Дина нередко думала, что будущее ее было предопределено заранее. Одним людям судьба дает все, хотя они вроде бы ничего особенного для этого не делают. А другие всю жизнь бьются как рыба о лед, и маленькие, с огромным трудом доставшиеся успехи сменяются чередой неудач, разочарований, а порой и настоящих бедствий.
Семья Дины жила в селе. Над ее матерью, юной выпускницей сельской школы в ночь выпускного надругались пьяные отморозки – ее бывшие одноклассники. Аня была самой красивой девочкой в школе. Для праздничного вечера ей сшили пышное голубое платье. Под утро от него остались одни лохмотья, а Аня хотела наложить на себя руки.
Первым ее увидел директор Виктор Иванович. Он оставался в школе до последнего. Торжественный ужин для ребят накрывали в родной столовой, потом были, конечно, танцы, «под занавес» все пошли встречать рассвет, и лишь тогда Виктор Иванович расстался с выпускниками. Это был как бы знак – они уже взрослые и не нуждаются в присмотре. А директор прошелся по опустевшей школе, погасил всюду свет, и отправился домой.
Жил он от школы довольно далеко, на другом конце села. Была и у него машина, но он пользовался ею нечасто, разве что нужно было съездить в город. Зато велосипед стал верным другом, благо Виктор Иванович был еще молод, ему недавно исполнилось тридцать лет. И сейчас он крутил педали, наслаждаясь утренней прохладой, любуясь ранним рассветом.
Он уже был неподалеку от своего дома, когда услышал в небольшом леске – шут бы побрал этот американский клен, разрастается в настоящие джунгли – услышал тихий и горький плач. Голосок тоненький – плакал ребенок, или девушка.
Виктор Иванович соскочил с велосипеда, сразу поняв, что стряслась беда. Уж слишком горькие рыдания до него доносились. И все же такого он не ожидал. Анечка Тихонова в измызганном рваном платье сидела на траве, обхватив колени руками. Волосы ее были растрепаны, лицо в грязи и кровавых разводах – разбит нос. Анечку трясло, и никогда прежде Виктор Иванович не слышал такого отчаянного безнадежного плача. Директор сел рядом с выпускницей.
Никто никогда не узнал, о чем они шептались в тот рассветный час. А только утро трое подонков встретили в отхожей яме. Жил на краю села алкоголик Сашка. Было ему лет под пятьдесят, и кликали его в деревне десантником. Так как, напившись, он всем рассказывал, что служил когда-то в десантных войсках, и его чуть было не отправили в Афганистан, где он бы без сомнения «всем показал». А прощаясь, Сашка вскидывал ладонь к виску и говорил: «Честь имею». Так вот, Сашка жил на отшибе в избушке развалюшке.
И в выгребной яме, по горло в нечистотах сидели протрезвевшие парни. На краю ямы стояли Сашка и Виктор Иванович. У Сашки было ружье, потому что помимо прочего он был еще и заядлым охотником. И время от времени он наводил стволы на одного из парней и командовал: «Ныряй, стреляю». И действительно, палил из своей двухстволки чуть поверх голов, и, чтобы остаться живым, нужно было нырять в помои целиком.
Когда троица эта уже потеряла облик человеческий, Виктор Иванович велел:
— По домам»! Вещи собрать – и прочь из села. Навсегда!
По доброму – нужно было бы вызвать полицию, чтобы началось следствие, были экспертизы, и суд, и срок… Но Анечка умоляла не придавать это дело огласке. Она Бога молила о том, чтобы никто не узнал, что с ней произошло, чтобы избежать позора.
И двое мужчин устроили самосуд. Насильников после этого и правда никто больше не видел в селе, но о том, что произошло, деревня каким-то образом узнала. Сашка клялся, что это не он выболтал. Он бы даже по пьяни никому не сказал. Скорее всего, парни перед отъездом поделились со своими родными. С одной стороны их близкие должны были быть благодарны, что наказание ограничилось всего лишь позорным купанием в нечистотах. И что наказание было справедливым – тоже никто не мог отрицать. Аня всегда отличалась скромностью, никто не посмел бы сказать, что она «сама виновата» в происшедшем. С другой стороны, родители парней точно потеряли сыновей навсегда. Ведь вернуться им было нельзя. Виктор Иванович предупредил, что в этом случае тюрьма будет неизбежной.
Но хоть отморозков и настигла расплата, Аня все равно не хотела жить. Ее вера в людей, в свое будущее – все было растоптано. И тогда – односельчанам пришлось ахнуть вторично – Виктор Иванович женился на своей бывшей ученице. Всё это произошло как-то стремительно. Он сделал предложение, она согласилась…Вместо свадьбы они просто расписались в ЗАГСе, никаких посиделок, никаких гостей…
А еще случилось так, что Аня почти сразу забеременела, и дочку родила раньше срока. Дина пошла в отца – это было видно невооруженным глазом, незнакомые люди замечали, как она похожа на Виктора Ивановича. Но сельчане считали, что девочка является дочерью одного из тех парней, которые учинили насилье над ее матерью. И даже гадали «от Кольки» она, «от Лешки», или «от Андрюшки».
Аня просила мужа сделать экспертизу, но тот отказался наотрез.
— Я не хочу идти на поводу у глупых бабок, доказывать им что-то, — сказал он, — Кроме того, даже если размножить справку о том, что я отец Дины, в ста экземплярах, и повесить в каждом доме на стене, люди будут талдычить свое. Им так нравится. Не обращай внимание. Переживи.
Виктор Иванович сделал для своей молодой жены все, что мог. Под его присмотром Анечка заочно окончила педучилище, стала работать в школе учительницей начальных классов. И был у них хороший дом, и в саду оба любили работать, и в отпуск – длинный учительский отпуск – ездили с маленькой дочкой к морю. И никто им ничего не говорил в глаза – ни Ане, ни – тем более – Виктору Ивановичу. При них все делали вид, что давно забыли эту историю.
Но Дина, когда начала подрастать – поняла: люди все помнят. О том, что случилось с ее матерью, ей рассказала подружка. Для Дины это было большим потрясением, но чуткая девочка поняла – маму лучше не расспрашивать, не причинять ей дополнительно боль.
Замечала Дина и то, что родители запрещают детям дружить с ней. «Она нагулянная», «Плохая наследственность», «Директор воспитывает чужого ребенка», «Вырастет девка такая же как ее настоящий отец – пьющая и гулящая» - слышала она за спиной.
И хотя Виктор Иванович души не чаял в дочке, но это не могло затмить недоброжелательной отчужденности окружающих. К тому времени, как Дина закончила школу, в ее семье подрастали еще два сына, и вот насчет них ни у кого не было никаких сомнений. А Дина поняла – теперь, когда она встала на ноги, надо уезжать. Мать тут за отцом как за каменной стеной, а ей самой нет места в этом селе, где родословную каждой семьи знают до десятого колена. Здесь ни выучиться, ни замуж выйти, ни жить — ничего нельзя.
И после выпускного вечера Дина собралась и уехала в город. Родители сочли это естественным – нужно учиться дальше. Но девушка скрыла от них свои планы. Институт – это, конечно, прекрасно, но ей хотелось как можно скорее встать на ноги. И она пошла учиться на курсы парикмахеров. А параллельно нашла работу – устроилась в парке катать детей на лошадях. Ухаживать за лошадками, сажать на них малышей, водить под уздцы по кругу – выросшая в деревне девушка знала, как обиходить коней, не боялась их, и ее взяли на это место без раздумий. Платили немного, но сколько-то присылали родители, и Дине хватило, чтобы снять комнату, и очень экономно жить.
(продолжение следует)