Глава XVIII. Таинственный незнакомец
Проснулся я, когда почувствовал, как за мною кто-то внимательно наблюдает. Не открывая сомкнутых глаз, я приподнял немного левое веко и попытался определить, кто из многочисленных пассажиров интересуется моей нескромной персоной больше обычного. Обводя прищуренным взглядом самолётный салон, я обратил внимание, что несколько странновато ведёт себя молодой и здоровенный мужчина. Он часто оборачивался – очевидно, что-то его в моей могучей фигуре сильно смущало?
Телосложением подозрительный незнакомец оказался похожим на английскую букву «V», что говорило о немаленькой, скорее внушительной, силе; мощные скулы и выпиравший лоб выдавали человека злого, отчаянного, возможно бездумного [последнее предположение подтверждалось оливковыми глазами – в них читалась явная глупость (такие люди используются обычно как живая торпеда)]; рыжие, коротко остриженные волосики также дополняли первое впечатление, указывая, что достижение поставленной цели является важнее всего и что отводить личное время на чего-то иное (на какие-то причёски?) – вещь, нисколько не допустимая.
Убедившись, что незнакомый попутчик заинтересовался именно мною, я решил попробовать выяснить истинную причину столь пристального внимания. Среди остальных пассажиров откровенный разговор ничуть бы не получился, поэтому надо было поискать укромненькое местечко, где без лишних помех можно принять посильные душевные излияния.
Озадаченный благой целью, я встал с полётного места и направился в хвостовой туалет. Кабинка выглядела достаточно маленькой, и ведение рукопашного боя, в ограниченном пространстве, особого восхищения, понятно, не вызывало. Я вышел из самолётной уборной и продолжил нахальные изыскания. На меня зашушукались возмущённые стюардессы.
- Гражданин, сядьте, пожалуйста, на личное место, - распорядилась симпатичная мисс, сногсшибательная блондинка, одетая в форменное обмундирование, с юбкой, укороченной чуть больше, чем принято.
Как отказать прелестной бортпроводнице – я, если честно, не знал, поэтому поспешил занять предложенное кресло и принялся размышлять, как найти пригодное место, где, не привлекая достаточного внимания, ненадолго уединится да нерадушно кое с кем побеседовать.
Внезапно мне пришла хорошая мысль, что приватная беседа может состояться в грузовом, расположенном ниже, отсеке. Во время полёта туда никто не заходит, а соответственно, можно смело придаваться не слишком безобидным намерениям. Однако второй, мучивший меня изрядно, вопрос: как заманить туда сильно любопытного человека? Дельный ответ нашёлся сам по себе. Увидев, что меня нет излишне долго, он пойдёт поискать и непременно попадётся в ловко расставленный незамысловатый капкан.
Озарённый, я дождался, пока требовательные стюардессы скроются в служебное помещение, поднялся с удобного кресла и направился напрямую к вещевому отсеку. Оказавшись перед закрытой дверью, я (как раньше упоминал), владея непревзойдённым искусством отпирать любые замки, с помощью несложной отмычки отомкнул стандартный, до смеха простой, механизм. Настороженно осмотрелся. Никого не увидев, спустился по металлической, установленной чуть наискось лестнице. Спрятался сзади неё и принялся дожидаться практических результатов коварного плана.
Ждать пришлось не так уж и долго. Через пятнадцать минут створка в складское помещение осторожненько приоткрылась, и по покатой лестнице пошёл отнюдь не случайный попутчик, наделивший меня излишним вниманием. Незваный, но ожидаемый посетитель тревожно озирался по всем сторонам – вероятно, пытался обнаружить, куда я укрылся? Существовала немаленькая уверенность, что, пока тот не спустится вниз и не заглянет назад, моё хлипкое убежище так и останется непроницаемой тайной.
Когда неуёмный преследователь оказался на средней ступеньке, расположенной чуть ниже моего улыбчивого лица, я вознамерился безмятежное путешествие зараз прекратить. Вытянув вперёд и ту и другую руки, железной хваткой схватился за обе лодыжки. Не берусь представить, какое он испытал невольное удивление, скажу лишь, что резким движением согнул свои руки в локтях и что одновременно втянул его ноги в неширокий проём, образованный меж ближних ступенек. От моих внезапных воздействий упрямый незнакомец не замедлил исполнить единственное, что представлялось возможным, – потерял нормальное равновесие.
Любой другой, падая, непременно проверил бы на прочность переднюю часть лица либо алюминиевую обшивку. Так же случилось сейчас. Правда, умелый неприятель успел отвернуться и выставил защитные руки – они значительно смягчили эффектное приземление. Я стал понимать, что разговор получится не простой, моментально угадав специальную военную выучку.
Ловкий противник разом поднялся, сделал головное движение, как будто стряхивал прилипшую воду, и встал в удобную стойку. Не желая дать сконцентрироваться, я махом скакнул из-за лестницы, ловко ухватился за ограничительный поручень, сделал прыгучее продвижение, оказался в непринуждённом полёте, перенёс телесный вес на другую сторону, а намереваясь познакомить ретивого незнакомца с сорок вторым размером ботинок, направил обе ноги прямо ему в лицо. По-видимому, подошвенные сведения показались тому нисколько не интересными? Ловким, до тонкости отточенным, движением он перемесился в левую сторону, уклонившись от мощного нападения. Одновременно попытался проверить, надёжно ли крепится мои телесные почки, – нанёс ощутимый удар, направленный сжатым кулачищем в поясничную область. От неожиданного вмешательства безмятежный перелёт сместился направленной траекторией, и я приземлился не на ноги, как раньше планировалось, а правым коленом и вытянутыми руками, оказавшись в крайне непривлекательном положении.
Сообразительный противник не замедлил использовать то неприятное обстоятельство в самонадеянных интересах, намереваясь начистить носимые туфли о молодое лицо. Обманным движением, типа ножные ножницы, он ударил по мне основной ногой. Я кое-как умудрился сгруппироваться (наверное, благодаря немыслимым тренировкам?) и, отражая опасное нападение, выставил вперёд защитные руки. Мне удалось перехватить бойцовый замах, а зафиксировав ладони на вражьей лодыжке, успешно её удержать.
Совершенно не думая, отработанным до автоматизма несложным приёмом я, прочно удерживая место захвата, перебросил левую ладонь на стопное окончание (схватился за кончик ботинка) и произвёл резкое вращательное движение. Эффектному пируэту, какой изобразил мой неуступчивый враг, позавидовал бы любой, отменно подготовленный, фигурист. Впрочем, натренированные спортсмены, практикуя сложные трюки, не забывают про умелое приземление. Мой подопечный о неотъемлемой части опасного элемента, видимо, позабыл, что сделалось очевидно из следующего падения. Несколько раз перевернувшись вокруг незримой оси, он неуклюже плюхнулся на алюминиевую обшивку, да так неудачно, что испытал на прочность лобную кость. Но! Бойцовский дух не сломился и тут. По-быстрому приподнявшись, он, слегка пошатываясь, в очередной раз стряхнул «прилипшую воду» и занял оборонительную позицию.
Ох, и крепкий же оказался парень! Даже возникло некое уважение – так стойко переносить болезненные падения?! У любого нормального человека давно бы хрустнула черепная коробка, а тот ничего – только отряхивается. Можно, конечно, предположить полное отсутствие разумного вещества, отчего и вытекало заметное утолщение лобной кости; о том же свидетельствовал глупый, почти бессмысленный, взгляд. Мне были известны похожие люди, и я отчётливо понимал, что мозговым сотрясением, к сожалению, их не возьмёшь. Поэтому я решил воевать чуть-чуть по-другому. Итак, у него случилось короткое замешательство, которое просто необходимо использовать в собственных интересах. Не позволяя получше очухаться, я мастерски изобразил футбольный подкат (правую нога выдвинута вперёд, а левая плотно поджата) и прыгнул во вражью сторону, сближаясь «пятой точкой» с самолётной обшивкой. Здоровым пониманием полагалось, что я хочу столкнуться с обеими его ногами и вывести из стоячего равновесия. Естественной защитой предполагалось пошире расставить масла и пропустить меня под собой, что он благополучно продемонстрировал. Ну, откуда ж ему было знать, какие крамольные мысли родятся в моей «безбашенной» голове? Именно на его ошибочном мнении и строился рациональный расчёт. Пролетая по инерции дальше, я, едва очутился в удобной позиции, исполнил излюбленный манёвр – проверил на прочность паховый низ. Я бы страшно как удивился, если наравне с костяной черепушкой у злодейского выродка оказались стальные яйца. Природой должно даваться чего-то одно. Так случилось и в настоящем, ничем не отличном, случае.
Приняв на себя вообще неджентльменский приём, подбитый противник поглубже присел и схватился за зазвеневшее место. Я уже находился сзади и жёстким, резко доведённым, пинком повалил того на алюминиевый пол; он растянулся всей перекошенной рожей. Если очумевший соперник подумал, что я не воспользуюсь привлекательной ситуацией, то он существенно заблуждался. Состоялся верхний прыжок, успешно законченный на злодейской спине. Прижимая массивный корпус, одновременно я завел его левую руку назад, болезненно согнутую в хрустевшем локте. Однотипным коленным суставом я посильнее на неё надавил, создавая нестерпимые ощущения, а следом присоединил к ней «вторую сестру».
Когда обессиленные руки надёжно сомкнулись, я, поочередно подгибая его коленный сустав, расшнуровал и тот и другой ботинок. Далее, скрепил вынутые шнурки и хорошенечко прижал друг к другу вражеские запястья. Насладившись успокоенной безмятежностью, с какой пребывал недавний агрессор, я произвёл прицельный тычок в незащищённый затылок – на какое-то время отправил мятежную душу прочь из бренного тела.
Обездвижив нового знакомого не слишком гуманным способом, я бесцеремонно порылся в разложенных повсюду пассажирских вещах. Нашёл полюбившийся «скотч». Воспользовался липкой помощью и покрепче привязал безвольное тело – прикрепил его к металлической лестнице. Спокойно стал дожидаться нескорого пробуждения, чтобы в доброжелательной беседе отчётливо прояснить, чем ему полюбилась моя нескромная личность.
Когда он пришёл в себя, первым делом я решил познакомиться:
- Как тебя зовут, несчастный, ты, бедолага?
- Моё имя ничего тебе не скажет, - категорично ответил отчаянный незнакомец.
- Согласен! С другой стороны, надо же хоть как-то к тебе обращаться.
Недавний противник повернулся в другую сторону, отводя ненавидящий взгляд.
- Хорошо, тогда я буду звать тебя или Бука, или Боба, или же Биба, - сделал я троякое заключение. - Какое имя больше понравится?
Тот по-прежнему тупо молчал.
- Ладно, Бука, понимаю – зачем тратить лишние слова, ненужные речи? Хорошо, перейдём к конкретному делу – к чему бюрократические формальности? Тем более что нужно экономить как личное, так и чужое время. Мы и так потеряли его неоправданно много, не договорившись при первых рукопожатиях, ха-ха, - я обозначился злорадным смешком.
И снова от молчаливого противника не последовало никакой адекватной реакции. Тогда я решил разговорить его старым, давно проверенным, способом и нанёс сокрушительную зуботычину в незащищённую переносицу. Обливаясь обильной слезой и чуточку меньшей кровью, закалённый незнакомец продолжал упорно молчать. Очевидно, ему не нравилось, что я бесцеремонно, не спросив прямого согласия, бессовестным образом ограничил свободные телодвижения? Ха! Мне почему-то кажется, окажись я на его незавидном месте – мой новый друг стал бы гораздо словоохотливее. Поэтому я не торопился изменять его подвластное положение.
- Так что, Биба, уделишь мне минуточку бесценного личного времени, или же мне лучше отправить тебя смотреть блаженные сновидения?
Тот грустно поёжился, но молчаливой позиции менять не отважился – наверное, полагал, что спать немножечко интересней, чем играть в бесконечные догонялки с преследованием? Проводить пальцевый прессинг, загибая поочерёдно в обратную сторону, я по понятным причинам не стал; мной посчиталось, что раз он преданно служит Туркаеву, то предпочтёт умереть от руки неприятельской, нежели от «своей». Недолго думая, ладонным ребром, направленным по сонной артерии, я отправил неразговорчивого мужчину в дальнее путешествие по бескрайнему царству Бога Морфея.
Дотошно осмотрев связавшие путы, для большей верности я наклеил дополнительный «скотч» и отправился на полётное место; мне убеждённо казалось, что в ближайшее время надёжно прикованный человек назойливой помехой не будет. Во время полёта в грузовые помещения никто не заходит, поэтому я всесторонне уверился, что вплоть до американской посадки его навряд ли кто обнаружит. В Нью-Йорке он ничего конкретного не успеет, так как долго придётся растолковывать до смеха необычное путешествие.
Основательно заперев входное отверстие, я проследовал в самолётный салон, удобно устроился во вместительном кресле, попросил блондинистую бортпроводницу принести чего-нибудь выпить и, убаюканный чувством исполненного долга, погрузился в спокойные сновидения.
