Неторопливо под иконы пошла, встала на колени, руки сложив, и на лик святой посмотрела.
- Прости, Господи, - перекрестилась, чувствуя, как от страха знобит. – Прими душу мою грешную, да не оставляй мать да отца моих, убереги Назара от участи лютой, и дай мне упокоение.
Начало истории
Предыдущая глава
Молилась Ульяна недолго, вдохнула поглубже, духу набралась и к смерти лицом повернулась. Только нет никого боле в избе, не заметила, как Зосим снова ушёл. Скользит взглядом по полу, топора не находит, никак с ним убёг.
- Назар! - внезапно догадка в голове пронеслась. Вскочила на ноги Ульяна, к выходу бросилась, только уткнулась в Рябого, прямо на грудь его налетела. Как стена он выстоял, не отступил.
- А ну в дом пошла! - приказал, подталкивая её внутрь. Чует Ульяна, будто что горячее на руке, к лицу ладонь подняла и окатило её страхом липким. Кровь!
Не успел бы, не к Назару ходил. Чья ж тогда? Смотрит Ульяна на руки сильные, что топор сжимают, а в другой руке петух обезглавленный.
- Чего смотришь? - сжал зубы Зосим, а в глазах ненависть плещется. - Простынь неси!
Вскинула брови Ульяна, глаза удивлённые сделала. Не зашиб, не выгнал, обо всём знает, только готов жену покрывать отчего-то.
- Ну, - прикрикнул, и на ватных ногах Ульяна до постели добрела. Взяла простынь, что в приданое ей положили да сегодня стелили на брачное ложе, и мужу поднесла.
Смерил её Зосим презрительным взглядом, принял из рук жены ткань, что станет доказательством её невинности, и алое пятно поставил. А потом под ноги жене бросил.
- Браги дай, - буркнул, и снова подчинилась. Подала со стола бутыль, и вышел он на двор, плечи опустив. Через себя переступил, гордости лишился, а всё потому, что любит ту, которая никогда его не примет.
Смотрела Ульяна на дверь, до конца не веря в то, как Рябой поступил. Всякое о нём люди говорили, только видела сейчас Зосима жена с другой стороны. Подняла простынь, назад постелила, нашла тряпку и пол подтёрла, чтоб никто не заметил. А под утро явился Зосим, пошатываясь, и как есть на конике уснул.
Пришли гости, а он подниматься не хочет.
- Умаяла невеста жениха, - смеётся дружка весело, только Ульяна глаза опустила, стыдно на людей смотреть. – Никак ночка жаркая выдалась?
- Чиста? - всё ж смогли Рябого с места поднять. Стоит, глаз прищурил, а в руках та самая простынь зажата, а в другой тарелка.
Смотрит Фёкла со страхом на зятя, губу покусывает, глаза на дочку переводит, что понурая рядом стоит.
«Господи, спаси и сохрани», - молится.
Поднимает Зосим руку с тарелкой над головой и бросает её с крыльца. Бьётся посуда, символизируя, что чиста невеста, и начинают гости петь и плясать, радуясь такому исходу. Выдыхает шумно Фёкла, смотря на простынь, и улыбку на губах растягивает. Не врала Ульяна, и впрямь девицей была.
И знают о той тайне только три человека.
Настал ноябрь, пришёл к Назару отец.
- Собирайся, ехать пора!
А парень и не знает, сколько времени он в сарае провёл. Только сестра новости приносила. Что прошла свадьба, что чиста невеста, что живёт теперь у Зосима, а Касьян уж несколько мешков продал, что за Ульку выручил, и обогатился.
- Не поеду, - буркнул. Злится на отца, что запер, не дал судьбу исправить.
- Ты это брось! Неужто будешь, как душегуб какой от власти прятаться? Пройдёт, пройдёт, - обещает, по спине сына хлопая. – Мать говорила, у Пироговых дочка красивая выросла.
Глянул волком на отца Назар.
- Неужто думаешь, всё равно мне, с кем по жизни быть да детей поднимать? Люблю её, - в грудь кулаком себя бьёт, - пойми.
- А коли любишь, прими, что она жена теперь другому, да девку не порочь! Как прознают, что ходить к ней станешь – достанется ей. А теперь иди, и как Бог даст.
Сердце трепыхалось в груди, как простыня на ветру. Не только за себя боязно было. Крепко решил Назар: ежели уладится всё со жребием, заберёт Ульянку у Зосима. Не стерпеть того, что любимая с другим мужем тешится. Пусть повенчана пред Богом, только без любви, по принуждению. Заберёт её Назар силой, а там будь что будет.
Стоит Назар, нынче день призывной. Много народу, покашливают парни, друг на друга поглядывают с любопытством, будто пытаются понять, кто годен, а за кого следующий в очереди пойдёт.
Пришёл черёд Назара удачу испытать. Подошёл к колесу, рукав подкатал, чтобы видели все - жулить не станет, нет у него бумаги никакой в одёже, выдохнул и запустил руку в барабан под взглядами всех собравшихся. Нынче в призыв набрать надобно 259 рекрутов. Кому бумага с номерами такими выпадет, тот горестно вздыхает, ближний жребий достался, а у кого подальше - есть небольшая надёжа на благополучный исход.
Назар зажал бумагу в кулаке, боясь развернуть. Только всё же пришлось.
Три цифры смотрели на него, и сердце ухнуло вниз. 272 значилось на листке. У него есть малый запас, ежели все парни перед ним сильные да крепкие, тогда не дойдёт очередь, набор завершат. 13 человек между ним и свободой. Оно ведь как будет. По жребию первого вызовут, а дальше по очередности, что на листках у парней записана. Коли добрый молодец - на службу отправляют, а если со здоровьем чего - домой. Так первых набрать и надобно.
Сел в углу Назар, ждёт, как дело решится. Скоро последний уж тянуть бумагу станет, а потом комиссия специальная соберётся. Бывало и до трёх дней сидеть приходилось ожидая, когда слово своё скажут да домой отпустят.
И как выходил тот, кого домой отправляли за негодностью, сердце увеличивало бег. Уж 270 номер идёт, а набор не закончился. И не знает Назар, сколько ещё парней набрать надобно.
- 271, - оглашают, и становится невыносимо жарко. Закрывает Назар глаза, вспоминая, как Улюшку в объятиях сжимал жарких, как она ему слова любви шептала.
- Мой, только мой, - прижимались губы к его уху, а по телу мурашки разбегались.
- 272, - зовут следующего, и Назар не сразу слышит. – 272, - кричат, и кто-то в плечо толкает. Разлепляет глаза новобранец, поднимается и, горько вздыхая, идёт куда позвали.
Ходит Зосим уж неделю, в сторону жены смотреть не хочет. С утра встанет и пропадает где-то, а Ульяна будто привязанная. И уйти в любой момент может, только останавливает будто что-то. Как свадебные дни прошли, стала по хозяйству управляться. Избу вымела, стол выскоблила, полы вымыла, пирогов напекла. Научена всему, хорошая хозяйка из неё вышла, а вот жена…
Встречает мужа вечером, ужин подносит. Хлебает молча Зосим щи, в тарелку смотрит. Тишина в доме нарушается только стуком ложки о миску. Тяготится Ульяна такой жизнью, лучше б накричал, из дому выгнал, а так поедом она себя ест, что молчит он.
В тот день, как гости ушли «спасибо» ему молвила, только ничего на то не ответил Зосим, лишь медовуху пил.
Пришла Ульяну мать проведать, а дочь ей всё рассказала. И про то, что чует, будто ребёнок в ней жизнью прорастает.
- Не его он.
- Была ж ночка! – говорит Фёкла.
- Нет, - качает Ульяна головой. – Как прознал, сразу из избы бросился. Назара это! Скажу Зосиму, сил нет терпеть.
- С ума сошла! – ахнула мать, руки к груди прикладывая. – Да нас со свету сживут! Опозоришь и нас, и мужа, который за тебя грех на душу взял!
- Так скоро и живот виден будет.
- Есть ещё время до твоего скоро. Вот тебе материнский совет, - прищурилась Фёкла. – Сегодня домой веротится. Обласкай, приголюбь, слово доброе скажи. А потом, - кивнула на лавку.
- Чего? – обомлела дочка.
- Знамо чего! – сдвинула брови Фёкла. – Святую простоту не строй! Любит он, иначе б не сидела ты тут! А потому и сомневаться ему не придётся, что не он отец.
- Не смогу! – в ужасе отшатывается Ульяна. – Как с нелюбимым ложе делить?
- Думаешь, у всех, кого дети, по любви? – упёрла руки в бока Фёкла. – Нашла страдания! А ну быстро лицо утёрла, брови подвела, щеки подрумянила, - показала она, как щипками на лице румянец вызвать. – Да пошла супружний долг делать.
Встала Фёкла, направляясь походкой вперевалку к выходу.
- Гляди, Улька. Жена теперь. Ежели думаешь, что Назару нужна – забудь. Жребий он вытянул.
Ахнула Ульяна, руки к лицу приложив, до последнего надеялась. Только, может, обманывает её мать.
- Не веришь? – кивает Фёкла горько. – А вот тебе крест, - сенит себя, смотря на икону. – Так что дурь из головы выбей. Зосим твой муж, и ребетёнок от него скоро появится. – И снова на икону крестится. – Вразуми, Господи, Ульку мою.
Продолжение здесь