После того, как исчез Роман из жизни Олеси, она впала в депрессию. Лежала на кровати и не обращала внимания ни на кого, даже на Милану. Родители радовались такому повороту: не пьет, подруг всех отвадила. Но потом стали замечать, что сознание её чем-то замутнено. И зрачки расширены как от испуга. Стали тревогу бить. Оказалось, что Олеся через интернет антидепрессанты выписывает и потребляет их, словно конфеты горстями.
На помощь родителям приехали сыновья с семьями. Олеся плакала, обещала закодироваться от всякой дряни. И даже согласилась лечь в клинику. Но через пару недель сбежала. Пропадала долго, почти полгода. А когда домой вернулась, не узнали её: грязная, растрепанная и исхудавшая. Где была и что делала, не говорит. Но видно было, что помотала её жизнь.
Бедную и несчастную грешницу родители пожалели. Отмыли, одели, проверили в больнице. Слава Богу, ничем страшным не заразилась.
Когда подросла Милана, она матери своей стесняться стала. Пройдет мимо на улице и головы не повернет. А Олеся нарочно:
- Что же ты, доченька родной матери стесняешься? Или лицом не вышла. Сама-то вон как разодета, а мамка в лохмотьях ходит. – Олеся подбежит к ней, за рукав домой тащит:
- Да кто же тебе виноват, - говорит матери со слезами, - если ты любую вещь на бутылку поменяешь. Ведь чего только тебе бабуля с дедулей не покупали, все пропила. Я и свои вещи, если спрятать не успею, унесешь. Иди домой и меня не позорь.
- Кто тебя позорит. Сама-то, поди, и крым и рым прошла. Знаю я вас, скромниц. Повидала. Сначала, не надо, я честная. А как попадется личико смазливое, вы и рады.
- Что ты говоришь, мама, - Милана краснеет, руку вырывает, уйти хочет. Но мать крепко в запястье вцепится и шепчет:
- А нет, так будет. Не одна ты такая. Я тоже такой была. Вон как по мне жизнь-то прошлась. – Вырвется Милана и бежит домой сломя головы. Закроется и рыдает, не знает, как укрыться от матери родной.
У Клавдии Марковны здоровье стало подводить. А однажды, проснувшись утром, увидела она изменения в лице: рот перекосило, и глаз один прикрыт. В больнице сказали, что инсульт во сне с ней произошел. Подержали две недели в больнице и отпустили, взяв честное слово, что не станет она расстраиваться и переживать.
Она сдерживалась, как могла. Только как не переживать, когда дочь кубарем в пропасть катится. А уж когда и Григорий Ефимович с инфарктом в больницу попал, тут она не выдержала. Старшему сыну позвонила и сказала:
- Забирай нас отсюда, покуда живы еще и в своем уме. Доведет нас доченька до гробовой доски. Хорошо, если помрем сразу. А не будем лежать с отцом на грязной постели, смерти ждать.
Сын приехал в ближайший выходной. Собрали нехитрые пожитки и собрались уезжать рано утром.
- Милану надо взять. Как она будет жить с такой матерью? – хотел, было, Григорий Ефимович вещи внучки собрать, а Клавдия Марковна его остановила.
- Пусть остается здесь. Ей уже четырнадцать лет. Где есть матери сварит, где приберет. А увезем её, Олеська совсем пропадет. Да и забота, какая никакая, ответственность. Может без нас одумается. А то живет на всем готовом.
Олеся проснулась и крикнула по привычке:
- Мам, воды мне принеси. Все внутри горит.
Только вместо Клавдии Марковны подошла Милана.
- Никого нет, мам. Все уехали.
- Куда? – Олеся думала, что спит. Куда это родители могут деться.
- К дяди Славе, в Нижний.
- А мы как же?
- А мы с тобой здесь жить будем. Только ты не пей. Я работать начну. Да и бабушка обещала деньги присылать.
- Деньги, деньги…, - Олеся рылась в шкафах, вытаскивая все, что можно продать. Пока не наткнулась на деньги, - а, вот они. Сейчас я, сейчас. Ты меня подожди. Все хорошо будет. Я только полечусь и вернусь.
Она накинула наспех шаль и прямо в домашних тапочках бросилась в магазин. Милана опустилась на колени и заплакала.