолки овощей
выкидывают соль грубого помола. По три копейки за килограмм. Такая бы еще сгодилась. Или скоту в
деревнях и колхозах бывает прямо на землю сыпят. Крупную, кусками. Тоже пошла бы. Все же
менее очищенная, чем вылизанная до тошноты «Экстра». Ну, а у меня...- он с гордостью подал ей расписную
зеленую солонку.- Самая лучшая природная соль. Геническая. Прямо с Азовского моря! По составу это
фактически наша кровь. Очень близка.
И никаких паршивых очисток. Взята лопатой из выпаренных на солнце соляных отвалов. В ней же тогда масса
нужных нам микроэлементов сохраняется! - Наталья Степановна даже понюхала солонку.
- Не знаю, какому идиоту пришло в голову очищать природную соль до состояния «экстра», когда в ней
остается только один натрий хлор, но расстрелять такого мерзавца принародно и то было бы слишком мало,-
доктор подул на кашу.
Сперва очищают, а потом иодируют, маразматики! Да в природной соли помимо натрия хлора есть и калий, и
йод, и много чего, что нам нужно. Не будьте умнее Всевышнего. Не лезьте в веками и тысячелетиями
складывавшийся продукт. Так нет же. Давай очистим, а потом иодируем. Это, чтоб безработицы не было. Не
иначе...
Бутенко попробовал коричневатое варево и посолил еще раз.
- Не переборщите, Константин Павлович? - осторожно вставила Воронова. Вместо ответа доктор протянул ей
полированную деревянную ложку.
Употребление соли ограничивают наши врачи в белых халатах! Тебе же известна моя точка зрения на этот счет.
«Ах, почки у Вас больные - поменьше соли. Отеки случаются - поменьше соли. Давление поднимается - не
злоупотребляйте...»
Везде у них соль виновата. У этих Чугуновых! Не соль им надо винить, а собственную СЕРОСТЬ!! - Константин
Павлович проглотил полную ложку и зажмурился от удовольствия, расплывшегося на его сразу помягчевшем
лице с покрасневшими мелкими крапинками от когда-то выходивших стекол после давней автокатастрофы.
Мы с тобой на методе, и соль ним не страшна. Наоборот, как мы (и ты в том числе) учим в лаборатории своих
больных, она крайне необходима.
- Я знаю, Константин Павлович, что на методе при усилении обменных процессов происходит более
интенсивное выделение солей из организма и этот отток необходимо восполнять. Но вы уже и так достаточно
в кастрюльку сыпанули...- попробовала оправдаться Наталья Степановна.
- Ты ешь давай, а рассуждать после будешь,- доктор подтолкнул к ней кастрюльку.
То, что он не поставил никаких тарелок, а потчевал гостью прямо из кастрюли, из которой черпал и сам,
одинаковые деревянные ложки, употреблявшиеся в основном в прошлом веке, - все это несколько
обескураживало крайне щепетильную в вопросах чистоплотности Наталью Степановну.
Но, поразмыслив, она поняла, что подобный ритуал, как и все у Бутенко, имеет, вероятно, свою вполне (хотя и
не каждому объясняемую) подоплеку.
С одной стороны, ужиная с тобой из одного котелка, доктор как бы выказывал собеседнику свое особое к нему
расположение. Этакая экстравагантная что ли доверительность. А с другой... С другой, его ведь трижды
травили, припомнила Наталья Степановна биографические рассказы Константина Павловича.
Так что вполне возможно - общий котелок также и естественная защита от повторения этих попыток...
Народу-то к нему заходит уйма всякого. Долго ли несколько крупинок незаметно в варево подбросить. А то,
что они с доктором работают вместе... Да ведь и прошлые отравители не из-за границы к нему приезжали.
- Маслица и сметанки я исключительно для тебя самую малость добавил,- помешивая кашу, поведал Бутенко.
Вообще-то масла, содержащегося в самих зернах, хватит за глаза. Разве что из уважения к гостье.
Коричневатая, горячая каша оказалась весьма острой и вкусной. Удивительно, но проглатывая ложку за
ложкой, Воронова чувствовала, что обычной мясной добавки к так называемому гарниру совсем не хочется.
Бутенковские лук, соль и перец все заменяли.
- Константин Павлович,- Воронова зачерпнула из самой серединки.- Вы на вопросы больных о еде часто
отвечаете: борщ да каша - пища наша,- она с аппетитом облизала ложку.- Кашу не только вижу, но и ем с
удовольствием. А как готовится борщ по Бутенко! Было бы очень интересно узнать.
- Борщ,- доктор повернулся на стуле и достал с подоконника еще одну баночку с зеленоватым содержимым.
Вот это и есть мой борщ,- он отвернул красную навинчивающуюся крышечку.

- Берутся укроп, щавель, петрушка, киндза. Мелко режутся. Засыпаются солью. Заливаются уксусом. И еще раз
тщательно перетираются. Потом - пожалуйста,- Бутенко вытряхнул на чистую тарелку зеленоватый, пахнущий
уксусом салат. Перед кашей вы можете закусить этим самым
«борщом». Не испортится, не прокиснет. Замечательная вещь! Ну да ладно,- доктор завинтил красную
крышечку обратно. Не ради же каши, с борщом ты ко мне на ночь глядя пришла.
Хотя подобная кашка увеличивает мою контрольную паузу, а, следовательно, и запас прочности организма
примерно на одну треть,- он отдернул ситцевую кухонную занавеску.- Смотри уже- темнотища-то какая.
Муж там, поди, испереживается. Что там у тебя?
- Билет на самолет достала,- Воронова раскрыла изящную дамскую сумочку.- С командировочными в
Ленинград все в порядке. Только вот...- она несколько осеклась.
- Не тяни душу,- поторопил ее Бутенко.- Ты же знаешь - встаю в половине пятого утра. Так что сейчас уже
голова плохо соображает,- он устало зевнул, прикрывшись ладошкой.- Какие еще сомнения гложут?
Приятные серые глаза Натальи Степановны приняли стальной оттенок.
- У меня-то особых сомнений нет... Все с вами обговорили. На чугуновские штучки, вроде его порошков и
пресловутой адской смеси, постараюсь не поддаваться. Помню, что еду пробивать не их порошки, а наш
МЕТОД,- Воронова отпила глоток чаю из любезно пододвинутой доктором синей кружки.
Только, Константин Павлович, не знаю даже, как и сказать,- она обхватила горячую кружку двумя руками.-
Бубенцова ведь с вами давно работает?
- Подольше тебя,- насторожился Бутенко.- Но какое...
- Понимаете,- Воронова решительно тряхнула головой.- Она со мной напоследок перед командировкой что-то
вроде интимной беседы, провела. Мол, Константин Павлович, конечно, гениальный ученый и все такое. Но его
резкость и прямолинейность ему же больше всего и вредят. Люди типа Чугунова, дескать, никогда на
признание его открытия в чистом виде, да еще только под его авторством не согласятся... У них авторитет,
имя... А у нас, извините, полуподпольная, почти никому неизвестная маленькая лаборатория.
Нет, нет! - видя, как начинает багроветь Бутенко, спохватилась Наталья Степановна.- Может, я зря вам все это.
Светлана Яковлевна, безусловно, вас уважает и очень высоко ценит.
- Договаривай, если начала! - рассердился доктор.- Что ты меня словно девицу обхаживаешь?
- Ну, Светлана Яковлевна намекнула мне,- Воронова опустила глаза,- что не следует нам там слишком уж
кремнево держаться только за один метод. Хорошо бы, мол, поискать какие-то компромиссные решения.
Чтобы удовлетворить обе стороны...
А в самом деле,- она выдержала прямой взгляд доктора.- Константин Павлович! Может и стоит прислушаться к
советам ваших старых соратников? Бубенцова ведь вам добра желает. К тому же вы сами говорили, что ей
предстоит одной из первых в. нашей лаборатории защищать кандидатскую диссертацию. Естественно, она
заботится, чтобы у вас, как у научного руководителя, было поменьше врагов. Иначе ей сроду не защититься...
Светлана Яковлевна так и сказала: просил раз Чугунов его порошки в нашей лаборатории испробовать, можно
было бы и согласиться. Мы здесь с помощью приборов проверяем действие их порошков. А они в Ленинграде,
идя навстречу, начинают запускать в дело наш метод! В науке ведь по-другому и не бывает. Только баш на
баш. Это ее слова.
Константин Павлович резко отодвинул в сторону остывший чайник.
- В науке много чего не бывает, Наташа.
- Только я вас прошу! - Воронова сложила перед собой руки.- Ни слова Бубенцовой. Она так за вас переживает.
Хочет, наверное, как лучше.
- Все мы хотим как лучше,- философски изрек порядком уставший под вечер доктор.- Однако движемся к цели
разными путями,- они помолчали.- На Светлану я не обижаюсь. Одинокая, в сущности, женщина. Ребенка ей
нужно кормить. Конечно, кандидатская нужна до зарезу...
И все же, ты смотри,- доктор убрал со стола свои баночки.- Вот вроде она и не твердокаменная. Компромиссы
ищет. А с мужем компромисса не нашла. Ушел от нее, куда глаза глядят. Как ты думаешь, почему?
Воронова пожала плечами. Мало ли что в семейной жизни случается. Наталья Степановна выразительно
оглядела не слишком-то уютную, напоминавшую скорее общежитскую, кухню.
- Да, конечно...- поспешно согласился Бутенко, сразу оценив истинное значение ее жеста.- Уходят по разным
причинам. Но тем не менее - Чугуновских порошков мне не привози!

Пользы от них больным, что мертвому припарки. И нам не будет никакой... Да ты и без моих наставлений не
привезешь,- Бутенко поднялся вслед за Натальей Степановной, протягивая ей забытый на спинке стула
шарфик.- Я же знаю, кого посылать к Чугуновым,- он ободряюще похлопал ее по плечу.- Есть металлы и
попрочнее чугунной болванки.