Давным-давно, в одном еврейском банке работой с клиентами занималась прекрасная девушка Голда (на идиш «золото»). Голда была очень красивая и стройная, но при этом очень принципиальная и педантичная. Свою работу она всегда делала хорошо, и всегда расстраивалась, если кто-то портил ей показатели. И вот однажды Голда провела очередной анализ своих подчиненных продажников и обнаружила, что один прекрасный молодец не выполняет план. Молодца звали Натан.
Так прошёл месяц, другой и следующий, а Натан так и не выполнял планы. И никакие разговоры с Голдой на него не действовали. Решила тогда Голда уволить Натана нахрен. Пришла она к хозяину банка и говорит:
- Амит Моисеевич, дорогой, Вы наш справедливый руководитель и хозяин несметных сокровищ, которые томятся у нас в хранилище под неусыпной охраной за семью замками с секреткой. Да пошлёт Господь вам и сродникам вашим радость и процветание, а также всего душеполезного и спасительного, и прежде всего терпения и смирения, без которых никакое добро непрочно и без которых никогда человек не может иметь мира душевного.
- И тебе не хворать, - поздоровался Амит Моисеевич с Голдой.
- Амит Моисеевич, вот если прямо буду говорить, не нарушу ли тем самым стройности вашего слуха и покой ваших ушей и безмятежности вашего незаурядного ума?
- Да говори уже!
- Амит Моисеевич, вот хочу я нахрен уволить одного работника, как вы на это смотрите?
- Кого?
- Натана!
- Хмм, погоди. Давай пока повременим. В этом месяце ещё раз посмотрим, авось план выполнит. Я с ним поговорю. Обещаю тебе, он исправится!
Так прошёл месяц, а Натан опять план не выполнил, за углом банка курил, на работу опаздывал.
На следующий месяц Голда опять пошла к Амиту Моисеевичу.
- Ну что, уволим Натана?
- Ну погоди, давай ещё месяц посмотрим. Он мне пообещал. Может исправиться. А что мы будем своих знакомых нам людей увольнять и незнакомых принимать? Неизвестно ещё кого примем, может быть такого же лоботряса, только ещё хуже!
Так прошёл ещё месяц и ещё. Поняла Голда, что не будет Амит Моисеевич увольнять Натана. Только вот почему не будет – не поняла. И захотела она узнать эту тайну во что бы то ни стало. И решила Голда пойти к заместителю Амита Моисеевича, к его доверенному лицу, с кем он уже работал много лет и кто хорошо его знал, к Иосифу Каифовичу.
- Иосиф Каифович, дорогой, ты давно здесь работаешь, давно живёшь на белом свете, ты всё знаешь и всё повидал на своём веку, вот скажи ты мне на милость, почему Амит Моисеевич не слышит вопля моего? Зачем он мучает меня отказами своими на просьбу мою? Что не так я делаю и почему мне никто не может объяснить, зачем я бьюся вот уже полгода как рыба об асфальт, а воз и нынче тут?
Пожалел Иосиф Каифович Голду и пообещал всё выведать у Амита Моисеевича и ей рассказать.
И вот как-то выдался случай после большого совещания. Все сидели довольные в хорошем расположении духа и много шутили кошерных шуток. И тут Иосиф Каифович выбрал момент и спросил у Амита Моисеевича про Натана и Голду.
- Ты чего Голду обижаешь, Амит Моисеевич? Или не нравится тебе как работает девушка? Или Натан тебе дорог стал чем-либо? Почему не хочешь пойти навстречу её просьбе? Почему не замечаешь её страдания, как бьётся она как рыба о сушу, но телегу столкнуть с места не может?
- Знаю, знаю я о печали её. Знаю, что Голда против Натана зуб наточила и хочет уволить доброго молодца за то, то он планы не выполняет и перед ней не кланяется.
- Так чего ж ты не уволишь его, повелитель?
- А потому, что он ПРИЛЕЖНЫЙ!
- Какой?
- Прилежный, говорю. Вот заходят бабушки в оперзал, а к ним выходит Натанушка, в белой рубашке, в пижмаке, брови домиком делает и книксен, и книксен, и комплимент, и любезность и всё тут у него под рукой: и милый взгляд и слово доброе… И все бабки от него без ума. В банк приходят как в собес. Очередь занимают за час до открытия. Надо, не надо, а всё к нам прутся и тусуют в оперзале косяками с понедельника по пятницу с утра и до вечера. Как это называется брат?
- Имидж?
- Вот именно, образ – закрепленное в общественном сознании, созданное у окружающих мнение о банке, обеспечивающее затем целостное и устойчивое их восприятие.
P.S.
Через месяц Натана все-таки уволили. По-человечески, мне его очень жаль.
