В моей практике было два уголовных дела прекращенных в связи с самообороной.
В обоих случаях дела внутрисемейные.
Семейство Пирожковых в той деревне было притчей во языцех.
Изможденная, многодетная мать и скрюченный от алкоголизма, злобы её муж.
Сколько там детей было, за давностью времени уж не помню, но мал, мала, меньше. Удивляло, конечно, зачем они пополняли семейство, но, подозреваю, что несчастная женщина не с радостью и удовольствием предавалась процессу. На эту тему она категорично отказалась говорить.
Наблюдая годами за людьми оказывающимися в тяжелейших, психотравмирующих ситуациях, для меня было очевидным, что психика, находясь за штурвалом инстинкта самосохранения, чрезвычайно сильная штука. Пытаясь спасти человека, она блокирует то, что вывезти человек не сможет, например какие – то воспоминания, либо многократно усиливает какие – то внутренние резервы, что бы вывез. В том числе и другие инстинкты.
В этих двух случаях речь пойдет о материнских инстинктах, сработавших полярно.
В деревню, где жила семья Пирожковых приехала я к вечеру.
Отец семейства лежал ничком у крыльца дома, застреленный. С топором в руках. Мать сидела на крыльце с ружьем в руках. На самом деле у меня мороз по коже пошёл, у нее были такие глаза - немыслимо спокойные. Я, вдруг, испугалась, что дети в доме находятся в таком же состоянии, как и их отец.
Выезжая на место преступления, известно было только то, что с усадьбы раздаются выстрелы. Сосед, осторожно выглянувший через забор, увидел, что Пирожков лежит на земле и похоже мертв. После чего позвонил в милицию. Так что, мы знать не знали, что там произошло.
Но, слава богу, с детьми было всё в порядке. Они испуганно жались друг к другу, но были целы и невредимы.
Мать рассказала, что пьяный Пирожков устроил очередной дебош с рукоприкладством в отношении её и детей. Когда он вышел на улицу, ей удалось запереть дверь за ним, но это была полумера, поскольку он пытался выбить двери. Потом пригрозил, что выбьет дверь топором и, собственно, топором зарубит и её с детьми.
Решение приняла мгновенно, достала из - под кровати его охотничье ружье, которое Пирожков хранил заряженным, отперла дверь и выстрелила в мужа, несшегося на неё с топором.
Всё.
Само собой уголовное дело по убийству было возбуждено, проведены все необходимые экспертизы, допрошены все свидетели. А потом принято решение о прекращении уголовного дела в отношении Пирожковой, поскольку имела место самооборона. Она спасала себя и детей за своей спиной.
В другом случае, мать застрелила своего сына.
Мать была пожилой, но вполне себе выносливой женщиной.
У таких женщин часто нет шанса стареть тихо и безмятежно. Им нужно выживать и тащить на себе тех, на кого по идее, должна опираться в старости.
Так и тут. Её единственный сыночка подрос, но взрослым не стал. В том смысле, что ему удобнее было жить на иждивении матери, пьянствовать, и, как следствие, регулярно избивать свою мать.
В ту ночь сыночка совсем разбушевался. Избил её, поскольку она отказалась отдать ему пенсию на покупку местной самогонки, пообещал сжечь. Собственно, он немедленно приступил к исполнению своего плана. Подпер двери веранды, принес сено с соседского двора и подпалил. То ли сено было сырое и не разгорелось, то ли сам затушил, неизвестно. Оно обгорело незначительно.
Мы не узнали, почему пожара не случилось, поскольку мать выстрелила в него через эти хлипкие двери сеней и убила его. Нам рассказала, что ружье осталось от покойного мужа, она хотела его сдать в милицию, да руки не дошли. Вот и сгодилось.
Было ли в её глазах то же облегчение, что у Пирожковой? Совсем нет. Безумная тоска, которая остановила её сердце через неделю. Инфаркт.
Но уголовное дело было прекращено не в связи со смертью подозреваемой, а в связи с самообороной.