Но тут сама судьба стала помогать Ариадне. Она родила здорового сына, которого назвала Николаем. Андрею решила не сообщать – она знала, что он ни при каких обстоятельствах не уйдет из семьи, и догадывалась, что одно дело – мимолетная любовница, и другой – женщина с нежеланным ребенком. Может быть, он откажется признать отцовство или начнет всеми способами ее избегать. Это было очень унизительно, и Ариадна решила – пусть лучше ничего не знает. Она воспитает сына сама.
Ей дали квартиру, и не какую-нибудь, а двухкомнатную. Долгое время это казалось ей счастьем. Женщины с работы приносили ей узлы с вещами, из которых выросли их собственные дети, одна добрая душа подарила старую стиральную машину.
И жизнь потекла. Пусть и по известному всем принципу «нам бы день простоять, да ночь продержаться», а все-таки жить можно. Кольке сначала выбили место в яслях, потом в детском саду. Когда он учился в школе, ему давали путевки в летний лагерь. Но самым бесценным подарком Ариадна считала дачу – каменистый участок земли за заводом, который она подняла с нуля. Вот уж, как говорится, что посеете….
Она пахала тут как проклятая, бегала на дачу каждую свободную минуту, успевала заглянуть сюда до работы и в обеденный перерыв. Может быть, это было дело ее жизни – сажать, выращивать, заботиться о растениях, как о детях. Теперь Ариадна выглядела счастливой – под ее терпеливыми, ласковыми руками все росло и благоухало.
Но вот что странно, те самые женщины, которые ее прежде жалели и старались помочь – теперь смотрели на ее успехи хмуро и даже с завистью. Хотя Ариадна рада была поделиться, хоть так отблагодарить их за все. Приносила на работу клубнику, огурцы, помидоры, яблоки. Помоет, поставит в мисках на столик за шкафом – там они отгородили себе «кухню»- угощайтесь.
А ей пакостили. И трудно Ариадне было поверить в это. То рассаду, которую она держала на солнечном подоконнике польют крепким раствором соли, то на даче саженцы роз выкопают, то разобьют окошко в дачном домике, который она построила, урезая себя и сына во всем.
Ариадна не знала, как на такое реагировать. Растерянно улыбалась, хотя ей хотелось плакать. Снова и снова начинала все с нуля.
Колька на даче не помогал. Как большинство молодежи, он считал, что возиться в земле – скучно и вообще это не его дело, пусть этим старики занимаются. Он мог бы хоть как-то пожалеть мать – принести домой тяжелые сумки с урожаем, машины у них отродясь не было. Но Кольке даже не приходило в голову так бездарно тратить свое время.
И Ариадна тащилась домой сама – с рюкзаком за плечами и тяжелыми ведрами, полными ягод. Пока пройдешь бесконечными дорожками под раскаленным солнцем, а потом доберешься до дома с двумя пересадками. Тут бы сходить в душ и рухнуть в постель, но куда там. Надо снова становиться к мартену – делать заготовки, а то пропадет все.
Ариадна постарела быстрее своих ровесниц. Лицо ее быстро поблекло, походка стала тяжелой. Плечи устало горбились. Густые прежде волосы – поредели, да она и не старалась уложить их как-то красиво, просто заматывала в пучок. Тратила деньги на себя всегда не просто скупо, а старалась вообще избежать расходов. Отдала соседка свое платье – отлично. Пусть немодное и не совсем по размеру, висит мешком, а все же из дома в нем выйти можно – отлично. Еще один такой подарок с чужого плеча, и Ариадна считала, что одета на лето.
Все, что ей удавалось отложить, предназначено было сыну Николаю. Но чем дальше, тем больше его судьба тревожила мать. Мальчик очень рано увлекся азартными играми. Еще в школе он постоянно спорил на что-то с друзьями. Если компания играла в карты, Кольке всегда было неинтересно играть на «просто так». Он старался уговорить приятелей поставить на кон то красивую ручку, то деньги, выданные им родителями на школьные завтраки, то кожаный ремень.
— А сам-то что? – подначивали его друзья.
Колька мог или вынести какую-то вещь из дома, или даже стащит у чужих, в надежде, что он не проиграется, и потом незаметно вернет взятое. Но чем дальше, тем меньше у него было поводов воровать. Ловкость рук и немного мошенства – из него вырос настоящий карточный шулер.
Но жизнь у таких людей не только нелегкая, а еще и опасная. В надежде сорвать хороший куш Николай несколько раз шел на риск, и был избит. Однажды дело закончилось больницей, причем хирурги были не уверены – выкарабкается ли парень. Долго не снижалась температура, сил не было поднять голову. Ариадна сидела рядом с сыном и тихонько подвывала. Чуть слышно, но так горько и безнадежно…. Если бы Колька умер – она бы уже до конца жизни осталась одна на свете.
Но он выжил. На какое-то время это послужило ему уроком, он попытался жить обычной жизнью. Даже поступил в техникум. Но он был уже отравлен игрой, и как наркоман, не мог ничего с собой поделать. А потом он узнал, что есть казино, рулетка….И ему окончательно снесло крышу.
Теперь он часто не приходил домой ночевать. Когда такое случилось в первый раз, Ариадна не спала ночь, металась по комнатам. Звонила на станцию «скорой помощи», просила сообщить ей, если будет вызов к парню с такими-то приметами.
На другой день Николай явился поздно, щеки его запали, пальцы дрожали, он показал матери пачку денег. Ариадна так и села. Она не могла поверить, что такая сумма досталась ее сыну честны путем. Да и то – игра это разве честно? Один выиграл, другой проиграл – и хорошо, если руки на себя не наложил.
Некоторое время она еще боролась с сыном, но сделать ничего не могла. Никогда она не значила для него много. Вечная труженица, занятая делами. Не доставало у нее времени ни почитать сыну, ни поговорить с ним, ни сходить куда-то. Вот и вырос он чужим человеком, и с некоторой даже брезгливостью смотрел на немолодую женщину, которая была одета чуть лучше, чем нищая. Ему и в голову не пришло на выигранные деньги купить что-то матери. Хотя бы флакон духов или губную помаду. Хотя, если разобраться – зачем они ей. Она уже и забыла, когда губы красила.
И так Николаю надоело все это – возвращаться в убогую квартиру, слушать упреки матери – что он съехал. Куда – Бог весть. Исчез, как в воду канул. Ариадна всегда боялась потерять сына, и вот это случилось.
Так длилось несколько лет, а потом Николай неожиданно нарисовался. Случилось это тогда, когда он проигрался по-крупному, остался должен крутым людям, и ему пригрозили: не рассчитается, пусть пеняет на себя.
Вот тогда Ариадна и кинулась распродавать все, что у нее было. Сначала, ясное дело, квартиру. За которую хорошую цену не давали – какой там современный ремонт, без слез не взглянешь, бабушатник какой-то. Удалось взять дешевую «однушку» Николаю и комнату в подвале его матери. Ушло и почти все, что было в квартире. Самыми ценными вещами Ариадна до сих пор считала ковер, что висел на стене, чайный сервиз, которым ни раз н пользовались, люстру с хрустальными подвесками и золотые сережки, которые коллеги подарили ей к выходу на пенсию.
Когда она когда-то покупала ковер и люстру, сервиз и шелковое покрывало – это давало ей ощущение, что она не хуже других. А теперь все это давно вышло из моды и уходило за копейки. Ну, хоть что-то.
Жальче всего было расставаться с дачей. Потенциальных покупателей Ариадна рассматривала придирчиво, будто приемных родителей своему ребенку. Но достойные кандидаты не находились. Ни речки рядом, ни леса – один завод. В конце концов, Ариадна отдала дачу соседке, которая захотела соединить два участка.
Как там Николай выкрутился с долгом – этого Ариадна так и не узнала. Но поняла, что сын чувствует себя немного виноватым. Он помог ей переехать на новое место. А потом пришел, как сам сказал «на новоселье» - с дешевым тортом в картонной коробке.
— Ну что ж, мать, — сказал он, — Необходимое, я считаю, у тебя есть. А на что тебе больше? Тепло, удобства все же не на улице. Соседи опять же есть, все на виду. Если тебе плохо станет, они и врача вызовут, и стакан воды подадут.
Но Ариадна сидела безучастная, уронив руки на колени. Тяжело ей все-таки было в этой полутемной тесной комнатке.
Однако она понимала, что никто не возьмет на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу, и главная ее задача на последующие годы – поддерживать себя в таком состоянии, чтобы не быть никому в тягость. Одно время она даже ходила в Группу здоровья. Бесплатную, для пенсионеров. В соседнем доме, в таком же подвале как у них, находился спортзал. Здесь женщины занимались под музыку чем-то вроде аэробики – кому что по силам, а их тренер Екатерина Ивановна – вовсю пропагандировала скандинавскую ходьбу, которая, по ее словам, дарила чуть ли не бессмертие.
Возможно, Ариадна и ходила бы в этот женский клуб, пока могла, но судьба Николая опять изменилась – у него завязался роман с молоденькой девушкой. И тогда Ариадна стала фанатично копить деньги.
Она и на улице, не задумываясь, наклонялась, чтобы поднять монетку в десять копеек.
— На что тебе? — насмешливо спросил как-то Николай увидев у матери на подоконнике поллитровую баночку с мелочью.
— На похороны, - коротко ответила Ариадна.
— Эх, мать, — присвистнул Николай, — Цен ты не знаешь. Сейчас на похороны такие цены, что ты за оставшиеся годы не накопишь…
— И что же мне делать тогда?
— Не боись, никто еще поверх земли не остался. Как-нибудь решим вопрос, — и Николай поднялся, чтобы уходить.
Он никогда на засиживался у матери дольше, чем на полчаса. А заходил, в основном, тогда, когда хотел есть, а дома было нечего.
Чем же могла накормить его Ариадна? Она ездила на далекий рынок, где восточные торговцы к концу дня делали изрядную скидку. А худенькой пожилой женщине часто и вовсе перепадало что-то бесплатно.
Со словами «Возьми, мать» - ей совали то кочан капусты, то несколько мятых помидоров, то немного картошки. Ариадна варила щи. Она уже знала по опыту, что, если готовить блюдо не торопясь, тщательно и с любовью, это может в какой-то степени компенсировать отсутствие разносолов. У нее были свои секреты, которыми одаривает нищета. И порой Николай даже хвалил эту скромную еду, приготовить которую ему дома не пришло бы в голову. Ну что это, в самом деле – хлеб, поджаренный с чесноком на постном масле. А глядишь, к тому же борщу хорошо идет.
Никогда не спрашивал Николай – не нужно ли матери чего-нибудь. Лекарство там, или зимние сапоги, которые не промокают. Заглядывал пару раз в месяц, чтобы перекусить – и только.
— А какая у тебя пенсия, мать? — как-то спросил он, — Я что-то позабыл.
Ариадна назвала сумму – очень скромную.
— Ничего, — успокоил ее сын, — Я тебя знаю, ты и из этих денег что-нибудь сэкономишь. А пенсию-то еще и индексируют. Глядишь, годам к восьмидесяти ты у меня миллионершей станешь.
Хохотнул противно, сунул в карман несколько вафель, что Ариадна подала к чаю, и ушел.
Хотя старая женщина очень мало общалась с соседями, и никогда не жаловалась им на свою жизнь, они все же кое- что замечали.
— Бессовестный все-таки Колька, — говорила дворничиха Леля своему мужу, — Тетя Аля в таком возрасте, что о ней уже заботиться надо, а я все время смотрю, чтобы этот хмырь, когда к нам приходит чего-нибудь не потырил. А что ты смеешься? С него станется. Вон, сумочку свистнет, или туфли.
Потом получилось так, что Леля взяла Ариадну под свою опеку. Конечно, молодая женщина была чужда сантиментов и не собиралась всю жизнь нянчиться с бабкой, как она говорила. И все же она делала для нее, что могла. Приносила излишки еды, когда та оставалась, отдавала ненужные вещи, кухонную утварь. Правда, каждый раз разыгрывалась настоящая война. Ничего ценного в ее глазах Ариадна брать не соглашалась – говорила, что такое не для нее, за остальное же пыталась отдать деньги. Если Леля не брала, Ариадна просовывала купюры или монеты ей под дверь. Оставалось только скрежетать зубами.
Но настоящая драма разыгралась, когда Ариадна один раз тяжело заболела. Леля вызвала ей врача, и подменилась на работе, чтобы схитрить, перехватить его в коридоре.
— Доктор, — сказала она немолодому терапевту, — Вы как бабушку осмотрите, напишите рецепт на лекарства и мне отдайте, я все куплю. Потому что сама она на себя не потратится. А ей скажите, что закон новый вышел, и пенсионерам теперь лекарства бесплатно. Мол, вы соседке все бумажки передадите, и она только в аптеку сбегает.
— Мне бы такую внучку, — вздохнул врач.
Тем не менее, Ариадна болела тяжело – у нее было двухстороннее воспаление легкий, и она сама не надеялась, что поправится. Леля стала думать, что нужно все-таки отыскать Николая, сказать, что с матерью беда. Адреса мужчины у нее не было, Ариадна же лишь отмахнулась от соседки.
— Пусть, ему не до меня…
— Что может быть важнее матери? – поразилась Леля.
— Игры его всякие, — Ариадна прикрыла глаза, — Пусть играет, не хочу, чтобы он меня потом проклинал.
Однако в эти дни Николай и сам решил навестить мать. Леля вернулась домой, когда он уже уходил. С Николаем она давно была «на ты» и сейчас без промедления к нему подступила.
— Ты что же тетю Алю совсем забросил?
— А что? – даже не понял Николай.
Не заметить, что старая женщина больна, было невозможно. Она даже садилась в постели с трудом, не было сил надеть халат, дойти до ванной. Горшок рядом с постелью, табуретка, заставленная лекарствами…
— А что, я врач что ли? — оправдывался Николай, — Чай, можно в поликлинику позвонить, придет участковый, он поможет. А я тут при чем?
— Уже был участковый, — накинулась на него Леля, — Только сам знаешь, стариков особо-то и не лечат.
— Ну и правильно, — усмехнулся гость, — Сколько мать лет-то… Уже пожила… Старики должны место молодым освобождать, я так считаю.
Тут Леля и вовсе потеряла дар речи. Она заметила в руке у Николая пакет, а в нем пуховый платок, тот самый, что она сама подарила тетя Але, когда та заболела. Представить, что старушка решила передарить его сыну, было невозможно. Значит, Николай сам польстился на хорошую вещь, решив, что сможет получить за нее какие-никакие деньги.
— Ах ты, гад такой, — Леля вырвала пакет, и принялась охаживать Николая, жаль, что платок был мягкий, и чувствительного наказания, конечно, не получилось – может только возмущение чуть выплеснулось, — А ну, пошел вон отсюда…Понятно теперь, почему ты к матери ходишь – проверяешь, жива ли она, или можно уже и на эту конуру лапу наложить. Какая-никакая, а копейка, можно и ее проиграть.
