Повесть случайного попутчика.
(книга "Фата-Моргана")
Знаете ли? С курсантских времён мне очень нравилось за завтраком делать забойный воскресный бутерброд. Это когда на кусок белого хлеба или батона, обильно намазанного сливочным маслом, аккуратно укладываешь разрезанные пополам вкрутую сваренные яйца. Затем посыпаешь их солью и запиваешь горячим и сильно сладким чаем. Такой вкусовой контраст обладает особым гастрономическим шармом и всегда повышает настроение. А почему этот бутерброд называется «воскресным»? Да потому что в нашем морском училище варёные яйца подавались только по воскресеньям на завтрак – по две штуки на каждую боевую единицу. И вот сейчас, когда подошло время позднего ужина и мы стали собирать на стол, мне вдруг захотелось выпить… нет, не водки, а именно горячего сладкого чая с курсантским воскресным бутербродом. Но все яйца были съедены ещё в обед, а масла не было и в помине. Так что из оставшегося хлеба, да подслащённой жареной воды курсантского лакомства не придумаешь. Но моряки – народ ушлый, сообразительный и главное – запасливый. Мы не долго скребли по своим сусекам, и вот наш стол уже украшали консервы: мясные, рыбные и овощные. Хлеба у нас было в достатке, кабачковая икра своим внешним видом «детской неожиданности» никак не могла испортить нам аппетита, а разномастная консервированная рыбка с мясными тушёнками вообще вселяли в нас уверенность в завтрашний день. Так что ужин, снова сдобренный водочкой аппетита ради, а не пьянки для у нас вышел на славу. Как приятно, что, не взирая на пургу и чёрный холод за окном в нашем купе было вкусно, тепло и слегка пьяно. Это очень хорошо, когда снаружи противно, а внутри все пассажиры – не взирая… Но как мы ни сопротивлялись суровой реальности, но водочка с консервочками и последовавший за ней горячий чай со всякими вкусняшками, которыми снабдила нас заботливая принцесса Оля-Диана, заставили нас стать вялыми и добрыми, расползтись по своим спальным местам и отдать себя в руки бога Морфея.
Мы с Николаем вышли в тамбур и открыли аварийную пачку «Беломора». Кстати, хорошие папиросы и крепкие. Особенно они хороши, когда отвлекаешься на что-то либо и долгое время не затягиваешься, то папироска не тлеет и не отравляет в помещении воздух. Она просто гаснет. Так что, если ты чем-то сильно и серьёзно занят, то папиросу можешь курить и потягивать хоть весь вечер. Да они крепенькие и забористые, но зато безотказные.
- Я даже и не знаю, как продолжить, - задумчиво протянул Николай, раскуривая папиросу, - дело в том, что с момента нашей крайней встречи прошло какое-то время. Жена никак не могла понять и поверить в моё внезапно проявившееся равнодушие к ней. С того раннего утра, когда я вернулся злым и усталым домой, она стала смотреть на меня да и, пожалуй, на весь окружающий мир каким-то загнанным зверьком, в глазах её появилась задумчивость и осторожность побитой собаки. Но, признаться, мне уже было всё равно. В ту бессонную ночь в машине я вдруг почувствовал сильную усталость от неё. Она мне стала не только надоедать, но и попросту раздражать. Опять побежали рутинным чередом дни, а в голове моей теперь постоянно роились мысли о Виктории и я с удовольствием предавался мечтам, как мы с Викторией будем строить совместную жизнь. Как и что у нас будет. Меня уже не пугали возможные перипетии нашего с женой развода. Мне действительно уже хотелось подвести под этим всем безобразием с названием «брак» жирную черту, и по-настоящему оформить развод. Но прошла одна неделя, за ней – другая. Жена, заметно озадаченная и погрустневшая (ну как же? Ведь теперь не она инициатор всех событий, а лишь скромный наблюдатель), отныне не делилась со мною никакими новостями с работы и ничего не рассказывала ничего своих подруг, что никак не походило на неё.
Мои мысли, моя страсть и мечты по Виктории? Нет, они не притупились и не угасли. Они вроде как затаились и терпеливо ждали своего звёздного часа. И вот в один из вечеров опять случилось внезапное и весьма удивительное, что заставило меня уверовать, что это судьба и, что это предначертано Богом, а не ловко подстроенная женой очередная каверза.
Майские праздники подходили к концу, венцом которых, конечно же, был День Победы. В этот день мы не планировали ни пикников, ни вечеринок. Просто решили отправиться с женой и дочерью на общегородское гуляние. К тому же, на это мероприятие нас соблазнила наша общая знакомая Катька, которая после работы вместе с женой вернулись из студии к нам домой. В баре мы нашли некоторое количество спиртного, из которого я приготовил три лёгких коктейля, состоявший из шампанского, мартини и фруктового сока. После этого мы поехали в центр города на площадь Пять Углов - просто потусить, погулять, покушать праздничных пирожков или шавермы и попить винца или пивца. Послушать музыку и уже под самый вечер посмотреть праздничный салют. Добравшись до площади мы гуляли и «тусили» с той самой детской беззаботностью, как это бывает во время таких больших праздничных гуляний. Мы ходили от одного ларька к другому, от одной палатки к другой.
Покупали всякую мелочь и бесполезную ерунду, параллельно жуя то горячие беляши с пивом или пирожное с лимонадом или с финским джин-тоником «Синебрюхов». Веселее всех было нашей Аньке, которая уже перепившись лимонадами и объевшись всяких пирожных теперь, негромко икая, весело топала по мокрому асфальту с большим воздушным шариком на веревочке в руке. И вот тут случилось неприятное и страшное. Анечка не удержала на верёвочке свой шарик и тот стремглав нырнул ввысь и помчался в самое небо, радуясь своей внезапной свободе. Анютка в расстройстве засопела носиком и из глаз её брызнули слезки. Нет, она не выла в голос, не кричала и не истерила. Она просто стояла, задрав к небу голову и в молчаливом плаче навсегда прощалась со своим оранжевым, как спелый апельсин, воздушным шариком. У жены с Катькой, которые уже были слегка навеселе, тут же проснулся материнский инстинкт и они, перебивая друг дружку, принялись наставлять и учить уму – разуму нашу дочку, что мол, надо быть повнимательней, не разевать варежку и не считать ворон. Аня перестала плакать, насупилась и крепко взяла меня за руку. Махнув на наших чересчур умных тётенек, мы с дочкой пошли от них прочь, продираясь сквозь толпу, как раз к тому ларьку, возле которого продавали шарики с гелием. Чтобы дочке было веселее и интереснее пробираться к намеченной цели и всё видеть вокруг, я усадил её к себе на плечи и приказал:
- Рули к шарикам! Показывай дорогу!
- Ой ! Папа! – закричала Анюта и радостно запрыгала у меня на плечах, нетерпеливо пришпоривая меня, - там тётя Вика с Димкой!
У меня самого от такой нечаянной радости внутри всё взорвалось так, что я рванул вперёд, как орловский рысак, и теперь Анютке не было нужды время от времени меня пришпоривать. Да я и сам с несокрушимой настойчивостью атомного ледокола «Арктика», прорываясь сквозь паковые льдины веселящихся жителей медленно, но уверенно приближался к своему Северному полюсу, где стоял ларёк, в котором продавали всем страждущим воздушные шарики с гелием. Я уже заприметил Вику, которая стояла ко мне спиной и ничего не подозревала. Мне очень хотелось её слегка напугать и страшно удивить своим неожиданным появлением, но её Димка оказался слишком глазастым и, завидев плывущую над головами, радостную Анютку, громко закричал ей и стал в нетерпении дёргать маму за рукав кожаного плаща. Вика обернулась, счастливо улыбнулась нам и глаза её опять полоснули по мне зелёным соблазнительным огнём. Теперь мы с Викой опять стояли совсем рядом и, как тогда – в троллейбусе, снова держали друг друга за руки. Наши детки тоже не отставали от нас и тоже держались обеими руками друг за друга, готовые от радости запрыгать и закружиться. Уже подходила наша очередь, чтобы купить шарики, когда нас совсем неожиданно настигли моя жена и Катька. Они очень удивились, заприметив рядом со мной Вику и Димку. Но тут же все три подружки разом защебетали, загалдели, перекрикивая гулявших и толкающихся, пока в это время я покупал шарики детишкам. Я не помню весь вечер в подробностях: как и что тогда произошло, но в какой-то момент Катька с женой заявили, что хотят накупить для всех пирожков, пива и джин-тоника, а ребятне - лимонада, и тут же скрылись в толпе, оставив нас с Викторией стоять на краю площади – у аллеи - вместе с детьми и воздушными шариками. И опять случилась с ума сводящая неожиданность. Я засмотрелся на играющих детей, которые стояли друг напротив друга и беззлобно спорили – чей шарик больше и лучше. И тут меня кто-то вдруг тепло и нежно обнял сзади.
- Я так соскучилась по тебе, - жарко прошептала мне на ухо Виктория, - я пыталась позабыть тебя и не думать о тебе больше, но это выше моих сил…
- Это сильнее нас, Вика, - я обернулся к ней, тоже нежно приобнял и улыбнулся, - хочется верить, что это всерьёз и даже может, навсегда.
- Время покажет, - улыбнулась Вика, быстро поцеловала в губы, и тут же осеклась.
Наша малышня перестала бегать и махать шариками и теперь, стоя рядом друг с дружкой, они счастливо улыбались, глядя на нас. Детей не обмануть – они всё сердцем видят и чувствуют.
- Я больше не хочу с тобой расставаться, - сказала Вика, вглядываясь в кишащую на площади толпу в сторону, куда ушли её подружки, и выискивая их в людском море, - поэтому я тебе дам свой номер телефона.
- У тебя есть дома телефон? - удивился я, - что-то его не заметил тогда, в прошлый раз.
- Ты многого тогда не заметил, - сказала Вика, нежно улыбнувшись.
Когда подруги подошли к нам, то с удивлением отметили «счастливого папашку», у которого на одной руке сидела Анютка, а на другой – Димка, и которые с громким смехом отчаянно дрались двумя воздушными шариками. Они так неистово бутузили друг друга, что иногда в пылу сражения доставалось шариками по лицу и терпеливому «папашке». Хотя, какое там терпение – вот же оно – настоящее счастье: два счастья сидят на моих руках и дерутся воздушными шариками, а третье стоит совсем рядом – только руку протяни и обними! Виктория же стояла рядом, держа в руках небольшую связку купленных про «запас» шариков, и тоже смеялась – так чисто, неподдельно и счастливо. Вскоре мы всей толпой прошли с площади к аллее и уселись там на одну из скамеек. Принялись поглощать принесённую еду. Болтали ни о чём, весело и громко. И среди нас в тот вечер как минимум четверо были по-настоящему счастливы: я с Викой и наши дети – Анька и Димка.
- Как же у вас интересно развивались события, - сказал я Николаю, когда мы вместе снова вышли в тамбур в очередной раз перекурить.
Николай почему-то долго смотрел себе под ноги, потом поднял на меня глаза, и с виноватым видом вдруг заметил:
- Когда у меня появился Викин номер, то жизнь у нас в семье и вовсе изменилась, даже заиграла новыми красками. При всём моём пофигизме к жене, я ещё больше стал уделять времени общению с дочкой, словно впрок. Что, кстати, и не укрылось от жены. А ещё я стал себя ввести, как диверсантский дилетант и при каждом удобном случае я теперь старался выйти из дома. И если раньше одиночный выход из дома в магазин или ближайший ларёк, чтобы купить чего-нибудь к столу для меня был вселенской проблемой, то теперь это мероприятие для меня превратилось в сплошное удовольствие. Даже банальный вынос мусорного ведра из дома теперь стал для меня сущей наградой. В моих карманах теперь навсегда прописались монетки для телефона-автомата. Тебе, Лёха, даже не понять, как же было приятно, набрав заветный номер телефона, буквально с первым же гудком услышать Викин голос. Она всегда ждала от меня звонка и каждый раз в трубке я слышал её сбивчивое дыхание и жаркие слова признания, что вот только что она обо мне думала и поближе к себе придвинула телефон, поэтому «тут же подняла трубку». Каждый день я ей звонил по три, а то и четыре раза – ровно столько, сколько было найдено причин свалить из дома, благо телефон-автомат находился совсем неподалёку от дома. Кстати, при желании жене не составило бы особого труда вычислить меня. Для этого ей нужно было всего-навсего лишь выглянуть из окна и обнаружить меня в телефонной будке. Но ей, видать, тоже было наплевать на меня, и поэтому за весь период моего телефонного партизанства так ни разу и не услышал от неё ни упрёка, ни обидной реплики, ни прочих гадостей. Хотя, возможно… да, нет… я уверен, что она следила за мной – ну не могла не следить, по своей природе. Следила. Видела и, закусив от обиды или досады губу, терпела. Хотя даже без лишнего напряжения мозгов можно было догадаться и, скорее всего, жена сама подспудно осознавала, что совершила глупую неосторожность, постоянно провоцируя меня на измену и втравливая в любовные приключения.
Как-то в один майских вечеров, спустя неделю после праздников она заявила, что хочет вместе с мамой и дочкой съездить на месяц – другой на юга к бабушке. Такая внезапность была вызвана тем, что её отцу, моему тестю, необходимо было задержаться в городе еще на неделю по служебным делам. И чтобы не пропал билет, и чтобы всей семьёй можно было ехать в одном купе, родители и предложили своей дочери скоропостижно отправиться к бабушке, прихватив с собою дочь. Сказать, что я этому очень обрадовался значит - ничего не сказать. Внутри меня всё ликовало и клокотало. Но я аккуратно и решительно взял себя в руки и изо всех сил постарался показать себя слегка расстроенным и даже грустным тоном пожаловаться на свою горькую судьбинушку, мол, ещё не уехала, а я вот уже дико грущу и тоскую, как Блок. Но так было раньше – вполне искренне и откровенно с моей стороны. А сейчас? Да. Жена может гордиться - она теперь и меня научила лицемерию, которое возвращается к ей бумерангом, и теперь она пожинает свои же плоды.
Признаться, я ожидал, что жена не упустит шанса и обязательно попытается уколоть и поддеть меня, мол, «у тебя будет прекрасная возможность и без меня избавиться от одиночества и развеять грусть-тоску с другой» или что-то в этом роде, но к моему удивлению на этот раз она смолчала. Ну и правильно – ведь нам обоим и без слов теперь было ясно, что процесс развала семьи стал необратимым и лавинообразным. В ответ она только безапелляционным тоном заявила, что сегодня вечером поедет к маме и переночует у неё, потому что «от неё ближе до железнодорожных касс» и завтра будет гораздо проще с самого утра найти главного билетного администратора и уговорить его (или её) переоформить имеющийся билет в купе с одной фамилии на другую. Ну а дочку она оставит со мной, чтобы та не мешала и не отвлекала ни её, ни бабушку. Может быть и так, но мне показалось, что на самом деле, дочку она захотела использовать против меня в качестве сдерживающего фактора – чтобы ничего такого ночью я не учудил и не затеял, пока они с тёщей будут разрабатывать стратегический план обмена билета.
Буквально уже через пару часов мы с дочкой остались в квартире одни. Было уже около одиннадцати вечера, и поэтому Анютка сладко посапывала в своей детской кроватке, так тихо и безмятежно. Она у нас всегда была спокойным ребёнком и могла без проблем проспать аж до самого утра… И у меня вдруг в голове вспыхнула одна авантюрная идея с эротическим оттенком. Заглянув в комнату дочери и убедившись, что она преспокойно спит без задних лапок, я поковырялся в карманах и нашел заветные монеты. Аккуратно прикрыв входную дверь, чтобы не потревожить спящую дочь, я сломя голову помчался вниз, на улицу к ближайшему телефону-автомату. Как же долго вращался диск телефона, набирая цифры заветного номера. Как же долго шёл первый гудок. Казалось, что он ноет мне в ухо больше минуты, хотя это длилось буквально несколько мгновений. И, наконец, к своей неописуемой радости я услышал радостный голос Вики:
- Да! Я слушаю тебя, Коля-Гуля!..
Это было невероятным и необъяснимым - она меня чувствовала! Она ждала моего звонка! Ждала встречи со мной и очень соскучилась. Конечно же, без лишних слов, мы тут же договорились о сегодняшней встрече. И я помчался на машине к её дому. Не чуя под собой ног и с дико колотящимся сердцем, я взлетел по ступенькам на четвёртый этаж и осторожно постучался в дверь, боясь громким звонком разбудить Димку. Я тщательно и пытливо прислушивался к мягким и осторожным шагам за дверью. Как же катастрофически медленно вращался ключ в замочной скважине. Как же невыносимо медленно опускалась вниз ручка входной двери и также невероятно медленно, словно вытягивая жилы, открывалась входная дверь.
На пороге стояла она! Виктория! В таком виде я её видел впервые и впервые так самозабвенно наслаждался ею. Уложенные волосы. Слегка подведённые косметикой глаза. Едва приоткрытый чувственный рот. И длинный прозрачный чёрные пеньюар, под которым соблазнительно чернело кружевное нижнее бельё и волнительные чулочки на ногах... Чёрт! Сердце аж зашлось в приступе страсти, в висках застучало, а перед глазами даже пошли радужные круги от предвкушения грядущего удовольствия. Казалось, ещё миг, и я потеряю сознание. Вика слегка наигранно смотрела исподлобья на меня своими зелёными, по-кошачьи горящими глазами, и будто бы извиняясь, ласково улыбалась этаким плотоядным взглядом. В её безумно красивых зелёных глазах неистовствовали чёртики:
- Заходи, - прошептала она, - ну, скорее же...
Непонятно для чего, но я опасливо огляделся на двери соседских квартир и на цыпочках, чтобы ненароком не разбудить Димку, осторожно зашёл вовнутрь…
В ту ночь мы принадлежали только друг другу. В ту ночь серому полярному небу по-настоящему было жарко, а солнцу было не до сна, и поэтому оно наотрез отказалось падать за горизонт. В ту ночь я впервые ощутил настоящую женскую искренность и нежность, сладостную обоюдную страсть и взаимность на космическом уровне. Это было настолько невероятным, настолько нереальным, что я порой отказывался верить в правдоподобность всего происходящего.
Уже позднее, когда мы постепенно приходили в себя от себя, лёжа в объятиях друг друга, я сообщил радостную для нас обоих весть, что больше месяца буду жить один, потому что на следующей неделе жена вместе с дочкой уезжает на юг. Перед нами действительно распахивалась вечность наслаждения, осязания и познания.
Как это ни банально повторять, но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Устала неистовствовать наша первая ночь, после которой у меня действительно открылись глаза. С этой ночи я стал дышать будто бы полной грудью, словно вырвавшись из душного помещения. За своей спиной я чувствовал расправленные крылья, затёкшие за долгие годы от крепких, но невидимых пут. Я ощущал в душе возвращение приятной невесомости, давно позабытой за долгие года. Мне спустя столько лет вдруг действительно понравилось жить!..
Чтобы не шокировать и не пугать наших детей – ни Анютки, ни Димки, я как можно раньше и с большой неохотой оставил Викину квартиру и помчался окрылённым к себе домой. Было что-то около шести утра, когда я осторожно заглянул в комнату дочери. Она всё также безмятежно спала на своей посели и, конечно же ни о чём не догадывалась.
- Вот она, настоящая жизнь, - думал я, стоя в ванной перед зеркалом, с восхищением разглядывая свежие царапины на своей спине, оставленные сегодня ночью моей страстной зеленоглазой ведьмой, - вот она, настоящая любовь и настоящее счастье, на которые, несомненно я обречён.
© Алексей Сафронкин 2023
Спасибо за внимание! Если Вам понравилась история, то ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями и знакомыми. Подписывайтесь на канал, что не пропустить новые публикации, а их будет ещё очень много. Я обещаю.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.