Делят покойников.
Делят на наших и не наших.
На тех, кто поддержал, и тех, кто осудил.
А ещё на тех, кто не дожил, но мог бы сказать своё уважаемое народом слово «за» или «против». На чью бы сторону встал, не умри он ещё в те невоспалённые годы.
Делят покойников, как режут по живому: по родству, по общим друзьям и коллегам, по общей памяти.
Нет или да?
Ты бы пошёл к нему на поминки?
Да или нет?
Не сегодня это началось. И не вчера.
Василий Васильевич Розанов ещё в 1900 году в статье «Наши возлюбленные усопшие» писал об «отчуждении живых людей от умерших, сегодняшних от вчерашних».
Что бы он сказал, заглянув в наши соцсети?
«Если бы к живым у нас были настоящие слёзы, умели бы мы отстаивать и прах умерших почивших».
Тот же Розанов - наблюдательный, чуткий, не бесстрастный, гвоздивший, когда надо, оппонентов.
Кого бы он дубасил, кабы жил сегодня – никаких нет сомнений.
Раздел покойников – дело скаредное и болезненное.
Не успели отпеть, а уже припомнили все их неосторожные (или слишком уж острожные) фразы, всех их правильных – неправильных жён и полюбовниц, их присутствие – отсутствие на чужих похоронах.
Можно убить словом – второй раз убить, после физической смерти. А можно и молчанием. Когда открываешь френдленту, а там ни одного упоминания о смерти талантливого человека, честно трудившегося во благо России. Почему? Потому что не свой.
Чужих покойников не замечают. Сколько детей в Луганске и Донецке стали сиротами, сколько матерей и отцов потеряли своих детей – кто-то из российских заукраинцев хоть раз об этом сказал?
Такой же позиции придерживаются и многие начальники. В августе 2022 года главный редактор одной из федеральных газет вычеркнул из репортажа о фестивале «Традиция» все упоминания о ставшей жертвой теракта Дарье Дугиной. Мотивы понятны: зачем лишний раз напоминать о русских героях и о тех, кто их убивает.
Чужих покойников троллят. «Ничто не испортит этот праздник», - говорит иноагент-журналист иноагенту-клоунессе. И оба хохочут. Разговор об авиакатастрофе, в которой погибли люди. Не те люди, о которых следует скорбеть прогрессивным и свободолюбивым гражданам. Но если бы только поуехавшие проявляли такую нравственную тупость.
Вот история, случившаяся недавно в Подмосковье. Администрация одного населённого пункта предложила назвать улицу именем офицера Росгвардии, погибшего в ходе СВО, получившего посмертно звание Героя России. Обратились за согласием к местным жителям.
Подавляющее большинство сказало: «нет».
Один из аргументов – не хотим нести расходы, связанные с переименованием, придётся делать новые отметки в регистрации. Желание присвоить улице имя героя назвали «начальственными хотелками».
Вся улица – не слишком длинная, сплошь коттеджи и особняки. Едва ли здесь живут люди, умученные реальностью, имеющие веские причины быть недовольными властью. Скорее, тут сработал благоприобретённый инстинкт – видеть в своём Отечестве источник зла, а в людях, служащих Отечеству – опору диктатуры. Силу, которую следует проклинать, но никак не прославлять.
Не называю места, где это случилось, потому как всё закончилось правильно. Именем героя назвали другую улицу в том же населённом пункте.
Есть ли повод успокоиться и сказать, что всё это – единичный эпизод, который не даёт оснований делать обобщения? Что-то подсказывает: есть и другие улочки-переулочки, а может и районы, где усопших поделили на «своих» и «чужих», и те, кто сейчас воюет за Россию, под категорию «свои» не попадает.