(«Поздняя любовь»)
«Герасим Порфирьич Маргаритов, адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности». Так представляет нам автор одного из главных героев пьесы. Очень скоро мы почувствуем, что «благообразие» - не только в наружности, но и в характере этого человека.
Что можно сказать о нём? Прежде всего, человек безупречной честности. В конце пьесы он воскликнет: «Вы, говорю, сами ко мне придите честности-то поучиться», - и это не пустые слова. Причём, будучи честным сам, таковыми до какого-то времени считал и окружающих. Он рассказывает купцу о причинах своего разорения: «Только, по глупости по своей, доверие я прежде к людям имел; бывало, пошлёшь писарька: достань, мол, в такой-то коробке дело; ну, он и несёт. И выкрал у меня писарёк один документ, да и продал его должнику». Этот случай не только загубил карьеру Маргаритова (а он вспоминает: «Имя моё гремело по Москве, дел, документов чужих у меня было, хоть пруд пруди»), но и совершенно разорил его: из-за того, что пришлось заплатить двадцать тысяч, он «в упадок пришёл» - «Все свои трудовые денежки отдал, дом продал — всё продал, что можно продать было». Пришло и другое горе: «жена и так всё хворала, а тут умерла — не перенесла».
Сейчас он вынужден перебиваться мелкими делами («Перебиваюсь кой-чем; а я люблю большие апелляционные дела, чтоб было над чем подумать, поработать. А вот на старости лет и дел нет, обегать стали; скучно без работы-то»), но не желает ни при каких условиях идти на сделку с совестью. Рассказывая о деле, порученном ему купцом, он упомянет: «Я сначала-то подумал, что либо ему фальшивое духовное завещание нужно, либо ограбить кредиторов сбирается, так за добрым советом приехал. Ко мне являлись такие-то господа, не мало я их гонял от себя». Эта честность Маргаритова была особенно выделена в экранизации, для чего авторы позаимствовали из комедии «Правда – хорошо, а счастье лучше» сцену Платона и Мухоярова (в самом начале фильма), а затем показали приход к Лебёдкиной, частично использовав реплики Николая. У меня, правда, возникает вопрос, зачем это сделано, ведь в порядочности Герасима Порфирьича мы и без подобных добавлений не сомневаемся. В пьесе и Николай скажет, что к честному человеку с предложением Лебёдкиной не пойдёт (в кино этого нет, вдовушка напрямую адресуется к Маргаритову).
Раз уж заговорила о фильме, то позвольте ещё два слова. Роль Маргаритова в нём исполняет И.М.Смоктуновский – актёр, разумеется, прекрасный, однако, признавая его огромный талант, я всегда говорю, что для меня это артист для ума, а не для сердца, поэтому, уж простите, для заставки использовала фото горячо любимого мной М.М.Яншина, который в моём представлении неразрывно слит с героем (впрочем, читая отзывы о телеспектакле, я поняла, что не только в моём). Но вот и Смоктуновский:
Добавлю ещё, что всё произошедшее несколько озлобило Маргаритова, сделало его непримиримым к чужим недостаткам, именно поэтому он так осуждает Николая, переживая, что его дочь «должна жить под одной крышей с таким господином. Только видеть-то его для порядочной девушки уж есть оскорбление».
Но ведь вообще-то Герасим Порфирьич - добрый человек. Вспомним, как беззлобно будет он укорять Дормедонта за ошибки: «Пишешь ты довольно чётко, а зато уж врёшь ты так, что только руки врозь разведёшь». – «Врать я здоров-с, но без умыслу, Герасим Порфирьич, от мечты-с». – «Уж ты не мечтай, когда дело делаешь. А то третьего дня, вместо “департамент”, написал: “фиксатуар”, да еще как чётко вывел-то». И только головой покачает: «Ну, какой фиксатуар? Зачем фиксатуар? А ты пишешь!..»
А любовь к дочери – самое сокровенное, что у него есть. Его слова о ней «она святая», «молюсь на неё» точно передают отношение отца. Он расскажет, как мысли о дочери спасли его от самоубийства: «Хотел руки на себя наложить... Вот так-то раз, вечером, тоска меня грызёт, хожу по комнате, поглядываю, где петлю-то повесить… Да заглянул в угол, кроватка там стоит, дочка спала, двух лет была тогда. Думаю, кто ж у ней-то останется. А?.. Да так это гляжу на неё, воззрелся на этого ангела, с места не могу сойти; а в душе-то у меня точно тепло какое полилось, все мысли-то супротивные точно мириться между себя стали, затихать да улегаться по своим местам».
И поэтому ему очень тяжело сознавать, что из-за него дочь не знала радостей и вынуждена довольствоваться очень малым: «Я знаю свою вину, я загубил твою молодость». Именно поэтому он так радуется новому делу, которое может помочь, стремясь вовсе не к благам для самого себя: «Мне уж, Людмила, ничего не нужно; я для тебя живу, дитя мое, для одной тебя… Вот я же и поправить хочу свою вину. Не обижай отца, не отказывайся наперёд от счастья, которого он тебе желает».
Дочери он доверяет безоговорочно. Ей вручается заветный ключ: «Пойдёшь из дому, так бери с собой, не оставляй! У меня в столе документы, а я здесь никому не верю». И, конечно, то, что происходит с порученным Людмиле документом, не укладывается в уме честнейшего стряпчего: «Дочь моя, ты ли это говоришь? Ты не могла сохранить, уберечь чужого, что нам не принадлежит, что доверили твоему отцу, надеясь на его честность? Я ничего не понимаю». Но его сомнение в честности дочери – лишь на мгновение («Был я беден, был я жалок, но тогда была у меня дочь, теперь нет её»), затем - только стремление спасти её, защитить от коварного обольстителя: «Поди ко мне, я тебя прощу, будем мыкать горе вместе, вместе оплакивать новый грех, твою слабость. О, нет, нет, я тебя не брошу! Мне самому страшно стало!.. Неужели я тебя оставлю ему?.. Моту, пьянице…»
Однако, когда документ ему возвращён и конфликт улажен, он находит в себе силы подать руку Николаю: «Извини, брат! Я горяч, я горяч… да ведь здесь сторона такая, что поневоле подумаешь…» И в общем-то достаточно легко принимает его в качестве будущего зятя и помощника – недаром именно он на насмешливые слова Лебёдкиной «Совет да любовь» ответит: «Так и будет, сударыня!»
Островский милосерден к герою: улажен конфликт с документом, дела Маргаритова явно пошли на лад - будет же он хвастаться Дормедонту: «Повалили процессы. Вчера у Дородного был я на вечере, собралась эта пьющая компания, всё тузы — замотали меня совсем: у того дело, у другого тяжба, у третьего иск. “Покажи, говорят, нам свою честность, так мы тебя озолотим”. Честность! Да я, говорю, честней вас всех. “Ну, говорят, и покорно благодарим”. Теперь только бы кончить дела два-три хороших, зарекомендовать себя; а то деньги-то лопатой греби». Однако первые же полученные деньги он отдаст дочери: «Я вчера просил у Дороднова денег на расходы, а мне он сказал: “Получи с госпожи Лебёдкиной, так половина твоя, потому я эти деньги считал пропащими”… Вот тебе, Людмила, половина… Бери, не бойся! Это твоё приданое».
Последние его слова в пьесе – распоряжение писать доверенность на имя Николая, попросившего «передоверить все дела» ему: «Вы уж старый человек, вы окончили свою карьеру, а мне надо начинать».
Очень хочется надеяться, что его доверие будет оправдано, а в делах и адвокатских, и семейных наступит полная гармония.
Что ж, всё хорошо, что хорошо кончается…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь
