Шел сорок четвертый год. И в полном цвету стояло лето. А в Белоруссии от ураганного огня дрожала земля и раскалывалось небо. Здесь могуче гремели громы «Багратиона».
Вступая в новую битву
Высота у деревни Редьки. Мемориальная плита. Надпись говорит: здесь размещался наблюдательный пункт командующего 3-м Белорусским фронтом генерал-полковника И. Черняховского. Тишина на высоте. Невдалеке виднеются тучные поля. Там совхоз имени Черняховского. Богатый, крепкий совхоз. Хлеба уже созрели. В июне сорок четвертого эти поля, конечно же, не держали такую густую рожь, как сегодня. Кое-где, вспоминают старожилы, на клочках, укрытых лесом, выспевала посеянная сельчанами рожь. Ее здесь называли партизанской. Но когда все загрохотало вокруг — погибли колосья. Лежала деревня как раз в главной полосе вражеской обороны, которая летом 1944 года проходила по линии Витебск — Орша — Могилев — Рогачев — Жлобин — Бобруйск.
Из воспоминаний Маршала Советского Союза Г. К. Жукова:
«Всего Белорусская операция должна была охватить огромную территорию — более 1200 километров по фронту, от озера Нещердо до Припяти, и до 600 километров в глубину, от Днепра до Вислы и Нарева. Предстояло в ожесточенном сражении столкнуться с 1 миллионом 200 тысячами солдат и офицеров врага, на вооружении которого было 9,5 тысячи орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, 1.350 самолетов, преодолеть подготовленную оборону глубиной до 250—270 километров»
Теперь можно сказать: в советском высшем командовании лишь пять человек знали в полном объеме все планы по проведению операции «Багратион». Для того, чтобы ввести противника в заблуждение, скрыть от него место нанесения главного удара, проводились всевозможные дезинформирующие мероприятия. Перегруппировка войск велась только в ночное время. Лишь при крайней необходимости включали радиосвязь. Белорусские леса, ставшие родным домом для сотен тысяч партизан, в те дни надежно укрывали огромную массу войск и боевой техники.
И все-таки Гитлер и его окружение как будто чуяли: здесь может быть серьезный подвох. Потому и создало в Белоруссии фашистское командование прочную, глубоко эшелонированную оборону, используя большое количество озер, болот и особенно рек, каждая из которых казалась неприступной.
1-й Прибалтийский, 3-й, 2 й и 1-й Белорусские фронты должны были провести операцию. В них было сосредоточено 38 процентов всех стрелковых войск действующей армии. До 40 процентов танковых соединений и фронтовой авиации. Вся авиация дальнего действия. В четырех фронтах насчитывалось свыше 2 миллионов 400 тысяч солдат и офицеров.
Послушаем самую чистую, самую волнующую исповедь воина — солдатские письма, в фондах Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны их хранится немало. Они звучат сегодня как бы от имени всех, чьими руками ковалась слава «Багратиона».
«Такого многие из нас не видели»
Письмо капитана Василия Сошнева:
«Наденька! Ты знаешь, как у нас сейчас весело. День начинается несмолкаемым гулом самолетов, которые все время висят в воздухе — не единицы, не десятки, а сотни. Да, сотни! Такого многие из нас еще не видели. И, наоборот, с 22 по 26 замечено только 2—5 немецких самолетов. Когда ты читаешь, что отличились войска Хрюкина (генерал Т. Хрюкин командовал тогда 1-й воздушной армией. — прим.), — это значит, сотни боевых тяжелых машин после трехчасовой артподготовки одновременно появились над немцами. Наши бойцы не смогли выдержать и за семь минут до начала атаки рванулись вперед и смяли врага. Идем вперед! Общий подъем и неудержимое рвение бить немцев»
Это письмо капитан Сошнев писал в Москву сразу после начала операции «Багратион». Он шел, уроженец Тульской области, работавший до войны директором школы, шел 25-летний русский воин по дорогам изувеченной Белоруссии. Шел освободителем!
Из обращения воинов Красной Армии к белорусскому народу:
«К тебе, народ наш, народ-богатырь, обращаются сыны твои. Каждый день и час носим мы в сердцах образ твой. Каждой мыслью, вздохом своим с вами, дорогие, с вами, любимые. Наши сердца жжет великая, неугасимая ненависть к врагу. Эта ненависть ведет нас в грозную атаку, кличет нас бить врага, бить его люто, беспощадно, насмерть»
Из обращения ЦК КП (б)Б и правительства Белоруссии к войскам фронтов:
«Идите бесстрашно вперед. Вам окажут поддержку наши села и города. Народ встретит вас как освободителей»
Солдаты торопились.
«В бой хочу идти коммунистом...»
Вспоминает Петр Романовский, подполковник запаса, старший преподаватель Минского мединститута:
«Разное случалось на войне, но то, что произошло у меня перед началом освобождения Белоруссии, — удивительно. Наш полк «катюш» продвигался в заданный район. Остановились на дневку рядом с деревней. Мать честная! ...Деревни не было — одни пепелища. На пригорке в чудом уцелевшей хатке ютились оставшиеся в живых люди. Как мы рвались в бой! За два дня перед наступлением 16 бойцов дивизиона подали заявления с просьбой принять в партию. Писали кратко: «В бой за родную Белоруссию хочу идти коммунистом»
Как же ударили мы из своих «катюш» по врагу! Вскоре узнали: начальник разведки дивизиона Александр Алексеев в числе первых с радиостанцией переправился через Западную Двину, умело корректировал огонь полка. Тот самый Алексеев, что накануне вступил в партию. Молодец разведчик. За тот бой Алексеев получил звание Героя Советского Союза».
Письмо солдата Дмитрия Костылева своим родным в деревню Угол Вологодской области:
«Здравствуйте, жена Анна Николаевна, дети Леня, Катя, Шура, Юра, Толя. Я пока жив и здоров. Сейчас выпустил боевой листок и решил написать попутно письмо вам. Сообщаю, что нахожусь в настоящее время в Белоруссии. Немец бежит под ударами Красной Армии. Вот мы идем по дорогам, а на дороге везде в канавах у оставшихся немецких орудий лежат немецкие поработители, которые завоевали себе пространство в недрах нашей земли»
Кто ты был, первый солдат, поднявшийся тогда в атаку? Русский, белорус, украинец, казах? Главное, что ты был защитник Родины и ее освободитель. И, освобождая города и села многострадальной Белоруссии, ты защищал и свой родной дом, своих родных и близких.
...Приказ Гитлера был категоричен: любой ценой не допустить захвата советскими войсками Витебска. Комендант города генерал Гольвитцер не имел права отдать приказ об отступлении. Такое право по Витебску взял на себя сам фюрер. Систему оборонительных сооружений на подступах к Витебску в самом городе создавали лучшие немецкие военные специалисты. В самом Витебске каждое каменное здание — узел сопротивления. Недаром гитлеровцы называли Витебск «щитом Прибалтики».
Бойцы 43-й армии генерала Белобородова готовились раскрошить этот щит. Здесь — Белорусское Поозерье. Тысячи озер, и одно прекраснее другого. Но они же — серьезная Преграда для наступления. Да еще мелкие речушки с заболоченными поймами. Потому и учились воины. Все — от солдата до офицера. Тренировались, как лучше преодолевать реки и болота. Тяжелая была работа, до седьмого пота. Но бывалые бойцы говорили: «Больше пота в учебе — меньше крови в бою».
25 июня. На третий день Белорусской операции (!) войска 39-й и 43-й армий завершили окружение 50-тысячной группировки, оборонявшейся в районе Витебска. «Котел» захлопнулся. Генерал А. Белобородов вспоминает, что только за один день, 26 июня, пришлось отбить более 20 контратак противника. Потуги гитлеровцев оказались тщетными: «котел» был закрыт наглухо. 27 июня разгром витебской группировки противника был завершен. Капитан Д. Мясоедов водрузил на Доме специалистов первое Красное знамя в освобожденном городе.
«Наши войска не выдержали сокрушительных ударов русских и стали отступать, не имея на то приказа, — сокрушался один из пленных офицеров разгромленной дивизии. — Русские преследовали нас по пятам, расчленяя наши полки и нанося тяжелый урон... Солдаты бросали орудия, транспортные средства, боеприпасы, военное имущество и даже личное оружие. Они разбегались, как безумные»
«За Белоруссию не пожалею ни сил, ни крови»
Из письма своим родным летчика, Героя Советского Союза Бориса Окрестина:
«Вот где они нам попались! Мы им покажем, как издеваться над белорусским народом. Я сын русского народа, но за Белоруссию не пожалею ни сил, ни крови, а если нужно будет, отдам и жизнь...»
1-я гвардейская штурмовая авиадивизия, в которой служил Окрестин, сражалась с врагом в составе 3-го Белорусского фронта. Утром 26 июня наша авиаразведка обнаружила на участке железной дороги Орша — Толочин 20 вражеских эшелонов. Наши Илы штурмуют составы с высоты 50—100 метров. Все, до последнего, 20 эшелонов уничтожены. Так летчик Борис Окрестин держал свою клятву, данную родителям.
Под Витебском был лишь первый концентрированный удар наших войск. А ведь в процессе операции «Багратион» один за другим вскипали «котлы», в которых горели — и зачастую в полном смысле этого слова — «непобедимые» гитлеровские войска.
...Шел в рядах наступающих белорусский парень Андрей Поздняков. Его родную деревню, что в Быховском районе, только что освободила Красная Армия. Андрей сразу стал солдатом. И немедля подал родным о себе весточку. Представляете: полевая почта уже доставляла письма от наших солдат-белорусов в их родные края — в те края, что были вызволены от оккупантов.
Так писал Поздняков:
«Письмо от известного вашего сына Андрея. Здравствуйте, дорогие родители! Я до настоящего времени жив и здоров, чего и вам желаю. Ведем тяжелые бои, гоним немцев из родного края. Перед каждым боем думаю о вас. Побьем немцев, вернусь домой, и буду всегда дома, буду строить и сеять. Сейчас до свидания, идем вперед...»
Это было первое и последнее письмо солдата Позднякова. Он добивал гитлеровцев в Минском «котле» и был смертельно ранен.
С первых дней битвы за Белоруссию на земле и в воздухе разгорелись ожесточенные сражения. Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов, Минск. Эти города — как острова среди могучего течения «Багратиона». Они были превращены в настоящие крепости и приказом Гитлера объявлены «укрепленными районами». Это означало, что их следовало удерживать любой ценой. Нет, недаром оккупанты называли здесь свою линию обороны «фатерлянд» (отечество). Тем самым они подчеркивали, что от удержания ее зависит судьба самой Германии.
Но судьба «фатерлянда» была уже в руках советского воина.
27 июня наши предприняли мощный штурм Могилева. Ночью немцы собрали силы и при поддержке танков и штурмовых орудий попытались вырваться из окружения. Не удалось. На следующий день Могилев был полностью освобожден.
«Решили... пройти через топи»
Из воспоминаний генерала армии, дважды Героя Советского Союза П. И. Батова:
«65-я армия наступала на Бобруйско-Осиповичском направлении. Еще задолго до начала боевых операций все было тщательно продумано. Чтобы обеспечить внезапность, решили свою ударную группировку использовать на направлении, где враг нас меньше всего ожидал, — пройти через топи. Пришлось строить гати, заготавливать тысячи соломенных матов, настилы из бревен, лозы. Сотнями метров укладывали их каждую ночь на болота.
Вспоминаю, как в первых числах июня на рассвете на КП армии близ деревни Просвет неожиданно приехал представитель ставки Г. К. Жуков и командующий фронтом К. К. Рокоссовский. Я доложил, что главный удар по врагу думаем нанести с болотистого участка, который гитлеровцы считают непроходимым для крупных сил, и предложил посмотреть, как танки будут преодолевать его. Наш план был одобрен»
Двойной огневой вал сопровождал атаки войск 65-й и 28-й армий. И вот в обороне противника брешь. Хотя и небольшая, однако генерал Батов не медлил: сразу же ввел сюда 1-й гвардейский танковый корпус. Стальная лавина неудержимо ринулась вперед.
Ничто не могло остановить победоносного наступления советских войск. И как не согласиться с Гудерианом, который впоследствии, анализируя летом 1944 года обстановку в Белоруссии, напишет, что здесь «развивались события, непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу».
...С трепетным волнением беру в руки пожелтевший от времени листок грубоватой бумаги. Это — листовка, она выпущена армейским Домом Красной Армии и газетой «На штурм врага» 1 июля 1944 года. В тот же день роздана в частях, расклеена у переправы через Березину и в городе Борисове. Нарисован крепкий, симпатичный солдат. В чем-то он похож на Василия Теркина из знаменитой картины. Только у этого бойца строже взгляд, суровее лицо да в руке не кисет, а крепко зажатый автомат. Рядом дорожный указатель: «На Минск». И четверостишие:
Фашисты мечутся, как крысы,
Их бьют с зари и до зари.
Сегодня штурмом взят Борисов,
Вперед — на Минск, богатыри!
Минск, 3 июля 1944 года.
Письмо капитана Василия Сошнева:
«Здравствуй, Надя! Пишу тебе сейчас в машине на магистрали Москва — Минск, в 7,5 км от города — столицы республики. Позавчера мы о ней мечтали — нынче она наша. Видны пожары. Надо тебе сказать, Наденька, что в течение с 26.06.44 г. по сегодняшний день мы прошли с боями на запад примерно 250 километров. Это за неделю. При этом взято в плен очень много немцев. Наша часть за успешные бои несколько раз отмечалась в приказе товарища Сталина»
Это второе письмо капитана Сошнева в Москву с начала операции «Багратион». Как не понять его радость: наши войска освобождали столицу Белоруссии.
Первым в Минск ворвался разведвзвод лейтенанта Дмитрия Фроликова. Из 4-й танковой бригады. В эфире прозвучало: «Я — Фроликов, нахожусь в Минске». В это же время на улицах города завязал бой экипаж лейтенанта Николая Колычева из 25-й танковой бригады. Он захватил мост через реку Свислоч, разгромил вражескую колонну автомашин, уничтожил два танка...
Ранним утром 3 июля с юга на улицы города ворвались и танкисты генерала М. Панова... Вслед за нашими танками широким потоком хлынули стрелки, артиллеристы... На минском аэродроме приземлились советские летчики. Отличился второй батальон 673-го стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта Дюбина. Это был передовой отряд 220-й Оршанской стрелковой дивизии. Вот на улице Пушкина наших бойцов встретил яростный огонь вражеских пулеметов. Сержанты А. Халимбетов и А. Скиба быстро забросали их гранатами. Еще напор. Халимбетов и Скиба поднимают красный флаг над зданием Дома Красной Армии.
Во второй половине дня 3 июля советские войска полностью очистили город от гитлеровцев. В тот же день в 22 часа Москва салютовала доблестным освободителям столицы Белоруссии.
Под Минском, восточнее города, также был «котел». Третий по счету с начала операции «Багратион». Здесь наши воины накрепко заперли 105 тысяч вражеских солдат и офицеров.
В минском «котле» сидели основные силы группы армий «Центр». Гитлеровцы решили прорываться по открытой местности. В бой бросили танки, броневики, штурмовые орудия.
К тому же на самом рассвете 7 июля гитлеровцы сделали отчаянную попытку вновь овладеть Минском. На помощь бойцам пришли горожане. На улицах появились баррикады. Более трех часов продолжалась кровавая схватка с врагом. Он был отброшен.
8 июля генерал Мюллер отдал приказ попавшим в окружение солдатам 4-й армии о немедленном прекращении бессмысленного сопротивления и сдаче в плен. 12 июля «котел» был ликвидирован.
А от Минска по многим направлениям могуче катились краснозвездные лавины. После завершения первого этапа операции «Багратион» Красная Армия стремительно двинулась к Западной границе СССР. Начинался новый этап войны. Советские войска, форсировав реку Неман, подошли к рубежам фашистской Германии в Восточной Пруссии. Спешил советский солдат, его ждала порабощенная Европа.
Михаил ШИМАНСКИЙ (1984)