Из донесения французского посланника г. де Лави (De La Vie) Его Преосвященству кардиналу Флёри (4 марта 1718 г.)
Чем ближе я знакомлюсь со смутным положением России, тем менее могу предвидеть, чем кончатся все эти беспорядки. Все предпринятое Его Царским Величеством (Петр Алексеевич) во время его славного царствования не будет прочно, если он не достигнет преклонных лет, если наследник его не будет походить на него и он не будет поддержан более преданными подданными, чем настоящие.
Он сам знает всё это, а также и то, что Русские (за исключением немногих) в душе ненавидят все сделанные им перемены. Они ожидают лишь его смерти, чтобы снова погрязнуть в праздности и грубом невежестве. А так как Царь судить о будущем по настоящему и видит, что подданные его лишь из страха и послушания повинуются его предначертаниям, поддерживаемые надеждой на то, что со временем Царевич (находящийся в опале) восстановит во всем прежний порядок, то можно ли удивляться, что в подобной крайности Царь прибегает к средствам, по-видимому, идущим в разрез с законами природы, но, в сущности, имеющим серьезные основания для их оправдания.
Я говорю об отречении несчастного Царевича Алексея (Петрович): отец обвиняет его в том, что он противился всем его намерениям, презирал все его добрые советы, причинил смерть Принцессе, своей супруге, огорчениями, которые он ей делал, содержал любовниц при жизни этой достойной Принцессы, предавался разгулу и руководился советами своих попов, довершил меру дел своих бегством, замышлял действия весьма пагубные для интересов своего отца и, наконец, поссорил его с Императорским Двором (здесь австрийским).
Все это побудило Царя лишить его престола с тем, что даже в том случае, если бы прекратилось Царское потомство, то и тогда он не будет иметь никаких прав на престол. Теперь вопрос заключается в том, как поступить с Царевичем. Полагают, что он обрит, но я не верю слуху, будто бы Царь хочет назначить его патриархом, потому что, если бы сыну принадлежало это достоинство, отец был бы обязан целовать ему руку и называть его отцом.
Следует заметить, что, так как духовенство было причиной несчастья молодого Царевича, то его отдадут в их руки.
Французский посланник г. де Лави Его Преосвященству кардиналу Флёри (27-го июня 1718 г.)
Царевич Алексей Петрович, сын Царя, о котором много говорили, заключен два дня тому назад в крепость (здесь Петропавловская); уверяют, что со времени его возвращения между бумагами государственных преступников нашлись письма, из которых оказалось, что он замышлял против жизни своего отца: мне передавали, что в прошлую субботу Царь позвал его в сенат и там, обнимая его, сказал ему: - Я тебе отец, а ты мне сын; как же ты, несчастный, хотел меня убить? Вот, - прибавил он, - доказательства этого и показал ему бумаги.
Царь не мог удержаться от слез и, после того, как сын просил у него прощения, передал его епископам и прочим духовным лицам, чтобы судить его, прося их быть как можно умереннее, судя его преступление. Вслед затем его отвели обратно в крепость.
Французский посланник г. де Лави Его Преосвященству кардиналу Флёри (С.-Петербург, 11-го июля 1718 г.)
Ваше Преосвященство.
Удивительные события, происходящие в этом государстве со времени благополучного возвращения Его Величества, все более и более возбуждают различные толки и предположения.
Смерть царевича Алексея, старшого сына Царя, последовавшая в прошлый четверг, 26 июня (7 июля), в три часа пополудни, была объявлена народу на следующий день; с этой смертью несомненно погибло семя возмущения и заговоров, ибо этот несчастный царевич был во главе заговора, имевшего целью (как я уже отчасти имел честь обяснять Вам в предыдущих моих почтительнейших депешах) совершенно изменить установленный порядок, сжечь этот город и флот, и посягнуть на особу Его Величества, верных слуг его и иностранцев.
Никогда смерть не являлась так кстати для восстановления общественного спокойствия и рассеяния наших опасений по поводу угрожавших нам зловещих событий.
Его Величество был у этого царевича с 120 судьями, из коих 20 духовных и 100 гражданских лиц, а именно все министры, сенаторы, губернаторы и гвардейские офицерские чины до капитана. Лица эти, прочитав 18, 19, 20 и 21-й стихи из Второзакония, относящиеся до неповиновения детей отцу и матери, произнесли ему смертный приговор.
Тогда он, опомнившись, стал умолять отца простить ему его преступления, сознавая, что он оскорбил Величество Божие и Царское, и, утверждая, что горько в том раскаивается. Царь, поверив ему, простил его, заливаясь горячими слезами, причем плакали и все присутствовавшие; несчастный царевич Алексей объявил, что если он, по милости Божьей, поправится от болезни, то не желает жить, сознавая, что достоин смерти, и, чувствуя ее приближение, просит чтобы помолились о его душе.
Когда Царь удалился, то царевич послал за ним, прося его возвратиться. - К чему, - возразил Царь, - я его уже простил. Барон Шафиров (Петр Павлович) убедил его исполнить просьбу сына, но, идя к нему, он встретил посланного с известием, что тот уже умер.
На следующий день тело его было вынесено в собор: гроб был покрыт золотой и серебряной порчей, а лицо оставалось открытым также как и рука, которую русские, прощаясь с телом, целовали. Смерть эта не помешала отпраздновать на следующий день с обычным торжеством годовщину Полтавской битвы, знаменитого поражения шведов, послужившего началом их упадка и величия Царя; по этому случаю в почтовом доме был великолепный обед и бал.
Французский посланник г. де Лави Его Преосвященству кардиналу Флёри (С.-Петербург, 1-го августа 1718 г.)
Ваше Преосвященство.
Я имел честь сообщить Вашему Преосвященству, что царевич Алексей, будучи в опале, умер от болезни и что тело его было выставлено в церкви с открытым лицом и рукой, которую русские, прощаясь с ним, целовали. Тело его похоронено в крепостной (здесь Петропавловской) церкви подле Ее Императорского Высочества Кронпринцессы (Шарлотта Кристина Брауншвейг-Вольфенбюттельская), супруги его; Его Царское Величество почтил своим присутствием погребение и при этом не мог удержаться от слез.
Несомненно, что этот монарх употребил при жизни царевича все средства, чтобы внушить ему чувства, столь необходимые наследнику престола, и если он перед смертью лишил его престола и титула (здесь в пользу малолетнего своего сына Петра Петровича), то был вынужден к подобному образу действий необходимостью оградить собственную безопасность и благо своего государства, так что нельзя достаточно похвалить прекрасный образ действий этого Государя.
Он, наконец, отправился вместе со своим флотом в Ревель в прошлую среду, 16 (27) июля, и отплыл в 6 часов вечера. Думаю, что в настоящую минуту он уже благополучно туда прибыл.