Большую часть жизни я прожила в многоквартирных домах и всегда спокойно относилась к соседству.
Мы с мамой жили на первом этаже. А на втором — дядечка-плотник с шумной собакой. Стук молотка, рёв перфоратора и лай цвергшнауцера просто были фоном моего детства.
Моя свекровь живет на втором этаже, а на третьем — очень эмоционально-заряженная женатая пара. Когда я впервые услышала звон стекла и душераздирающий вопль «Убивают!», то предложила вызвать полицию. Мой, на тот момент, будущий муж усмехнулся и предложил немного подождать. Через полчаса звуки ссоры сменили стоны, которым позавидовали бы олдскульные порнозвезды.
Такие концерты пара давала примерно раз в неделю, и вскоре я научилась не обращать внимание на африканские страсти в соседской квартире.
Наша первая квартира находилась на последнем этаже советской хрущёвки. И поначалу я очень переживала не беспокоят ли соседку снизу мои пацаны. Они ведь куролесили в полную мощь своих дошкольный организмов. Но милая женщина убедила меня, что все в порядке: детей почти не слышно, и её они не тревожат. Уровень моей тревожности немного понизился, но я всё равно призывала потомков в тишине и старалась растратить их энергию вне стен квартиры.
И вот мы в долгожданной «трешке», которую дети почему-то до сих пор называют шестикомнатной из-за большой гардеробной и двух лоджий. Еще на этапе ремонта мы отвязали стяжку от стен, уложили огромный слой звукоизоляции на пол, а финишным слоем служила толстенная лиственница.
Более того, начитавшись про слышимость в кирпично-монолотных домах, мы пропенили все звуковые мостики. Соседям снизу оставляли записки с рекомендацией позаботиться о звукоизоляции потолка. Мы даже предлагали оплатить её за свой счёт!
Помню как во время переезда муж успокаивал детей: «Там такой коридор — вы даже на велосипеде сможете кататься». Вот только стоило трёхлетнему Тише разок прокатиться на пластиковом беговеле по коридору как в дверь раздался звонок.
На пороге стояла очень худая взлохмаченная дама средних лет: «Вы что гири по полу катаете?»
«А вот и соседи, которых мы весь год искали» — пронеслось в голове.
Конечно же они пожалели сантиметры на потолке и отказались от звукоизоляции. Был шанс, что наши дети подружатся, если бы Тамара (ред. имя изменено) каждый раз, когда ее сын гостил у нас не звала бы меня послушать «шум и гам» из её квартиры. Я честно пыталась найти что-то экстраординарное, но ничего кроме приглушённых детский голосов не могла различить. Тамара же демонстративно охала и закатывала глаза. Вскоре она запретила своему сыну общаться с моим.
Мы жили на шестом этаже. С кухни было слышно как приезжает лифт. У соседей сверху подрастали дети, которые бегали, прыгали, кричали и порой (О, боже!) громко плакали. В одной из квартир жила девочка-инвалид, которая порой навзрыд кричала. Кто-то что-то двигал, сверлил, шуршал и громко общался. Пока мы не звукоизолировали трубы можно было синхронно писать с соседями. Везде шли ремонты — общая беда всех новостроек.
Тамара же с первого дня уверилась, что любой шум исходит от нас. Она приходила с завидной регулярностью: жаловалась на грохот, скрежет, стуки, вопли и прочие звуки. которые портили ей жизнь. Особенно комично звучали её претензии в периоды, когда нас не было в квартире или дети тихо рисовали в комнате.
Она писала мне в мессенджер длиннющие послания пока мы отдыхали в гостях, у родных или ездили в город по делам. Как-то соседка встретила нас у дверей лифта с участковым, которого она битый час убеждала, что мы дома и просто не открываем дверь. Мы же только вернулись после ночёвки у друзей.
Как-то она написала огромную жалобу в домовой чат, где поделилась, что с помощью какого-то приложения определила, что шум от ее соседей сопоставим с гулом поезда. Мой муж, машинист метро, только нервно посмеивался.
А вот мне уже было не до смеха. Тамарина нервозность оказалась заразной. Какой там велосипед в коридоре! Детям было запрещено бегать, громко кричать и топать. Любые потенциально шумные игры были перенесены на специально купленные ковры и кровати.
Я уже даже начала думать, что страдаю тугоухостью. Помню специально просила сына погромче топать и ходила к соседке, чтобы послушать. Как-то даже спускалась с сестрой мужа в качестве свидетеля. Дети были на занятиях, но Тамаре везде чудилось, что они катают машинки по полу.
Соседка с завидным упорством жаловалась на адский шум и сопутствующую мигрень. Предлагала закатать всю нашу квартиру в ковролин, повесить длинные шторы, а детей-извергов срочно сдать в сад.
Апогей наступил в предновогодний вечер 2018-ого года. Около шести часов, мы включили «Just Dance», чтобы станцевать парочку треков с детьми (на ковре, само собой). Тамара примчалась в середине первой песни и с порога начала на меня кричать: «Да сколько можно! Хотя бы в новый год можно потише!»
Тут нервы сдали у мужа. Он пожелал соседям квартиру на последнем этаже, частный дом за полярным кругом, купить беруши или сходить к психиатру. Припомнил злосчастную звукоизоляцию, на которую они поскупились и пригрозил, что купит детям ролики, чтобы они катались по квартире.
Смех смехом, а идея с частным домом теперь уже не казалась такой пугающей. Ещё до переезда за город мы метались между частным сектором и квартирой. Тогда решили, что дом — это слишком сложно. Да и к жизни в пригороде хотели привыкнуть. И вот, стоя в толстых носках, на пороге квартиры, я впервые серьезно задумалась о том, чтобы съехать.
Тамара с того дня вообще перестала с нами разговаривать. Столкнувшись у подъезда, демонстративно отворачивалась и шикала сыну, чтобы он тоже не здоровался. Я продолжала быть вежливой и с пониманием улыбалась, смущенному агрессией матери, ребенку. Её муж теперь, пригнув голову, пробегал мимо, чтобы не пересечься у лифта или на парковке. А со школьной линейки Тамара рысью убежала домой, заприметив нас у ворот.
Со всей этой придурью, наверное можно было смириться, если бы Тома не начала пастись у подъезда, распространяя про нас лживые слухи. Кое-что мне пересказывали позже и оставалось только поражаться бурной фантазии этой женщины.
Она пришла ещё один раз. В 2018 году я сломала ногу и была вынуждена использовать костыли, а позже стул на колёсиках в качестве опоры для пострадавшей ноги. Надо было видеть замешательство соседки, когда я открыла ей дверь с гипсом на ноге.
Кажется в тот момент она даже подавилась заготовленной тирадой. Спросила, когда снимут гипс и предложила мне ставить её в известность, когда мы куда-то уезжаем, чтобы она могла подстроиться под нас и спланировать свой отдых.
Позже я конечно придумала сотню остроумных ответов, но в тот момент просто молча закрыла дверь.
Далее:
Другие истории, обзоры и мысли: