Вдоль Лены Усть-Кут вытянут не на 30 километров, а лишь на 25 - за Старым город застройка поворачивает по Куте:
И - ненадолго перемещается на другой берег, где расположился Усть-Кутский курорт - крошечный райончик под Варничной сопкой:
На позапрошлом кадре виден автомобильный мост, но если ехать на маршрутке - удобнее сойти у пешеходного мостика чуть выше по течению:
Полотно его выглядит угрожающе, придавая курорту элемент экстрима. Но последнее совсем не мудрено с таким-то основателем: ключевую роль в становлении Усть-Кута сыграл не кто иной, как Ерофей Павлович Хабаров. Тот самый, чья фамилия дала название дальневосточной столице, а имя-отчество - одной из самых колоритных станций Транссиба.
Ерофей Хабаров, на современный лад Ерофей Добытчик, был крестьянином из деревни под Сольвычегодском, смытой паводком на Северной Двине. Он родился в 1603 году, в разгар Великой Смуты, и, может быть, поэтому на малой родине хабара не сыскал. Даже наоборот - оброс долгами, от которых в 1625 году и сбежал в Сибирь, где стал сборщиком пушнины между воеводским Тобольском и златокипящей Мангазеей. Но понемногу речные пути уводили его всё дальше на восток, и вот в верховьях Лены служба переросла в бизнес.
Осмотревшись в молодом Усть-Кутском остроге, в 1639 году Хабаров возделал в окрестных лугах первые пашни, организовал ямскую гоньбу, но в первую очередь приметил в Солёном озере выше по Куте целебные грязи. Впрочем, целебные их свойства Хабарова интересовали не сильно - куда важнее было то, что через эти грязи выходил рассол, выпаривая который да сбывая вниз по Лене "белое золото" можно было озолотиться уже по-настоящему.
Ерофей Палыч основал на Куте не курорт, а завод, а дальше случилась история, вполне знакомая и по нашей эпохе - на перспективный бизнес наложил мозолистую лапу якутский воевода Пётр Головнин, и враз лишившийся всего Хабаров несколько лет провёл за решёткой. Там он явно решил преуспеть в краях, где чиновников вовсе не водится, и освободившись при воеводе Дмитрии Францбекове в 1648 году, попросил не свои мельницы и варницы, а саблю да мушкет и ушёл с отрядом казаков за Становой хребет покорять новые земли.
Его солеварня же проработала более 300 лет, за свою историю не раз переходя от государства к купцам и обратно. Неимоверная удалённость Сибири способствовала максимальной автономности производства, так что качество продукции было вторичным, а здесь и соль получалась действительно неплохой, уж точно лучше, чем где-либо ниже по Лене.
В 1860-х годах на Усть-Кутском сользаводе трудились польские каторжане, в начале ХХ века старые варницы дополнила паровая машина. Наибольшей производительности (до 1500 пудов в год) солеварни достигли накануне революции, и даже в эпоху советских гигантов химиндустрии зачахли постепенно - в 1930-е годы, пусть и с архаичным оборудованием, на ремонт которого не хватало средств, и близкой к 100% текучкой кадров, завод ещё держался, окончательно закрывшись в 1953 году.
От Усолья, как называлась слободка завода, остались деревянный амбар:
Да печальный сруб церкви Прокопия Устюжского (1884):
Которая при жизни выглядела так:
Целебные же свойства здешних грязей первыми определили врачи открывшейся в 1926 году Усть-Кутской больницы. В 1928-м рядом с умирающим предприятием был организован небольшой курорт, по химсоставу и показаниям больше всего общего имеющий со Старой Руссой. Его забор охватывает узкое длинное Солёное озеро, а не вызывающий ни малейших мыслей об отдыхе корпус высится за лугами:
Редкие маршрутки бегают мимо Усть-Кутского курорта до окраинного микрорайона Кирзавод, отсюда едва заметного выше по течению.