1221 год. Монголов Субудая и Джэбэ в Западном Иране встречают цветущие города и огромное население. Так уставшее от старых правителей, что какими будут новые не важно. Хуже не будет.
Продолжение. Предыдущую часть (и яичную скорлупу) чистят ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
В моих руках меч - в ваших глазах слёзы.
Смеялся мамлюк Гёкча в ответ на просьбы смягчиться. Он появился в Персидском Ираке после смерти Атабега Джахан-Пехлевана. Воспитателя мамлюков. Их Хозяина. Их Отца.
Это был сильный человек, не то что сыновья. У которых Гёкча отобрал землю, и не собирался отдавать, потому что отнятый хлеб - слаще. Так учили мамлюков - наставники. А кто ест не сладко, тот не мамлюк.
За смертью правителя, в Государстве Атабегов последовала междоусобица, выдвинувшая наверх военных вождей. Все они в своё время служили личными воинами-рабами Джахан-Пехлевана. А когда не стало его, служить его детям не стали. Отбившись от рук, гвардия захватила целые области.
Только Арран (Азербайджан), остался свободен от произвола. В землях южнее мамлюки хозяйничали безраздельно. Самым видным оказался Нур ад Дин Гёкча ат Турки. Или просто - Гёкча, как величали его хроники. Оставившие потомкам память о неслыханных бедствиях и немыслимых бесчинствах. Выделявшихся даже на фоне ранних монголов и позднего Джалаль ад Дина.
Которых описываемые события предварили на два десятилетия. И к которым привели. Впрочем это Восток, где всё начинается (и заканчивается) на базаре.
Чужие зубы не болят
Отвечал Покупатель женщине, притащившейся на рыночную окраину, выяснять судьбу своего мальчика. Которого сама же безропотно вручила, появившимся на пороге людям.
Ты царапала им глаза?
Спрашивал Покупатель
Лила кипяток?
Бросала проклятья?
А женщина лишь качала головой, и всхлипывала.
Ты вообще, хоть что-нибудь делала?
Я думала..
И Покупатель потащил её за лавку.
Там в мусорном ворохе жила собачонка. Лохматое существо чуть выше щиколотки, перед всеми подметавшее хвостом пыль. Недавно она ощенилась, и теперь за лавку могли заходить только самые доверенные мальчишки и мясник Карим. На остальных собачонка бросалась.
Вот и сейчас, вылезла из логова и зарычала.
Вот она любит, а ты думаешь.
Сказал Покупатель, и неспешно ушёл к невольникам.
В спину кричали. Умоляли. Спрашивали, что будет с ним!? Он молчал. Люди не должны знать, что бывает в мамлюкских лагерях с людьми. Да и не поверят, что такое с людьми делают.
Переглянувшись с воинами, вполглаза (трусы не бегут) охранявшими рабов. Покупатель оглядел товар и указал на бьющуюся в пыли
Никому не важно!
Говорил он
Никому не важно!
Какую боль вы испытываете.
Важно, какую можете причинить.
Это была первая мамлюкская присказка, услышанная мальчишкой. Он её запомнил, оттого (быть может) и выжил. Один из ста.
Волосатая рука
Человек выходит из дома, дом выходит из человека
Приговаривали наставники, вышибая из подопечных бабушкины лепешки. Но в основном, предоставляя людей себе. Люди справлялись.
В дороге он насмотрелся, как многие сдаются. Спотыкаются, бормочут, теряют взгляд, мычат. У таких отбирали хлеб и у других - кто жаловался. Когда еда жалуется, еде хочется чтобы её съели.
Её и ели.
Он быстро научился отнимать. Никогда не жаловался и никого не жалел. Да и никто (там) никого не жалел. На первом же привале, мамлюки седлали невольников как коней. И гонялись по траве, делая ставки. Выигравшим лошадям давали халвы (с рук), проигравших лупили плетью.
Первый раз он увидел, как человека забили насмерть.
Потом, когда слабые стали падать, у них забрали еще одежду и башмаки. Так и ползли, пока стража не пробивала копьем.
Чтобы хитрецы не сбегали.
В лагере..
В первую ночь их привели в просторное помещение, с одной койкой на двоих. И веселый малый пожелал добрых снов:
Если ты не поставишь соседа на место, у тебя не останется своего
Так было десять ночей кряду.
Пока те кто всегда спал на койках, не отделились от тех, кто всегда на полу. Первых продали тесать камень. Вторых бросили к тем, которые тоже всегда спали на постели. И жили здесь дольше.. же всегда спал на койках.
Гёкчу спасло наставление Покупателя.
Еще он умел чувствовать людей. Ощущая кожей, где трепещет открытая рана смущения. Пусть и укрытая наглостью, грубостью и дурными словами. Разведав больное место, Гёкча не думал криво и бил прямо (туда). За это его признали.
Их было несколько, на несколько сотен.
Кто мог позволить знаки отличия. Цветную ленту на серой хламиде, аккуратные волосы, длинный ноготь. Их взгляд был ясен, а одежда чистой. Еще бы.. когда столько прислуги вокруг.
Он где-то раздобыл (отнял!) синюю ленту, и личный раб Мамуд подшил её к рукаву. Тогда же его прозвали Гёкчой (темно-синий, заметный, смельчак).
Вскоре Начальник собрал их, и развел руками:
Того кто раскусил человека, бараниной не накормишь
Обучение завершилось, а потом их продали
Вдоль рядов ходил крупный мужчина в белой чалме и зеленом атласе. Который безошибочно выбирал товар. Был куплен Рустам - тихоня убийца. Холодный душитель в застенчивой маске. Все обидчики которого умирали во сне.
Мрачный Вагит, гордец и мучитель. Превращавший дерзких и сильных в суетящихся, забитых существ. Выполнявших приказ раньше, чем он последует.
Зульфикар по прозвищу "Я не знаю". Так он отвечал на вопрос как его зовут. И действительно имени своего не знал, похищенный в раннем детстве. Чернявый, жилистый с большим кадыком и орлиным носом, он не имел равных в кулачной схватке. Сходился с пятью, десятью соперниками. Укладывал двадцать. Яростно. В кровь. Насмерть. Полюбоваться на зрелище приходили Наставники, от которых "Я не знаю" и получил имя.
Еще другие. И он Гёкча.
Все тюрки (другим не выжить) и только Зульфикар откуда-то с гор. Мужчина указывал пальцем, и слуга протягивал кошелек. Окупая и годы обучения, и затраты на тех, кто до конца не дожил.
Вступив в права, Господин устремил тяжелый, душный взгляд. И все они в тупили взоры. Он был сильнее.
Их Отец, их Атабег, их Хозяин.
Они у меня вот здесь.
Говорил Джахан-Пехлеван о своих мамлюках, загибая пальцы волосатого кулака. И верный себе, приучил их видеть в его руке всё.
Ею им разбивали губы. Её они целовали. Сворачивали носы и клали лакомые куски в рот. Стегали плетью и дарили скакунов. Наливали вина и швыряли кубки. На одном (и том же!) пиру.
Мамлюк обливался слезами и давился смехом. Хлюпал кровавыми пузырями и жевал баранину. Умирал от холода и оживал от улыбки. Сколько раз Гёкчу валили ударом и били сапогами до обморока. А когда открывались глаза, вино лилось, друзья смеялись, а слуги подводили коня (подарок!).
Человеком был Джахан-Пехлеван. Умел и с людьми поладить, и зверей приручить.
У Гёкчи железные зубы. У Айтогмыша ноги слона. Но бояться нужно Менгли!
Говорил о любимцах Хозяин.
А потом он умер, оставив мамлюков сиротами. Даже Айтогмыш полз за телом и плакал как овца. Плакал как мальчик.
Как сыновья Атабега, которых убили. Как его племянники, которые пили. Как люди с большими глазами, всегда видящие опасность больше чем есть. Даже когда опасности нету. Слабые. А слабым мамлюки не служат..
Слабых мамлюки гнут.
Корпорация "Страх"
Если в дом стучит ад, открывать дверь грешно
Человек деловой, Джахан Пехлеван покупал мамлюков не чтобы кормить мясом, но чтобы кормить мясом врагов. Столкнувшись (как всякий единоличный правитель) с сопротивлением знати, родовым правом и силой традиции. Требовалась сила!
Сила, не связанная с землей узами крови. Не связанная с людьми узами обязательств. Не связанная с Богом знанием Его слов. Только она могла навязать его волю бесконечным эмирам. Пушившим хвосты в уделах, потому-что повезло родиться. А не потому, что повезло родиться сильным.
Или пришлось сильным стать.
Но! Родовая аристократия - среда естественная. Как и духовенство, ремесленники и правоведы. Их борьба и дружба усложняют жизнь общества, но они же делают его устойчивым к тирании. Внешней и внутренней.
Чтобы их поломать требовался инструмент. И не просто инструмент, а институт. И не просто институт, а система.
Мусульманский Восток породил две искусственные формации, бросивших вызов естественным средам. Мамлюков и ассасинов. При сходстве целей (подчинение страхом) методы отличались кардинально. Ассасин получался из любого теста. Одноразовый человек. Объект. Торпеда.. Чем меньше своей воли, тем лучше выполняется чужая.
Мамлюк был другим.
Проходил жуткое сито естественного отбора. Хуже советского лагеря, безжалостнее английского пансиона, страшнее колонии для несовершеннолетних. На выходе получался волевой, сильный субъект. Способный заставить сделать всё, что нужно. Ему и Хозяину.
Но.. как говаривали (на этот счет) в лагере. Если ты кормишь собаку чужими сыновьями, рано или поздно она отведает твоих. Мамлюки быстро раскусили своих господ и их наследников. Сложилась ситуация, когда к ботаникам и мажорам (а таковы были наследные принцы) на правах слуг подселили рецидивистов. С опытом трех строгих лагерей и двух особых режимов.
Итогом стало появление мамлюкских династий. А сами мамлюки сделались воспроизводящей себя Корпорацией.
Забегая вперед, искусственным формациям одержать верх не удалось. Ассасинов и Ануштегинов вырезали монголы, а египетские мамлюки были покорены Османами. Тюркской аристократией с родовым правом и опорой на духовенство. Окончательную (жирную) точку в 19 веке поставил Мухаммед Али. Албанец (не раб). Который посмотрев со стороны, что к чему. Пригласил видных мамлюков на пир, и всех перерезал. Так корпорации не стало.
Но вернемся к Гёкче.
Старая жертва
Поступишься малым - поступишься всем
Правило порабощения работало и в обратную сторону. Когда человек сперва соглашался на малое, следом на большее, в конце на всё.
Но в конце его и не спрашивали.
Так Гёкча действовал в лагере, так он действовал в Ираке. Даже если в человеке (изначально) не жила жертва, он её подселял. Но у большинства она просилась наружу, а он просто помогал выйти. Все эти эмиры, малики, кади, раисы, мухтасибы, по названию что-то из себя представляли. Но стоило надавить страхом и сок подлости выходил отовсюду.
Иные подчинялись сразу - дрожа. Другие огрызаясь, шутя, торгуясь за условия. Это делать буду, это нет.. Бабья порода, отдаются и прихорашиваются. Он кивал, улыбался даже, зная по лагерю. Согласились на что-то, согласились на всё. Ноги будете мыть, и умолять разрешить (вам) эту воду выпить.
И они это знали. И хотели этого.
Первый десяток лет, Гёкча гнул для Джахан-Пехлевана.
Потом для себя. Всегда для себя. Отряд рос и когда Повелитель отошел, обыватели радовались напрасно.
Я не выпущу меча из рук!
Ответил Гёкча делегации седовласых.
Фраза стала его девизом и приговором стране. Первым пал Рей. Затем его люди бросились к Исфахану, где засели хорезмийцы. И не успели обнажить мечей, выяснилось, что тех выкинул прочь мамлюк Халифа Саиф.
Лагерные товарищи сговорились.
Гёкча получил благословение из Багдада, а вместе с ним Рей, Кум и Кашан с округами. Где жил как умел и правил как мог. Всё пошло прахом. Ничего не действовало. Ни Заповедь, ни закон, ни обычай. Ни дневной совет, ни ночная кукушка. Все что хотел Гёкча - брал. Кого хотел - брал тоже.
Сыновья эмиров служили за столом, дочери на ложе. Мужчин выдирали из домов чтобы воевать, имущество из рук, чтобы их кормить. Да и просто потому. Что. Он так хотел. А отнятый хлеб слаще.
Мне не нужна ваша любовь. - Говорил Гёкча. Не нужен ваш страх - вы и так боитесь. Всё что нужно - возьму. Сами в зубах принесете.
Они молчали.
Молчали правоведы, чьи законы он нарушал. Помалкивали святоши, привыкшие покрикивать на слабых и баб. С этими вообще было забавно. Они одновременно требовали от людей соблюдать постановления каких-то своих книжек и подчиняться Гёкче, требующего постановления нарушать.
Самые изворотливые противоречия признавали, но.. Толковали так, что если требования книги расходятся с требованиями Гёкчи. Слушать надо Гёкчу! Потому что он понимает книгу лучше. И сам книга, которая пишется сейчас.
Прекрасно!
Уж на что в лагере разучился удивляться, а эти удивили.. Кади спрашивал (совета) как лучше рассудить. Улем - чему учить юношей. Поэт - какую строчку вставить в стих. Ученый - откуда посмотреть на предмет знания. Всему учил Гёкча, во всех науках разбирался.
Что до их веры.
Он видел много бормочущих, но сомневался. Верят ли они в возможность просимое получить. И верующий в Бога, Богу верит - ли. Верит-ли, что его Бог может защитить от Гёкчи.
А Бог не К0му молишься, а Кого боишься. Чего стоит добродетель, если за ней стоит страх. Ведь боялись они не Бога, боялись они Гёкчу.
Сюда иди!
Подзывал он какого-нибудь праведничка.
Трясущегося пуще Мамуда - лагерного раба Мамуда. Тот хотя бы до встречи с ним был человеком, а эти нет.
Скажу убить - убьешь. Скажу умереть - умрешь. Скажу раздеться - разденешься. Скажу ползи - поползешь. Скажу лети - полетишь. Понял?! Лети. И человек бежал к выходу, размахивая руками как птица, под гогот одуревших от дыма насильников, душителей и убийц.
Черви не летают, но мы над этим работаем, - разводил руками Гёкча.
Судьба отвернулась от Дома Сельджука и повернулась к Хорезмшаху. Может быть Ильдегизиды оставят мне завоёванное.
А может Господь приготовил мне корону..
Говорил он посыльным.
Последующие события показали, что Господь приготовил ему другое. Гёкчу ждали три встречи. С живой женщиной, зеленой мухой и человеком в белом.
Живая мать
Тиранство сделалось немыслимым. Один за другим в Арран (Азербайджан) приходили гонцы. Старики, мужчины, юноши. Едва атабег Абу Бакр просыхал, представал плачущий посыльный.
Жизнь остановилась
Помоги, Государь! Спаси..
Приходилось пить дальше.
Вопль стал таким, что даже Абу-Бакр стал действовать.
Три эмира помчались в Ирак, приводить слугу в чувство. Сил на сражение не хватало, а слушать наглец не хотел.
Никакого Атабега я не знаю
Смеялся Гёкча
Вынуждая уже самого Абу-Бакра прибыть с войсками. В ожидании чего Гёкча выжал округу досуха, требуя мужчин и денег. Денег и мужчин. За тем и другим мамлюки врывались в дома. Не уважая ни хозяйской ограды, ни каморки старика, ни половины женщин.
Да и врываться не приходилось. Сами открывали. И волоком тащить. Сами шли. Скулили только, да и то про себя. А то что соседи подумают. К ним смерть стучит, а они прихорашиваются.
Таким и правитель под стать. Абу Бакр не решился на битву и запил. А эмиры его с отрядами пеших и конных уходили туда, где сила. К Гёкче.
Три верных князя осталось у Атабега. С двумя он бросился в Арран, третий прикрывал отход. Встреча состоялась в селении, где стояли люди из Гянджи и куда начали входить мамлюки Гёкчи.
Первым делом приказали отворять дома и выводить сыновей. И лишь возле одного дома, их встретила одна женщина.
Будь ты проклят выродок!
Кричала пожилая турчанка Гёкче, облеченному в темно-красное платье.
Да утопит тебя сыновья кровь. Да задушат тебя материнские слезы. Да забьется в твои ноздри трупная вонь. Да войдет в кости страх замученных.
А когда ты сдохнешь! А ты сдохнешь.
Да жжет тебя вечно огонь людских бед. Да выжирают утробу черви. Проклинаю тебя как мать. Как мать требую у Бога отмщения. Да бегать твоему стыду по горящим полям, да пасут твою боль мухи.
Будь ты проклят мерзавец. Будь ты проклят
Было в старухиных воплях что-то..
Что шум умолк, а когда взявшаяся неизвестно откуда зеленая муха села Гёкче на нос, мамлюки от него попятились. И сам он понял, что нашел! Но.. Почему эта мать, не такая как та. За которую он мстил миру, и которой мстил за мир.
Гёкча вынимал меч, когда от арранского лагеря отделился удалец в белом. С продольным следом на щеке, что оставляют только гурджийские сабли.
Молодой человек поставил коня между Гёкчей и турчанкой.
Ты это зачем сделал
Процедил мамлюк
Когда слабые защищаются, сильный обязан помочь
Отвечал удалец
А ты сильный?
Усмехнулся Гёкча.
Испытай.
И Гёкча не решился..
Это (сомнение) приходит всегда. Говаривали старые мамлюки, уступая дорогу новым. Вызов нужно было принять. Лично.
И он не смог.
Заблеял (овца!) чего-то там
Земля дура. Ей не нужны добрые мальчики, ей хочется злых мужчин.
Ему отвечали
Злых мужчин не бывает. Или мужчина, или злой.
Ещё кричал
Человек охотник. Или добыча
А человек в белом сказал (при всех!)
Ты не похож на охотника
..
На кого же я похож?
..
На раба.
И.. ничего.
Выждав сколько нужно, человек в белом отвернул поводья к своим. Ак Куш (Белый Орёл), Ак Куш! - шептались мамлюки. А турчанка расхохоталась и подошла к коню. Два раза ткнув Гёкчу в выпирающее (уже) брюшко.
Жди выродок. Жди.
Отряды разошлись.
Абу Бакр в Арране крепко запил, а в Ираке объявился.. Айтогмыш. Сохранивший странную привязанность к детям и племянникам Джахан-Пехлевана. Воспитателя и Отца. Войско Гёкчи разметали, а Гёкчу зарезали.
Айтогмыша убил Менгли, Менгли еще кто-то.
Тот кто сильнее всегда придет. Не в этом призыве, так в следующем. - Говорили старые мамлюки новым. А дядя Камаль говорил человеку (в белом) другое:
Если дорога вверх требует низких поступков. Это дорога вниз.
Продолжение ЗДЕСЬ
Хочешь быстрее? Подписывайся на ТЕЛЕГРАММ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u