– Все живы? – Николай с трудом разжал побелевшие пальцы и, отпустив, наконец, штурвал, невозмутимо повернулся к пассажирам.
– Вроде, все, – Васька ошалело покрутил головой. – А что это было? Анют, ты как? – он понемногу приходил в себя и теперь с состраданием смотрел на сморщенное от боли лицо девушки. – А–а–а! – раздался оглушительный, перекрывающий все посторонние звуки, крик Анютки. – Рожаю я–я! Ма–мо–чка! Васечка, миленький, я рожаю–ю!
Васька вскочил и осторожно уложил Анютку на неудобную, узкую лавку.
– Потерпи, – шептал он, – сейчас, сейчас…
Несмотря на свою неспешность и флегматичность, Николай, а два прыжка оказался в хвосте самолета, вытащил из какой–то ниши кусок брезента и бросил Васятке:
– Помогай! – они вдвоем уложили Анютку на брезент. – Вытаскивайте Алексей Иваныча и вещи из самолета! – резко приказал он остальным, – и относите их подальше. Топливопровод поврежден! Самолет может взорваться в любую минуту!
Резким ударом ноги летчик выбил дверцу:
– Подавай! – приказал он Васятке и они осторожно спустили Анютку на землю, а затем, перехватившись поудобнее, отнесли девушку дальше, за скалистый утес. Тем временем милиционер с молодым парнем вытащили безжизненное тело дяди Леши, а двое других вывели Надежду Николаевну и теперь они оттаскивали вещи как можно дальше от уже зачадившего едкой гарью Ан–2.
– Как ты, роднулька? – Васька упал перед девушкой на колени и осторожно взял ее голову в свои ладони.
– Моченьки нету, – распахнув свои огомные глаза, хрипло выдавила Анютка. – Живот сейчас разорвет. Что делать–то, Васятка?
– Так, – Николай засучил рукава и огляделся вокруг. – Нужна теплая вода и чистые тряпки. Быстрее!
– Так пеленки есть! – выкрикнул Васька. – Мы же в роддом летели, – он указал на сумку, откуда участковый уже извлекал чистые пеленки и, зачем–то вытащив бутылку с соской, поставил ее возле Анюткиной головы.
– Вот ты, – обратился летчик к милиционеру. – Там, – Николай кивнул головой, – я заметил, есть чистая выемка с водой. Солнышко уже высоко и она наверняка прогрелась. Мочите в ней пеленки и подносите сюда! Надо много пеленок, чтобы обтирать новорожденного! Еще надо найти что–то острое!
Старенькая учительница покопалась в своем портфельчике и, вытащив оттуда маленькие ножницы, молча, протянула их Николаю.
– Если еще тряпки понадобятся, там, в большом, черном чемодане лежат новые платья, – она тяжело вздохнула, – так вы их берите, не жалейте, – тихонько проговорила Надежда Николаевна.
– А–а–а! – раздался пронзительный крик Анютки, от которого притихли даже вконец обнаглевшие комары и благоразумно попрятались между кочками. – Ро–жа–ю–ю! Ма–ма–а!
– Ты придерживай голову, – скинув кожаный реглан и засучивая рукава еще недавно белоснежной рубашки, обратился Николай к Ваське, а остальные отойдите в сторону, не мешайте. Давай, родная, поднатужься! Во–от! Еще, еще! Давай, давай еще разок! Ай, ты наша умница! – обрадовано воскликнул летчик и рявкнул через плечо:
– Быстро влажные пеленки, – Николай ловко перерезал пуповину и, легонько шлепнув новорожденного по заднице, отчего тот недовольно закряхтел, воскликнул:
– Поздравляю, Васька! Серьезный мужик у тебя, вишь, не успел появиться, а уже возмущается! – он аккуратно и осторожно вытер младенца, завернул его в чистое платье учительницы и протянул Васятке. – Подержи, пока роженица отдохнет немного. – Как себя чувствуешь? – обратился он к Анютке.
– Хорошо, – тяжело дыша и вытирая со лба обильную испарину, прошептала она. – Мальчик?
Николай не успел ответить. Послышался легкий хлопок, раздался взрыв и над поляной поплыли клубы черного дыма.
– Ой–ой–ой! – снова закричала Анютка. – Мужики! Васень–ка–а! Кажется я опять рожаю!
– Больше тряпок! Быстрее! – закричал Николай. – Еще одна головка показалась! Давай, давай, родная! Тужься! Тужься сельнее, еще, еще разок! Во–от, – удовлетворенно проговорил он, – мо–ло–дец, – и, обрезав пуповину, приподнял над своей головой визгливо кричащий комочек. – Сразу видно, что девочка, вон, какая горластая! – он ловко обтер кричащего ребенка и, схватив второе платье из раскрытого чемодана, неумело запеленал. – Принимай второго, папаша! А ты, – Николай обратился к тяжело дышавшей Анютке, – ты отдохни. Через часок–другой они поймут, зачем на этот свет появились, да зададут тебе жару! Ну, ты не переживай, – широко улыбаясь он посмотрел на округлившую глаза Анютку. – Мы же рядом и не дадим тебя в обиду. Но, чур, кормить сама будешь! Договорились?
– Конечно, – улыбнулась Анютка и устало прикрыла глаза.
Я прошу прощения у уважаемых читателей за столь краткое и сдержанное описание данной, сложнейшей процедуры, проведенной в экстремальных таежных условиях. На самом же деле, все было по–другому, или немножко по–другому и заняло около двух часов, на протяжении которых Анютка орала на всю тайгу, не на всю, конечно, но на половину – точно! Она материлась и заворачивала такие выражения, от которых даже у бывалых мужиков, которые притихли, благоразумно притаившись за скалой, глаза лезли на лоб от удивления. Анютка на полном серьезе предлагала опешившему и перепуганному Васятке, рожать вместо нее, вместо Анютки, а когда тот благоразумно отказался, принялась проклинать тот день, когда впервые увидела своего будущего мужа. В итоге все закончилось благополучно, без каких–либо последствий. Многие, да почти все женщины испытали на себе все вышеперечисленное, а мужчинам знать об этом абсолютно необязательно!
После всего перенесенного ужаса, Васька, неуверенно прижимая к себе кряхтевших карапузов и прислонившись спиной к скале, ошеломленно бормотал:
– Я тебя теперча еще сильней любить буду! Вот мамка–то наша обрадуется. Умница ты у меня, – он с любовью смотрел на облегченно улыбавшуюся и пришедшую в себя Анютку. – Сразу двоих родила. Может еще одного?
– Пока хватит, – счастливо выдохнула Анютка.
– Коль, – обратился Васька к летчику, который, задумчиво покусывая травинку, сидел рядом. – А ты где всему этому научился?
– У меня вся семья врачи, – негромко ответил Николай. – Мама терапевт, папа хирург, а бабушка акушер, вот и нахватался от них всего понемногу.
– Понятно, – Василий счастливо прикрыл глаза. – Спасибо тебе. Огромное спасибо!
– Благодарить будешь, когда мы отсюда выберемся, – Николай поднялся. – Мы даже не знаем, куда нам идти. Так бы можно определить примерное направление по хвосту, но самолет так вертело, что..
– Василий, Анютка, – послышался тихий голос Надежды Николаевны. – Забыли, чему я вас учила? Определитесь по деревьям, а фактория находится на западе. Вот и сориентируетесь.
– Нет, – Николай посмотрел на часы. – Через час мы должны сесть в аэропорту, а если нас не будет, то сразу забьют тревогу. Нас будут искать и обязательно найдут! В этом вы можете не сомневаться! – твердо уверил он свою команду. – Да и куда мы пойдем и как? Роженица, два ребенка, старенькая, слепая учительница, простите, Надежда Николаевна, да тело Алексея Иваныча! Нет, мы будем ждать помощи здесь!
– А далеко мы отлетели от поселения? – робко спросил молоденький участковый.
– Километров двести, может чуть поменьше, но это особой роли не играет. Как тебя зовут? – обратился Николай к милиционеру.
– Леша, – тот вскочил, поправил кобуру на поясе. – Можно просто Леша.
– Петр, Иван, Сергей, – поочередно представились остальные мужики.
– Значит, решено! – подвел итог Николай. – Теперь давайте думать, как нам за эту неделю с голоду не умереть. – Может, у кого есть какие продукты? Наш сухпай сгорел, – он с сожалением посмотрел на догорающий самолет.
– Мама Катя нам пирогов наложила с собой, – робко пискнула Анютка. – Я сама видела, как она укладывала их на дно сумки.
– У нас банок пять тушенки есть, – мужики, развязали мешки и выложили на траву несколько банок и каравай. – Думали в аэропорту перекусить.
– А у меня вот, – Надежда Николаевна, нащупав руками кучку с продуктами, неуверенно положила рядом две плитки шоколада. – В дорогу с собой взяла.
– Хоть что–то, – Николай удовлетворенно крякнул. – Продержимся, сколько сможем, а там видно будет! Т–с, – он приложил палец к губам, глазами указывая на Анютку, которая сладко спала крепким сном человека, честно выполнившего свою миссию. – Пусть поспит, – прошептал он, – а мы пока осмотримся, да постараемся понять, куда нас занесло.
Нехотя пообедав, Катерина улеглась на кровать и, закрыв глаза, попыталась уснуть, но напряжение, немного отпустившее женщину с приходом Силантия, вспыхнула с новой силой.
Поворочавшись с полчаса и безуспешно пытаясь утихомирить нарастающую тревогу, Катерина поднялась и, усевшись у окошка, принялась смотреть на пустынную улицу.
– Да что же это такое! – в сердцах проворчала женщина. – Что же меня тревожит и беспокоит? Пойду, схожу на факторию, – Катерина накинула на плечи косынку и вышла из дома.
– Катерина! Катька–а! – послышался с улицы обеспокоенный голос и, приглядевшись, она увидела спешившего к ее дому Силантия.
– У–фф, – не доходя до нее двух шагов, он остановился. – Не в мои годы, да на одной ноге с такой скоростью бегать! Насилушки добрался до тебя. Давай скорее на факторию беги, там тебя срочно Михал Николаевич кличет. Беги, а я отдышусь покуда, да опосля пришкандыбаю! У–фф!
Не чуя под собой ног, женщина перебежала небольшую площадь и ворвалась в контору.
– Катя! – у самой двери ее встретил Михаил Николаевич, который так и остался после войны в поселении, где трудился теперь председателем пушной артели. – Только что я разговаривал с райцентром, – мужчина замолчал, подбирая нужные слова.
– Ну! – выдохнула Катерина.
– Самолет не приземлился в аэропорту. И связь с ними пропала через полчаса после вылета с фактории.
Катерина почувствовала, как земля уходит у нее из под ног. Она покачнулась, медленно оседая на пол, и точно бы упала, если бы не подоспевший вовремя Михаил Николаевич не подхватил ее.
– Что это значит? – пересохшими губами прохрипела Катерина. – Самолет упал и они разбились?
– Не факт, – мужчина налил из графина воды и протянул стакан женщине. – Алексей Иванович очень опытный пилот и, использует любую возможность, чтобы избежать трагедии. Возможно, они совершили вынужденную посадку. Тут только два вопроса: где они ее совершили и, почему у них пропала связь, пропала именно там, где начинается граница зоны! В любом случае, надо собирать народ и выдвигаться на поиски. Силантий, – обратился он к вошедшему. – Колоти в биту, собирай общее собрание поселка. Силантий понятливо кивнул, вышел и вскоре над поселением поплыл тревожный перезвон, собирая немногочисленное население фактории на площадь.
– Хватит, Силантий! – выйдя на крыльцо, Михаил Николаевич окриком остановил Силантия, который со зверским выражением лица колотил трубой по подвешенному куску металла. Силантий откинул трубу в сторону и, усевшись на бревнышко, вытащил из кармана папиросы.
– Для тех, кто еще не знает, – дождавшись, пока наступит тишина, негромко заговорил председатель пушной артели, – сообщаю, что пропал самолет, который сегодня утром вылетел из нашего аэропорта. Час назад, как он должен приземлиться в районе, но его там нет. Мне сообщили, что в райцентре собирают опытных охотников и договариваются с двумя воинскими частями, чтобы солдаты могли принять участие в поисках. На организацию поисков уйдет день–два, а начинать надо сейчас. Этим самолетом улетела рожать девочка, наша, поселковая Анютка и Васятка, сын Катерины, которых вы прекрасно знаете, потому что они росли на ваших глазах. Да это и не столь важно, наши они или нет, главное, что там, в самолете есть еще люди, и это советские люди, поэтому мы просто обязаны разыскать их! Предлагаю собрать охотников и сегодня же начать поиски! Кто хочет высказаться, давайте сюда, не стесняйтесь! – он обвел взглядом небольшую кучку народа, преимущественно женщин с ребятишками, а несколько мужиков, молча, стояли в сторонке и усиленно дымили.
– Можно? – Силантий затушил папиросу и поднялся с бревна.
– Выходи сюда, Силантий, – жестом позвал его Михаил Николаевич.
– Да я отсюда скажу, – буркнул ветеран. – О чем я, – он минуту помолчал, а затем неодобрительно посмотрел на стоявших поодаль мужиков. – Конечно, надо искать, а кому искать? Кто пойдет в тайгу, да еще и осмелится сунуться в Чертово урочище? Я? Так я только до постели могу доковылять, чтоб к Варьке прижаться, да и то, в последнее время на разных кроватях спим. Эти? – он кивнул на примолкших таежников. – Так они приезжие все, уже после войны здеся поселились и тайгу совсем не знают. Побегают по округе, пару перепуганных соболей притащат и довольнешеньки, к бабам под юбку. Про баб, робятишек и стариков я уж молчу. Некому в тайгу идти, потому, – он запнулся, подбирая нужное слово, затем безнадежно махнул рукой, – потому что некому! – Силантий плюнул в сторону и уселся на свое место.
– Да что же это творится–то! – раздался с крыльца возмущенный голос Катерины. – Мужики вы, или нет! Да мы, бабы, мы сами пойдем! Правду я говорю, бабоньки! Ведь там дети наши! На месте Васьки с Анюткой может оказаться любой из вас! – Катерина обвела глазами толпу возбужденно загудевших женщин. – Что вы отмалчиваетесь?
– В поисках нам может помочь единственный мужик, которого я, да и все вы прекрасно знаете! – перекрывая нестройно–загалдевший женский хор, громко проговорил Силантий. – Это Ванька Рубцов! Да! Да! Тот самый лесной человек, которым вы, – он обвел взглядом разом притихших женщин, – пугаете своих робятишек, когда они через чур балуют. Только он может найти самолет! Но тута вырисовывается другая заковыка! Чтобы он помог нашей беде, нам, поначалу, его разыскать надо! А где он бродит, это только ему известно! Лешему лесному, – приглушенно добавил он. – Он был у меня неделю назад, а когда теперь появится, неизвестно, – закончил Силантий и снова уселся.
1