Дейенерис
Ее брат поднял платье, чтобы она могла его рассмотреть.
- Это красота. Прикоснись к нему. Продолжай. Погладь ткань.
Дени прикоснулась к нему. Ткань была такой гладкой, что, казалось, текла сквозь ее пальцы, как вода. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь надевала что-нибудь настолько мягкое. Это напугало ее. Она отдернула руку.
- Это действительно мое?
- Подарок от магистра Иллирио, - сказал Визерис, улыбаясь. Сегодня вечером ее брат был в приподнятом настроении. - Этот цвет подчеркнет фиалковый оттенок твоих глаз. И еще у тебя будет золото и всевозможные драгоценности. Иллирио пообещал. Сегодня вечером ты должна выглядеть как принцесса.
Принцесса, подумала Дени. Она уже забыла, на что это похоже. Возможно, она никогда по-настоящему этого не знала.
- Почему он дает нам так много? Чего он хочет от нас?
Почти полгода они жили в доме магистра, ели его еду, их баловали его слуги. Дени было тринадцать, и она была достаточно взрослой, чтобы знать, что здесь, в свободном городе Пентос, такие подарки редко достаются даром.
- Иллирио не дурак, - сказал Визерис. Это был худощавый молодой человек с нервными руками и лихорадочным взглядом бледно-сиреневых глаз. - Магистр знает, что я не забуду своих друзей, когда взойду на свой трон.
Дени ничего не сказала. Магистр Иллирио торговал специями, драгоценными камнями, драконьей костью и другими, менее пикантными вещами. Говорили, что у него были друзья во всех Девяти Вольных городах и даже за их пределами, в Ваэс Дотраке и легендарных землях рядом с Нефритовым морем. Говорили также, что у него никогда не было друга, которого он с радостью не продал бы за хорошую цену. Дени прислушивалась к разговорам на улицах, и она слышала все это, но она знала, что лучше не расспрашивать своего брата, когда он плел свою паутину грез. Его гнев был ужасен, когда его пробуждали. Визерис назвал это пробуждением дракона.
Ее брат повесил платье рядом с дверью.
- Иллирио пришлет рабов искупать тебя. Обязательно смой с себя вонь конюшни. У Кхала Дрого тысяча лошадей, сегодня вечером он ищет другого скакуна. Ты все еще сутулишься. Выпрямись, - он отодвинул ее плечи руками. - Пусть они увидят, что теперь у тебя женская фигура.
Его пальцы слегка коснулись ее набухающей груди и сжали сосок.
- Ты не подведешь меня сегодня вечером. В противном случае тебе будет нелегко. Ты же не хочешь разбудить дракона, не так ли? - Его пальцы скрутили ее, безжалостно ущипнув через грубую ткань туники. - Не так ли?
- Нет, - кротко ответила Дени.
Ее брат улыбнулся.
- Хорошо. - Он прикоснулся к ее волосам почти с нежностью. - Когда они напишут историю моего правления, милая сестра, они скажут, что это началось сегодня ночью.
Когда он ушел, Дени подошла к окну и задумчиво посмотрела на воды залива. Квадратные кирпичные башни Пентоса казались черными силуэтами, очерченными на фоне заходящего солнца. Дени слышала пение красных жрецов, когда они разжигали свои ночные костры, и крики оборванных детей, игравших в игры за стенами поместья. На мгновение ей захотелось оказаться там, с ними, босой, запыхавшейся, одетой в лохмотья, без прошлого, без будущего и без пира, на котором можно было бы присутствовать в особняке Кхала Дрого.
Где-то за закатом, за узким морем, лежала страна зеленых холмов, цветущих равнин и великих стремительных рек, где башни из темного камня возвышались среди великолепных серо-голубых гор, а рыцари в доспехах выезжали на битву под знаменами своих лордов. Дотракийцы называли эту землю Раеш Андахли, земля андалов. В Вольных городах говорили о Вестеросе и Королевствах Заката. У ее брата было имя попроще.
- Наша земля, - называл он ее. Эти слова были для него как молитва. Если он произнесет их достаточно, боги обязательно услышат. - Наша по праву крови, отнятая у нас предательством, но все равно наша, наша навеки. Ты не крадешь у дракона, о, нет. Дракон помнит.
И, возможно, дракон действительно помнил, но Дени не могла. Она никогда не видела эту землю, о которой ее брат говорил, что она принадлежит им, это королевство за узким морем. Эти места, о которых он говорил, Утес Кастерли и Орлиное гнездо, Хайгарден и Долина Аррен, Дорн и Остров Лиц, были для нее просто словами. Визерису было восемь лет, когда они бежали из Королевской Гавани, спасаясь от наступающих армий узурпатора, но Дейенерис была всего лишь зародышем в утробе их матери.
И все же иногда Дени представляла себе, как все было на самом деле, так часто брат рассказывал ей эти истории. Полуночный перелет на Драконий камень, лунный свет, мерцающий на черных парусах корабля. Ее брат Рейгар сражается с узурпатором в кровавых водах Трезубца и умирает за женщину, которую любил. Разграбление Королевской Гавани теми, кого Визерис называл псами узурпатора, лордами Ланнистером и Старком. Принцесса Элия Дорнская молила о пощаде, когда наследника Рейгара оторвали от ее груди и убили у нее на глазах. Отполированные черепа последних драконов незряче смотрели вниз со стен тронного зала, в то время как Цареубийца золотым мечом перерезал горло их отцу.
Она родилась на Драконьем камне через девять лун после их бегства, в то время как бушующий летний шторм угрожал разорвать островную крепость на части. Они сказали, что шторм был ужасным. Флот Таргариенов был разбит, когда стоял на якоре, а огромные каменные блоки были сорваны с парапетов и брошены в бурные воды Узкого моря. Ее мать умерла при родах, и за это ее брат Визерис так и не простил ее.
Она не помнила и Драконий камень. Они снова бежали, как раз перед тем, как брат узурпатора отплыл со своим недавно построенным флотом. К тому времени от Семи королевств, которые когда-то принадлежали им, остался только сам Драконий камень, древняя резиденция их Дома. Это не продлится долго. Гарнизон был готов сдать их узурпатору, но однажды ночью сир Виллем Дарри и четверо верных ему людей ворвались в детскую и украли их обоих вместе с кормилицей, а затем под покровом темноты отплыли в безопасное место к браавосскому побережью.
Она смутно помнила сира Виллема, огромного серого медведя, полуслепого, рычащего и выкрикивающего приказы со своего больничного ложа. Слуги жили в страхе перед ним, но он всегда был добр к Дени. Он называл ее Маленькая принцесса, а иногда и Миледи, и руки у него были мягкие, как старая кожа. Однако он никогда не вставал с постели, и запах болезни преследовал его днем и ночью - горячий, влажный, приторно-сладкий запах. Это было, когда они жили в Браавосе, в большом доме с красной дверью. У Дени там была своя комната с лимонным деревом за окном. После смерти сира Виллема слуги украли те немногие деньги, которые у них оставались, и вскоре после этого их выставили из большого дома. Дени плакала, когда красная дверь навсегда закрылась за ними.
С тех пор они странствовали из Браавоса в Мир, из Мира в Тирош и далее в Кохор, Волантис и Лис, никогда надолго не задерживаясь на одном месте. Ее брат этого бы не допустил. Наемные ножи Узурпатора были рядом с ними, настаивал он, хотя Дени никогда их не видела.
Поначалу магистры, архонты и торговые принцы были рады приветствовать последних Таргариенов в своих домах и за своими столами, но шли годы, а Узурпатор продолжал восседать на Железном троне, двери закрывались, и их жизнь становилась все хуже. Много лет назад они были вынуждены продать свои последние сокровища, а теперь пропала даже монета, которую они получили из материнской короны. В переулках и винных погребках Пентоса ее брата называли королем нищих. Дени не хотела знать, как они называли ее.
- Когда-нибудь мы вернем все это обратно, милая сестренка, - обещал он ей. Иногда у него дрожали руки, когда он говорил об этом. - Драгоценности и шелка, Драконий камень и Королевская гавань, Железный трон и Семь Королевств - все, что они у нас отняли, мы вернем.
Визерис жил ради этого дня. Все, чего Дейенерис хотела вернуть, - это большой дом с красной дверью, лимонное дерево за окном, детство, которого она никогда не знала.
Раздался тихий стук в ее дверь.
- Пойдем, - сказала Дени, отворачиваясь от окна. Вошли слуги Иллирио, поклонились и занялись своими делами. Это были рабы, подарок одного из многочисленных дотракийских друзей магистра. В свободном городе Пентосе не было рабства. Тем не менее, они были рабами. Старуха, маленькая и серая, как мышка, не произнесла ни слова, но девочка загладила это. Она была любимицей Иллирио, светловолосая, голубоглазая шестнадцатилетняя девушка, которая постоянно болтала во время работы.
Они наполнили ее ванну горячей водой, принесенной с кухни, и надушили ее ароматными маслами. Девушка натянула грубую хлопчатобумажную тунику через голову Дэни и помогла ей забраться в ванну. Вода была обжигающе горячей, но Дейенерис не вздрогнула и не вскрикнула. Ей нравился жар. Это заставляло ее чувствовать себя чистой. Кроме того, ее брат часто говорил ей, что для Таргариенов никогда не бывает слишком жарко.
- Наш дом - дом дракона, - говорил он. - Огонь у нас в крови.
Старуха вымыла ее длинные, серебристо-бледные волосы и аккуратно расчесала коряги, и все это в молчании. Девушка потерла ей спину и ступни и сказала, как ей повезло.
- Дрого так богат, что даже его рабы носят золотые ошейники. Сто тысяч человек ездят верхом в его кхаласаре, а в его дворце в Ваэс Дотраке двести комнат и двери из чистого серебра. Было еще что-то подобное, гораздо больше, каким красивым мужчиной был кхал, таким высоким и свирепым, бесстрашным в бою, лучшим наездником, когда-либо садившимся на лошадь, демоническим лучником. Дейенерис ничего не сказала. Она всегда предполагала, что выйдет замуж за Визериса, когда достигнет совершеннолетия. На протяжении веков Таргариены женили брата на сестре, с тех пор как Эйгон Завоеватель взял в жены своих сестер. Род должен быть чист, тысячу раз говорил ей Визерис; в их жилах текла королевская кровь, золотая кровь древней Валирии, кровь дракона. Драконы не спаривались с полевыми зверями, а Таргариены не смешивали свою кровь с кровью низших людей. И все же теперь Визерис замыслил продать ее незнакомцу, варвару.
Когда она была чистой, рабы помогли ей выбраться из воды и вытерли насухо полотенцем. Девушка расчесывала ее волосы до тех пор, пока они не засияли, как расплавленное серебро, в то время как старуха умащала ее цветочными духами дотракийских равнин, нанеся по капельке на каждое запястье, за ушами, на кончики грудей и последнее, прохладное, на губы, там, внизу, между ног. Они нарядили ее в лоскутки, присланные магистром Иллирио, а затем в платье из шелка темно-сливового цвета, подчеркивающее фиалковый оттенок ее глаз. Девушка надела на ноги позолоченные сандалии, в то время как старуха закрепила диадему на ее волосах и надела на запястья золотые браслеты, усыпанные аметистами. Последним появился ошейник - тяжелый золотой торк, украшенный древними валирийскими иероглифами.
- Теперь ты выглядишь настоящей принцессой, - сказала девушка, затаив дыхание, когда они закончили. Дени взглянула на свое отражение в посеребренном зеркале, которое так заботливо предоставил Иллирио. Принцесса, подумала она, но вспомнила, что говорила девушка: Кхал Дрого был настолько богат, что даже его рабы носили золотые ошейники. Она почувствовала внезапный озноб, и ее обнаженные руки покрылись гусиной кожей.
Ее брат ждал в прохладе вестибюля, сидя на краю бассейна и опустив руку в воду. Он встал при ее появлении и критически оглядел ее.
- Стой здесь, - сказал он ей. - Повернись. Да. Хорошо. Ты выглядишь...
- Царственно, - сказал магистр Иллирио, проходя через арку. Он двигался с удивительной деликатностью для такого массивного мужчины. Под свободными одеждами из шелка огненного цвета при ходьбе покачивались жировые складки. На каждом пальце сверкали драгоценные камни, а его слуга смазал маслом его раздвоенную желтую бороду, пока она не засияла, как настоящее золото.
- Пусть Владыка Света осыплет вас благословениями в этот самый счастливый день, принцесса Дейенерис, - сказал магистр, беря ее за руку. Он склонил голову, показав сквозь золотистую бороду редкие кривые желтые зубы.
- Она - видение, ваша светлость, видение, - сказал он ее брату. - Дрого будет в восторге.
- Она слишком худая, - сказал Визерис. Его волосы, такие же серебристо-светлые, как у нее, были туго зачесаны назад и скреплены брошью из драконьей кости. Это был суровый взгляд, подчеркивавший жесткие, изможденные черты его лица. Он положил руку на рукоять меча, который одолжил ему Иллирио, и сказал: - Ты уверен, что Кхал Дрого любит своих женщин такими молодыми?
- У нее была своя кровь. Она достаточно взрослая для кхала, - сказал ему Иллирио уже не в первый раз. - Посмотри на нее. Эти серебристо-золотые волосы, эти пурпурные глаза... В ней течет кровь старой Валирии, без сомнения, без сомнения... И высокородная, дочь старого короля, сестра нового, она не может не понравиться нашему Дрого.
Когда он отпустил ее руку, Дейенерис обнаружила, что дрожит.
- Я полагаю, - с сомнением произнес ее брат. - У дикарей странные вкусы. Мальчики, лошади, овцы...
- Лучше не предлагай этого Кхалу Дрого, - сказал Иллирио.
В сиреневых глазах ее брата вспыхнул гнев.
- Ты что, принимаешь меня за дурака?
Магистр слегка поклонился.
- Я принимаю вас за короля. Королям недостает осторожности простых людей. Приношу свои извинения, если я вас обидел.
Он отвернулся и хлопнул в ладоши, подзывая своих носильщиков.
Улицы Пентоса были погружены в кромешную тьму, когда они отправились в путь в искусно украшенном резьбой паланкине Иллирио. Двое слуг шли впереди, освещая им путь, неся богато украшенные масляные фонари с оконцами из бледно-голубого стекла, в то время как дюжина сильных мужчин поднимали шесты на плечи. Внутри, за занавесками, было тепло и душно. Дени чувствовала зловоние бледной плоти Иллирио сквозь его тяжелые духи.
Ее брат, растянувшийся на подушках рядом с ней, ничего не заметил. Его мысли были далеко, за узким морем.
- Нам не понадобится весь его кхаласар, - сказал Визерис. Его пальцы поигрывали рукоятью позаимствованного клинка, хотя Дени знала, что он никогда всерьез не пользовался мечом. - Десять тысяч, этого было бы достаточно, я мог бы прочесать Семь Королевств с десятью тысячами дотракийских крикунов. Королевство восстанет ради своего законного короля. Тиреллы, Редвины, Дэрри, Грейджои - они любят Узурпатора не больше, чем я. Дорнийцы горят желанием отомстить за Элию и ее детей. И простые люди будут с нами. Они взывают к своему королю.
Он с тревогой посмотрел на Иллирио.
- Они это делают, не так ли?
- Это ваш народ, и они очень любят вас, - дружелюбно сказал магистр Иллирио. - На праздниках по всему королевству мужчины поднимают тайные тосты за ваше здоровье, в то время как женщины шьют знамена с драконами и прячут их до дня вашего возвращения из-за моря.
Он массивно пожал плечами.
- По крайней мере, так говорят мне мои агенты.
У Дени не было агентов, не было возможности узнать, что кто-то делает или думает по ту сторону узкого моря, но она не доверяла ласковым словам Иллирио, как не доверяла всему, что касалось Иллирио. Однако ее брат нетерпеливо кивал.
- Я сам убью Узурпатора, - пообещал он, хотя никогда никого не убивал, - как он убил моего брата Рейгара. И Ланнистера тоже, цареубийцу, за то, что он сделал с моим отцом.
- Это было бы наиболее уместно, - сказал магистр Иллирио. Дени заметила едва заметный намек на улыбку, заигравшую на его полных губах, но ее брат этого не заметил. Кивнув, он отодвинул занавеску и уставился в ночь, и Дени поняла, что он снова сражается в битве при Трезубце.
Девятибашенный особняк Кхала Дрого возвышался над водами залива, его высокие кирпичные стены поросли бледным плющом. Иллирио сказал им, что он был подарен кхалу магистрами Пентоса. Вольные города всегда были щедры к лошадиным лордам.
- Дело не в том, что мы боимся этих варваров, - с улыбкой объяснял Иллирио. - Повелитель Света удержит стены нашего города против миллиона дотракийцев, по крайней мере, так обещают красные жрецы... Но зачем рисковать, когда их дружба обходится так дешево?
Их паланкин был остановлен у ворот, один из охранников дома грубо отдернул занавески. У него была медная кожа и темные миндалевидные глаза дотракийца, но на лице не было волос, и он носил бронзовую шапочку с шипами Незапятнанного. Он холодно оглядел их. Магистр Иллирио что-то прорычал ему на грубом дотракийском языке; гвардеец ответил тем же голосом и махнул рукой, пропуская их через ворота.
Дени заметила, что рука ее брата крепко сжимает рукоять позаимствованного меча. Он выглядел почти таким же испуганным, как и она сама.
- Наглый евнух, - пробормотал Визерис, когда паланкин, покачиваясь, подъехал к дому священника.
Слова магистра Иллирио были сладкими.
- Сегодня вечером на пиру будет много важных персон. У таких людей есть враги. Кхал должен защищать своих гостей, и вы главный среди них, ваша светлость. Без сомнения, Узурпатор хорошо заплатил бы за вашу голову.
- О, да, - мрачно сказал Визерис. - Он пытался, Иллирио, я обещаю тебе это. Его наемные убийцы следуют за нами повсюду. Я последний дракон, и он не будет спать спокойно, пока я жив.
Паланкин замедлил ход и остановился. Занавески были откинуты, и раб протянул руку, чтобы помочь Дейенерис выйти. Она заметила, что его ошейник был из обычной бронзы. Ее брат последовал за ней, одна рука все еще крепко сжимала рукоять меча. Потребовалось двое сильных мужчин, чтобы поставить магистра Иллирио на ноги.
Внутри дома воздух был насыщен ароматами специй, щепотчатого огня, сладкого лимона и корицы. Их провели через вестибюль, где мозаика из цветного стекла изображала гибель Валирии. В черных железных фонарях вдоль всех стен горело масло. Под аркой из переплетенных каменных листьев евнух пропел об их приходе.
- Визерис из дома Таргариенов, Третий из своего Имени, - провозгласил он высоким, сладким голосом, - король андалов, Ройнаров и Первых людей, повелитель Семи Королевств и Защитник государства. Его сестра, Дейенерис Бурерожденная, принцесса Драконьего камня. Его достопочтенный хозяин, Иллирио Мопатис, магистр Свободного города Пентос.
Они прошли мимо евнуха во внутренний двор с колоннами, заросший бледным плющом. Лунный свет окрашивал листья в оттенки кости и серебра, когда гости прогуливались среди них. Многие из них были дотракийскими всадниками, крупными мужчинами с красно-коричневой кожей, их свисающие усы были перехвачены металлическими кольцами, их черные волосы были смазаны маслом, заплетены в косы и увешаны колокольчиками. И все же среди них были храбрецы и наемники из Пентоса, Мира и Тироша, красный жрец, еще более толстый, чем Иллирио, волосатые люди из порта Иббен и лорды с Летних островов с кожей черной, как эбеновое дерево. Дейенерис смотрела на них всех с удивлением... и поняла, с внезапным приступом страха, что она была там единственной женщиной.
Иллирио что-то прошептал им.
- Вон те трое - кровные всадники Дрого, - сказал он. - У колонны стоит Кхал Моро со своим сыном Рогоро. Человек с зеленой бородой - брат архонта Тироша, а человек, стоящий за ним, - сир Джорах Мормонт.
Последнее имя привлекло внимание Дейенерис.
- Рыцарь?
- Не меньше. - Иллирио улыбнулся сквозь бороду. - Помазан семью маслами самим Верховным септоном.
- Что он здесь делает?
- Узурпатор хотел получить его голову, - сказал им Иллирио. - Какое-то пустяковое оскорбление. Он продал нескольких браконьеров работорговцу из Тироши вместо того, чтобы отдать их Ночному дозору. Абсурдный закон. Мужчина должен иметь возможность поступать со своим имуществом так, как ему нравится.
- Я хотел бы поговорить с сиром Джорахом до конца ночи, - сказал ее брат. Дени поймала себя на том, что с любопытством смотрит на рыцаря. Это был пожилой мужчина, за сорок, лысеющий, но все еще сильный и подтянутый. Вместо шелка и хлопка он носил шерсть и кожу. Его туника была темно-зеленой, с вышитым изображением черного медведя, стоящего на двух ногах.
Она все еще смотрела на этого странного человека с родины, которую никогда не знала, когда магистр Иллирио положил влажную руку на ее обнаженное плечо.
- Вон там, милая принцесса, - прошептал он, - сам кхал.
Дени хотела убежать и спрятаться, но ее брат смотрел на нее, и она знала, что если она вызовет у него неудовольствие, то разбудит дракона. Встревоженная, она повернулась и посмотрела на мужчину, которого Визерис, как надеялся, попросит жениться на ней до конца ночи.
Девушка-рабыня была недалека от истины, подумала она. Кхал Дрого был на голову выше самого высокого мужчины в комнате, но каким-то образом легко держался на ногах, грациозный, как пантера в зверинце Иллирио. Он был моложе, чем она думала, не больше тридцати. Кожа у него была цвета полированной меди, густые усы украшали золотые и бронзовые кольца.
- Я должен пойти и сделать свои заявления, - сказал магистр Иллирио. - Ждите здесь. Я приведу его к вам.
Ее брат взял ее за руку, когда Иллирио вразвалочку подошел к кхалу, сжимая пальцы так сильно, что им стало больно.
- Ты видишь его косу, милая сестренка?
Коса Дрого была черной, как полночь, и отяжелела от ароматического масла, увешанная крошечными колокольчиками, которые тихо звенели, когда он двигался. Она свисала далеко за пояс, даже ниже ягодиц, и ее конец касался задней поверхности бедер.
- Ты видишь, какая она длинная? - сказал Визерис. - Когда дотракийцы терпят поражение в бою, они с позором отрезают свои косы, чтобы мир узнал об их позоре. Кхал Дрого не проиграл ни одного боя. Он - Эйгон, Повелитель Драконов, вернувшийся, и ты будешь его королевой.
Дени посмотрела на Кхала Дрого. Его лицо было жестким и жестоким, а глаза холодными и темными, как оникс. Ее брат иногда причинял ей боль, когда она будила дракона, но он не пугал ее так, как пугал этот человек. - Я не хочу быть его королевой, - услышала она свой голос тихим, тоненьким голоском. - Пожалуйста, пожалуйста, Визерис, я не хочу, я хочу вернуться домой.
- Домой? - Он говорил тихо, но она слышала ярость в его тоне. - Как же нам вернуться домой, милая сестренка? Они отняли у нас наш дом!"/ Он увлек ее в тень, с глаз долой, его пальцы впивались в ее кожу.
- Как же мы вернемся домой? - повторил он, имея в виду Королевскую гавань, Драконий камень и все королевство, которое они потеряли.
Дени имела в виду только их комнаты в поместье Иллирио, конечно, не настоящий дом, хотя все, что у них было, но ее брат не хотел этого слышать. Там для него не было дома. Даже большой дом с красной дверью не был для него домом. Его пальцы сильно впились в ее руку, требуя ответа.
- Я не знаю... - сказала она наконец прерывающимся голосом. Слезы навернулись у нее на глаза.
- Я знаю, - резко сказал он. - Мы вернёмся домой с армией, милая сестренка. С армией Кхала Дрого мы вернемся домой именно так. И если для этого ты должна выйти за него замуж и лечь с ним в постель, ты это сделаешь.
Он улыбнулся ей.
- Я бы позволил всему его кхаласару трахнуть тебя, если понадобится, милая сестренка, всем сорока тысячам мужчин и их лошадям тоже, если бы это было то, что требовалось, чтобы заполучить мою армию. Будь благодарен, что это всего лишь Дрого. Со временем он, возможно, даже начнет тебе нравиться. А теперь вытри глаза. Иллирио приведет его сюда, и он не увидит, как ты плачешь.
Дени обернулась и увидела, что это правда. Магистр Иллирио, весь в улыбках и поклонах, сопровождал Кхала Дрого туда, где они стояли. Она смахнула непролитые слезы тыльной стороной ладони.
- Улыбнись, - нервно прошептал Визерис, его рука опустилась на рукоять меча. - И встань прямо. Дай ему увидеть, что у тебя есть грудь. Боги знают, у тебя и так мало чего есть.
Дейенерис улыбнулась и выпрямилась.