Когда я взяла Алину из детдома, у меня не было розовых очков. Я прекрасно представляла себе воспитанника детдома
Читать историю Натальи Сумской
Но я очень хотела еще одного ребенка. Мой сын вырос очень быстро, и я не успела побыть мамой. Как и все приемные родители напридумывала себе счастливую жизнь с новым ребенком, полную взаимопонимания.
А как взяла Алину домой, меня так накрыло, так трясло от ее выходок!
Я описывала в своем рассказе ранее, почему мой выбор пал на Алину.
Что из себя тогда она представляла? Маленькая, худенькая, дерганая девочка. Вся какая-то взъерошенная и жалкая. Как бы я ее хорошо ни одела, она все равно выглядела нищенкой.
Это непонятное инопланетное существо я привела в свой дом. И всеми правдами неправдами стала пытаться с ней подружиться. Никакой любви к Алине сначала я не испытывала.
А дочка сразу стала устанавливать свои порядки, привычные для нее. В моем доме она начала возводить замок вокруг себя. Копать огромные рвы, заполнять их водой. Дочка пыталась всеми силами огородиться от меня.
Но все эти сооружения строил ребенок, который не знаком со строительным делом. Ее замок больше походил на шалаш, построенный из веток и всякого мусора. Рвы с водой — на лужи грязной воды. А вся территория ее замка — на большую свалку.
Алина много раз мне кричала: «Ты меня задолбала своей уборкой, хочу жить на помойке». А по сути, она и жила на ней. В душе ее была большая городская свалка. Там можно было найти что-нибудь нужное и полезное, но для этого нужно было хорошо покопаться. Пришлось мне засучить рукава.
Я поставила себе цель найти на помойке ценные и нужные вещи. Первым делом решила разобрать шалаш. Интересно же, что в нем? Стала выдергивать ветки, а с другой стороны внутри сидела Алина и их держала. Но я же взрослый человек, а она ребенок. Дернула посильнее, упала ветка…, и я почувствовала страх, прям ужас, исходящий от ребенка.
Первый раз опешила, и сама испугалась. Никогда такого раньше не ощущала. Потом попривыкла. Пока раздумывала, что со страхом делать, Алина еще кучу хлама притащила. Стала злостью в меня швырять.
Дернула я еще одну ветку, наткнулась на боль. Море боли волнами ко мне побежали от ребенка. Меня так скрючило, волосы дыбом на голове встали. Вот тогда я испытала страх за себя и за Алину. Думала, психиатрия пожаловала.
Хотела все бросить, убежать, уплыть от всего этого. Много раз я хотела вернуть ее в детдом. Даже мысленно не единожды возвращала. Но это не быстрое дело. Просто взять и отвести на эмоциях — не получится. Нужно приехать в опеку, написать отказ, потом собрать вещи ребенка. Самое страшное — проститься с девочкой!
При этом придется посмотреть ей в глаза. В ее карие очи, в которых я много раз читала страх, боль, злость, полную безнадегу, удивление, презрение, ненависть…
Но никогда не видела слезы. Вы видели, когда-нибудь ребенка, который не умел плакать? Вот лично я нет. Она заходилась в истерике, качалась из стороны в сторону, кричала, ее трясло, а глаза сухие.
Смотришь в них, а там ничего нет. Совсем ничего. Полная пустота… без эмоций. Это что нужно было сделать с ребенком, чтобы он разучился плакать? Дети рождаются с этим умением. Я, взрослая тетка, могу рыдать, и слезы из глаз будут литься ручьями. А Алина — 10-летний (на вид не больше 7!) ребенок!
Стала я дальше дергать ветки из ее замка, а там доброта. Вы представляете? После всего того, что с ней сделали она, умела сострадать!
Алина таскала домой больных собак и их лечила. Я видела, она их жалела! Также понимала, что дочка чувствует их боль и разделяет ее с ними.
У ребенка, в душе которого сидит страх, море своей боли, куча злости (прям ярости) помогает другим. Пусть животным, но она умеет сострадать!
Стала я фильмы и книжки ей подсовывать жалостливые. Должен же ребенок, который умеет сострадать, плакать? Прям азарт у меня возник. Хочу, чтобы заплакала по-настоящему. Не кричала, а плакала со слезами, как все.
Ничего подобного. Сидит комок нервов, жаром от него пышет (я прям чувствовала), и молчит. Прижимаю к себе, брыкается. Вы видели, когда ни будь ребенка, у которого внутри куча слез, но он не плачет? Я нет.
Но теперь знаю, в этом случае у него поднимается температура. В прямом смысле! Без видимых причин. Вот каждый раз после эмоционального фильма — температура 38, 2С. Вы такое встречали? Сидит Алина вся взъерошенная, мокрая, скользкая, липкая, огнем пышет. Видно, все слезы через пот выходят.
После каждого фильма приходилось мне ребенка переодевать. Именно, как двухлетку. Она подавала ручку, а я одевала. Сама она не в состояние была это сделать.
Потом я прижимала Алину к себе (здесь мне разрешалось, не отталкивала и не брыкалась!), и мы так сидели.
Потом стали обсуждать фильм. Первое время примитивно, конечно. У Алины был маленький запас слов. Но зато столько эмоций!
Потом я дальше начала дергать ветки из шалаша.
Того мгновения мне хватило, чтобы понять, что с ребенком все будет хорошо. И между нами все наладится. Прям озарение какое-то пришло. Легче мне стало
Потом я дальше начала дергать ветки из шалаша. Алина держит, не дает выдернуть.
Я поднатужилась, вылетела ветка. Почувствовала злость, много злости. Прям потоком она полетела ко мне. Не всегда получалось от нее увернуться. Несколько раз очень хорошо мне доставалось. Трудно очень, сил мало у меня осталось. Измотана я. Да и Алине, вижу, очень тяжело.
Дергаю я дальше ветки, дочка устала изнутри держать их. Покосился на бок ее шалаш, надавила я — упал он. Устремился ко мне поток тепла. Приятно мне стало. Чувствую я, как ее сердце бьется. И понимаю — передо мной маленькая, одинокая, беззащитная девочка. Жизнь ее заставила стать сильной. Заставила, но не научила. Плохо ей очень, больно и страшно.
Стала тянуть девочку к себе, чтобы обнять и защитить. Пошла она ко мне навстречу. Вот-вот встретимся и сольемся. Тяну я руки, чтоб прижать к себе… Но получаю удар. Закрылась Алина. Перестала я ощущать ее сердце. Испугался ребенок чего-то.
Но того мгновения мне хватило, чтобы понять, что с ребенком все будет хорошо. И между нами все наладится. Прям озарение какое-то пришло. Легче мне стало. До этого очень тяжело было, руки опускались. Еще несколько раз чувствовала я эту эмоциональную связь между нами.
Такое явление встречается между родными матерью и ребенком довольно часто. Мой родной сын два года назад загремел в реанимацию, ковид. Я моментально почувствовала, что ему плохо, хотя сын был в Москве, и мне никто ничего не сообщил.
Вот и с Алиной образовалась эта связь. Пусть слабая и пугливая. И не сразу, а через 2 года нашей совместной жизни. Легче мне стало. Мысли об возврате посещать реже стали. Пошла отдача от ребенка. Раз связь эта образовалась, тогда как можно ребенка вернуть? Ведь не просто так она образовалась? Зачем-то она образовалась?
Силы появились, прям крылья выросли. Шалаш я практически разобрала, осталась куча мусора и луж с грязной водой. Мешало мне все это. Иду, настроение хорошее, а тут раз… в лужу вляпалась. Обдало меня холодной, грязной водой. Настроение испортилось, плохо стало.
Потом солнышко вышло лужу высушило, иду дальше…. Хоп, куча хлама впереди — не обойти, пришлось разбирать…. Так и шла: лужа, солнышко, куча, уборка и т. п. Нормально было, нетрудно. Перестала упахиваться я. Время на отдых появилось.
А потом что-то случилось. Потеряла я эту связь. Не чувствовала я больше ребенка. Трудно стало. Не могла понять, что произошло. Ведь до этого все налаживалось, и взаимопонимание появилось. Забузила Алина. Понять не могу ничего, не чувствую больше дочку. Связь потерялась. Не знаю, что делать.
Пока раздумывала, натаскала Алина кучу мусора заново. Новый шалаш построить у нее не получилось. Времени не было или старание пропало. Так и сидела в куче хлама. Плохо ей, холодно. Вода на голову льется, помойкой пахнет. Заново надо мне хлам разбирать. Но веток-то нет, что мне дергать? Один мусор кругом. Стала я веник искать, а его и нет нигде.
Полезла через мусор прямиком к Алине. Понимаю: плохо ребенку, холодно, мокро. Домой надо забрать, а то заболеет. Тяну руки к дочке, хочу обнять… А на меня от нее поток злости полетел. Прям все сильней и сильней. Упала я в лужу с голодной грязной водой, мусором меня засыпало. Встать не могу, а поток злости все нарастает и нарастает.
Поймала я эту связь, чувствую я сердце ребенка. А там такая злость, прям ненависть! Направлена она на меня. Меня ребенок презирает и ненавидит! Не выдержала я, оборвала эту связь. Не ребенок закрылся, я оборвала. Не было больше сил поток злости держать.
Руки опустились. Не хочу я больше ничего. И ребенка мне не надо. Чужой он. Не может в моей дочке столько злости быть, направленной на меня. Зачем жить с человеком, который меня ненавидит?
Отвезла Алину в приют. У самой силы нет мусор из дома выкинуть.
На другой день сын приехал, отпуск взял на неделю. Стал мусор разгребать.
Лежу я дома, раны после злобной атаки Алины, зализываю. Сын мусор разгребает, да меня в чувство приводит
Лежу я дома, раны после злобной атаки Алины, зализываю. Сын мусор разгребает, да меня в чувство приводит.
Собрала я часть вещей Алины и отвезла в приют. С работниками приюта встретилась. Стали они мне рассказывать, какая Алина хорошая, трудолюбивая, как она переживает, что так получилось.
Ничего не чувствую я. Не интересно мне новости про Алину слушать. Чужой она мне человек. Стена прозрачная, стеклянная вокруг меня образовалась. Все напоминания об Алине отскакивают от этой стены. Не захотела встретиться я с дочкой и разговаривать по телефону тоже с ней не стала. Зачем мне это надо?
Проходит неделя, сын мусор убрал, меня успокоил и уехал. Дела у него. Осталась одна я. Хожу я по дому, пусто. И в моей душе тоже пусто. Не хочу я ничего. И Алины мне не надо.
Проходит время, звонит у меня телефон, незнакомый номер для меня высветился. Взяла трубку, вдруг с работы или нужный для меня человек? А там Алина. Стала она проситься домой…
Зачем мне это надо? Опять мусора в дом натаскает, а мне разгребать? Отказала я. А дочка все стучит и стучит в мою стену, которую я воздвигла вокруг себя. Поменялись мы с ней местами. Теперь не я штурмую ее «замок», а она мой.
Позвонили из приюта, еще нужно Алине вещей привезти. Привезла. Стал психолог со мной беседовать, позвали Алину.
Кинулась она ко мне обниматься, стала прижиматься. А я ничего не чувствую. Очень долго этого ждала, а сейчас не надо мне.
Вернулась домой. Плохо мне, но и стену убирать не хочу. Оберегает меня она от мусора. Прекрасно понимаю, уберу ее — и снова меня засыплет.
А Алина все стучит и стучит. Треснула стена под ее натиском. Стала дочка свои теплые лучи в щели направлять. Хорошие они, добротой от них исходит.
Рассыпалась стена, осколки кругом полетели. А дочка все кидает и кидает в меня свои лучи. Поймала она нашу старую связь. Чувствую я ее сердце.
Бежит ко мне Алина, прям несется на всех парусах. Не успела я закрыться, поймала она мое сердце. Соединились мы. Идем вместе обнявшись.
Убрал сын мусор, хорошо убрал, а лужи-то остались. Да и осколки теперь кругом валяются.
Вот и наступаем мы иногда в холодную грязную воду или осколком ногу режем. Вот так и живем.
