Петербург, май 1895 года. Камера мирового судьи 2-го уездного участка господина Эвальда, 12 мая была переполнена многочисленной публикой, явившейся послушать назначенное к разбору дело «колдуна» Лукасова.
Этот Лукасов уже был известен во всем Петербурге, как человек занимающийся гаданием на картах, ворожбой и прочим. К нему, проживающему в какой-то избушке «на курьих ножках», за Невскою. Заставою, приезжали в роскошных экипажах богатые дамы, преимущественно купчихи, погадать о «судьбе своей». Между прочим, бывала у него частенько и борисоглебская мещанка К., которая упрашивала «колдуна» приворожить к ней молодого фабриканта С.
Несколько раз Лукасов брал у неё разные драгоценные вещи якобы необходимы при колдовстве, деньги и, наконец, велел ей принести драгоценную икону Казанской Божией Матери. Когда же наивная мещаночка принесла ему искомую икону, он заявил своей «клиентке», что она может «проваливать» и более ему не надоедать. Обиженная и обманутая в своих ожиданиях К. привлекла Лукасова к суду за мошенничество.
Дело это уже два раза разбиралось и всё, по разным причинам, откладывалось. Обвинитель со стороны полиции пристав шлиссельбургского участка, господин Агафонов заявил на суде, что обвиняемый Лукасов был вначале городовым, затем ушел со службы и, под видом обойного ремесла занялся колдовством и врачеванием. И так как Лукасов практиковал деятельность свою среди зажиточных дам, не предъявлявших на него никаких жалоб, то уловить его было трудно.
Обвинительница К. в суд не явилась. Защищал обвиняемого присяжный поверенный Адамов. Мировой судья постановил: дело по обвинению Лукасова в обмане прекратить за неявкой обвинительницы; по обвинению же его в мошенничестве признать Лукасова оправданным; найденные в квартире его лекарства препроводить для исследования в с.-петербургское врачебное управление.
*****
Жаль, конечно, что потерпевшая не явилась, видимо застыдилась огласки на людях, тут ведь еще и дело такое деликатное с этим фабрикантом С. Но может быть, стоило дело опять отложить, а не спешить с оправданием?
