Это очень-очень-очень позднее Сенье, но оно еще не кончилось! Поэтому я стучу-стучу лапами по клавикотуре, чтобы с вами поговорить. Быстро стучу, почти как Двуногая, а у нее лапа так быстро по ней бегает, что аж поймать хочется и сцапать. Но не надо, а то она возмурщаться будет и в нос поцелует. Жуть! Покажите мне кошку, которая любит, чтобы её нос трогали вообще!
А мы так поздно, и я тоже, потому что мы устали. Двуногая говорит, у меня крысис. При чем тут крысы я не очень поняла, но она говорит, это когда ты думаешь-думаешь, а интересное не придумывается и тебя это расстраивает. А крысис жанра — это когда что-то конкретное не придумывается.
Так я вот о чем! У нас пока ничего сильно интересного не происходит, а вы меня тут ждёте, и я сижу, лапы кусаю от волнения, чего б вам такое говорить-то? А вдруг я неправильно говорю, и надо не про нас рассказать, а прям придумать, чтобы вам увлекательнее было?
У Двуногой вон был Котпуск, она в него ничего-ничего не писала, говорит, чтобы не выгорать. Правильно, не надо ей гореть, а то кто меня тогда гладить будет? Ну вот и я думала, может, мне тоже Котпуск нужен? Но вы же меня ждете? Сложно быть кошкой-рассказчицей, вот что я скажу!
Я бы дальше про Туну противную говорила, но вы меня за это ругаете. Я всё-всё читаю, хоть мы с Двуногой и уставшие и не отвечающие, и она тоже всё-всё читает. Но мы думаем, что она меня с ответами выпустит, чтобы вы больше про меня узнали. Вот ответы — это понятное! Это вы уже что-то спросили, значит, надо отвечать. А когда сама, то я только про Туну могу сейчас.
Но и не могу тоже — не хочу, чтобы вы на меня ругались-ворчались опять. Я люблю, когда меня хвалят, чешут, гладят, вкусным кормят, и лапки утруждать, чтобы тебя еще и поругали как-то обидно. Вроде и потрудился, и хорошего не получил. Как если бы на вашем работании у вас деньги не давали, а отбирали. Но работать всё равно надо было! Вы же бы так не хотели, да? Вот и я не хочу.
Что ж я могу сделать, если Туна мне не нравится. Вот она подходит, лапами меня своими белыми трогает, мыркает, мол, Урсула, давай играть, а? А я как вспомню, как она Грозного покусала, так и ррррррычу сразу! Почему её все простили, а? У него же до сих пор на мордочке полоска другая, такой не было без Туны! Не могу я её простить. Она не Бозя, которая никого никогда не обижала, она злая!
И еще нюхать себя не даёт. Я к ней подхожу, носом в её шерсть пытаюсь уткнуться, а она ка-ак на меня посмотрит глазами своими странными круглыми и зелёными! Сразу рычать хочется. Ужасная она, вот! И веры ей нет. А меня никто-никто не понимает, и никто-никто не одобряет.
Двуногая говорит, я вредина ревнивая. Бозя смеется почти как двуногие, и лапами по носу бьёт, а потом убегает и говорит, что я её не догоню. И когда я, конечно, догоняю, говорит, что Туна хорошая, это я просто дурная на всю свою пушистую голову, и не умею правильно реагировать на чужие изменения. Вот чего она такая мелкая, а столько умничает? Это я самая умная должна быть, я же старше!
И вы ещё тут. Тоже меня осуждаете, и ворчите, что Туну пожалеть надо. Чего её жалеть уже, она пушее меня стала, большая, толстая, и всё-всё место рядом с Двуногой занимает, а я рядом не помещаюсь никак, а если и помещаюсь, то на неё всё равно шипеть хочется. Глупая Туна. Крысис мне устроила. Могу только на неё ворчать, даже когда не собиралась!
Но если вы не хотите, чтобы я на неё ворчала, задавайте мне вопросы, чтобы я в следующее Сенье на них много-много отвечала! Тогда и вы на меня ворчать меньше будете. Правда ведь?
А тут я еще всякое рассказываю:
А вот отсюда Двуногая не пропадает даже в Котпуск, и мы с ней тоже: