Книга политолога Сэмюэла Хантинга вышла в свет вскоре после завершения Холодной войны. Для этого периода был характерен определённый оптимизм, надежда на то, что период войн в мировой истории после крушения коммунистического проекта, тесно связанного с СССР, окончательно завершился. Этот прогноз относительно грядущего мира был, в свою очередь, связан с тем, что учёные и общественные деятели указывали на отсутствие предпосылок для разделения нового мира на враждующие лагеря. Предполагалось, что все народы и страны убедились в преимуществах либеральной демократии и соответствующего экономического уклада.
Книгу Хантингтона можно охарактеризовать как своего рода предупреждение, стремление показать, что говорить о наступлении всеобщего мира было бы необоснованно. Новая борьба должна была развернуться, по мнению Хантингтона, не между странами или идеологиями, а между цивилизациями, при этом за основу цивилизационных проектов брались культурные отличия.
Автор показывал на многочисленных примерах, что современный мир всё больше становится не просто многополюсным, но «полицивилизационным». При этом Хантингтон не отрицал, что в мире продолжается процесс непрерывной модернизации. Однако уходит в прошлое неразрывная связь между модернизацией и вестернизацией, то есть стремлением приобщиться к западной культуре и её ценностям.
Хантингтон также не игнорировал и очевидные последствия процесса глобализации, но не считал, что они свидетельствуют именно о становлении единой цивилизации. Напротив, нередко глобализация выступала как предпосылка для обострения межцивилизационных конфликтов. А тот факт, что все участники конфликтов могли обладать в чём-то схожим багажом знаний и бытовых привычек, не имел решающего значения. Автор приводил весьма характерный пример, когда люди вполне могут пить коку-колу и слушать американский рэп, но это не мешает им планировать совершение теракта на территории США. Хантингтон полагал, что глобализация привела к упадку именно местных идентичностей, тогда как более глобальные, но не всеобщие получили дополнительные преимущества для развития.
В качестве доказательства возрастания культурных различий Хантингтон указывал на многочисленные примеры религиозного ренессанса. Традиционная религия предков рассматривалась именно как цивилизационный фактор, позволяющий отличать своих от «чужаков». При этом политолог указывал, что было бы неправильным отождествлять это религиозное возрождение с упадком науки или культуры. Нередко наибольшее религиозное рвение демонстрируют как раз представители более молодого и образованного поколения, нацеленные на карьеру, в том числе и политическую. Эти настроения заставляют политических лидеров, которые до этого были вполне равнодушны к религиозным вопросам, также выстраивать свои программы и предвыборные кампании на основе новых ценностей, не секулярного характера. В наибольшей степени подобные тенденции проявляясь в той цивилизации, которую Хантингтон обозначал как исламскую.
Хантингтон не просто выделял цивилизации и общие тенденции их развития, но и указывал на изменение в балансе сил между ними. Все показатели, хоть в экономической, хоть в военной или политической сферах, указывали на нарастающий упадок западной цивилизации. При этом Хантингтон предпочитал не делать скоропалительных прогнозов. Он указывал, что как подъём Запада занял не одну сотню лет, так и его упадок может длиться не меньше. Кроме того этот процесс нельзя назвать равномерным. Положение осложняется необходимостью учитывать, что у западной цивилизации фактически есть 2 центра. Говоря об упадке Запада, в первую очередь, нужно выделять Европу. В США все негативные тенденции проявляются пока не столь ярко.
Изменение баланса приводит к тому, что европейский культурный идеал уже не воспринимается как безальтернативный.
«Не-западные цивилизации вновь подтверждают ценность своих культур»
При этом осознание этого культурного разрыва приводит к ещё большему нарастанию напряжения в других сферах. Этот процесс сознания необходимости придерживаться собственных культурных ценностей Хантингтон называл «индигенизацией».
Во многом изменение баланса сил можно объяснить демографическими процессами, которые происходят в исламском мире. Эти процессы нередко приводят к экономической и политической неустойчивости в самих исламских государствах, но специфика нашего времени такова, что теперь последствия не могут не затронуть и западный мир.
Исходя из этих тенденций, Хантингтон давал прогноз о грядущем устройстве мира. Новый миропорядок должен был представлять соперничающие между собой цивилизации. Политолог предполагал, что государства будут объединяться на основе культурного сходства, попытки переноса общества в другую цивилизацию будут обречены на провал. Хантингтон указывал, что
«политические границы всё чаще корректируются, чтобы совпасть с культурными».
Лежащие в основе цивилизационных различий язык, религия, традиции имеют слишком прочные корни, чтобы исчезнуть. Хотя люди вполне могут использовать тот же английский язык как средство межнационального общения, но из этого не следует приобщённость к иной цивилизационной идентичности или отказ от собственной.
Хантингтон при этом указывал на то, что Запад в полной мере до сих пор не осознал реальность утраты своей монополии в идеологическом аспекте. Западная цивилизация пытается вести себя так, как будто существует в реальности универсалистский проект, в который можно включить все страны и нации. В реальности претензии на такую универсальность приводят лишь к обострению конфликтов с другими цивилизациями. Наиболее серьёзными соперниками для Запада в этом противостоянии неизбежно будут Китай и исламский мир. Остроту конфликта между западной и исламской цивилизациями Хантингтон объяснял именно сходством их религий, каждая из которых претендовала на универсальность и была склонна к активной миссионерской деятельности.
Россию, наряду с Японией и Индией Хантингтон относил к «качающимся цивилизациям», так как они могут выступать в конфликтах на стороне той или иной более глобальной общности.
Хотя Хантингтона можно назвать пессимистом в плане того, что он считал соперничество цивилизаций неизбежным, но он не говорил, что оно должно обязательно приводить к глобальным военным столкновениям. Не считал Хантингтон также, что западная цивилизация обречена на вымирание. Для того, чтобы в мире были возможны гармоничные отношения между различными цивилизациями жителям Запада нужно сознать, что их цивилизация является именно уникальной, как и все остальные, а не универсальной, чьи ценности обязаны все разделять. Но при этом Хантингтон говорил и о необходимости сплочения для защиты своих собственных ценностей, на что принадлежащие к западной цивилизации люди имеют такие же права, как и все остальные.
Несомненно, что концепция Хантингтона представляет большой интерес, она не голословная, подтверждается многочисленными ссылками на статистические данные. Хантингтону удалось отказаться от одностороннего подхода, при котором всё человечество обязано было идти по одному магистральному пути развития.
Вопрос о том, насколько книгу Хантингтона можно воспринимать в качестве сбывшегося прогноза, достаточно сложен. Критики этого автора указывают на то, что в реальном мире мы не видим однозначного разделения на цивилизации, тем более враждующие. Но, как нам кажется, такая критика несколько упрощает концепцию Хантингтона. Этот исследователь не собирался отрицать, что основания для конфликта могут быть не только цивилизационными, и что конфликтовать могут страны, принадлежащие к одной цивилизации. Также прогнозы в рассматриваемой книге не привязаны к какой-то конкретной дате. Хантингтон говорит лишь о тенденциях.
Можно сказать, что в современном мире мы, действительно, видим многочисленные примеры, когда для выбора своей стороны в том или ином конфликте определяющую роль играет именно культурно-цивилизационная идентичность, базирующаяся на общем языке, религии. Вряд ли концепцию Хантингтона следует считать неким универсальным объяснением для всех событий и явлений в мире политики и международных отношений, но она вполне может быть использована для рассмотрения отдельных ситуаций.