Правда не могу точно сказать, жадность это или не жадность. Потому что очень долго жила моя бабуля в режиме жесткой экономии. Пенсия у нее была 28 рублей, на нее особо не разгуляешься. А когда она колдовать за деньги стала, я точно не знаю. Мне это не интересно было. Все это осмысливать я начала, будучи взрослой. А сейчас опишу свои воспоминания и свои мысли. А начну я с характеристики моей бабушки в трех словах. Никогда не было у нее излишеств. Одежда скромная, юбка, кофта, в основном из сатина, он плотнее был. Расцветка темная однотонная, потому что стирала на руках. И утюг у нее был не электрический, а чугунный , два штуки. Один стоит греется на газе, другим гладит, потом меняет местами. Ну что забыла, напишу по ходу.
Ее болезные клиенты, кроме денег несли ей подарки, потому что некоторым она и жизнь спасала, и здоровье восстанавливала. В то голодное время у нее всегда было что поесть. Холодильник Саратов был просто упакован до краев. И каждую неделю она перебирала запасы, и на полки даери холодильника складывала то, что надо съесть. И в те же времена у всего был срок хранения. Но все равно, экономила она нещадно. Деликатесы, а это язык, красная рыба бывали на столе только в праздники. А в будние дни щи с мясом . Огромный кусок мяса, разваривала, а потом разбирала по волокнам. Видимо так научили когда то.
Сахар у нее всегда был колотый. Где она брала эти сахарные головы, понятия не имею, но где то добывала. И сама колола , щипцами. Помню сахарницу из прозрачного стекла, и щипцы в ней. И маленькие кусочки сахара. Колотый сахар, это не рафинад, он долго растворяется. Но бабка всегда знала, как лежит сахар в сахарнице. Так что я за каждый стыренный кусочек получала выговор. Такой серьезный, не знаю почему. Да у нее по сути ничего нельзя было стянуть, она все про все знала. Но и выпросить много было невозможно, потому что сладкое вредно. А что у советских детей в Иркутске было? Муравиные кислые попки, боярка, и карамель в папину получку, монпансье. "До пенсии хватит", - всегда говорил папа, покупая килограмм.
А у бабы Даши в комнате была ниша. За шторкой в углублении хранились мука, крупы, специи, макароны. А еще варенье с конфетами. На каждой баночке было написано например "жимолость, 1970". Ягода и год. А сколько там этих банок было, и не пересчитать. А на столе варенье появлялось крайне редко. Я его тырила. Больше всего любила жимолость. Пока бабки нет, возьму банку, вроде загорожу пустое место другими банками и унесу в подьезд, спрячу между пятым и шестым этажом за батареей, а потом, когда меня отпускали гулять, мы с Димкой шли за банкой и несли ее в мансарду. Там жила Галя- глухуша, так ее все звали все в доме, это женщина, у которой была умственно отсталая девочка.
Так вот. Галя нам открывала банку, давала ложки, и мы втроем ее наворачивали. Я, Димка, и Галина девочка. Галя не слышала и не разговаривала. Вернее произносила какие то звуки, но плохо. Поэтому мы были уверены, что она ничего не расскажет бабе. А зачем было рассказывать. Баба с первого взгляда видела, что я своровала банку с вареньем . Мне она ничего не говорила. Выговаривала матери. И просила вернуть банку с крышкой. А мать отваливала мне за это серьезные под жо пни ки. И заставляла мыть полы. А я думала о том, почему бабке жалко варенья, ведь его там на тыщу лет хватит.
А еще у нее в этом закутке стояли конфеты " Птичье молоко". Их ей дарили. Может она их и ела когда то, но я не видела. Эти коробки стояли так стопочкой. Один раз насчитала семнадцать коробок! Так это сейчас у них какой то фантастический срок хранения, а тогда он был примитивный, две недели. Кто мог съесть это за две недели? Некому было. И я тоже их тырила. Баба Даша уходила в магазин, а я закрывала дверь на щеколду и ждала, чтобы она не вернулась. А потом убирала верхние коробки и из какой нибудь серединной или нижней, доставала конфету, возвращала все на место и ела эту конфету. Вы бы знали с каким наслаждением!
Но баба все это видела . Сейчас я это понимаю. Я ведь не могла их поставить так как было. И снова она выговаривала матери за конфеты, и снова меня ругали , и снова я думала о том, ну что ей жалко этих конфет? Во первых, их же много, а во вторых, все равно же высохнут. Я же от материных подзатыльников не перестала жрать бабушкины запасы. И варенье, и Птичье молоко. И знала, как засахаривается варенье , Галя- глухуша ножом его долбила. И как сохнут конфеты. Начинка превращается в сладкую резину, а шоколад белеет. Но бабушка стояла на своем- низзя. А я делала по своему. И так длилось много лет.
А еще у нее в этом закутке были и пряники, и печенье, и даже вафельные торты в коробочках, помните такие? И сейчас я не понимаю , она что это потом выбрасывала или как? Я конечно не видела этого, но есть то это было нельзя! Пряниками можно было гвозди забивать ! Знаю, тоже тырила. Ну печенье мы в молоке размачивали. Сколько же всего там, в этих закромах пришло в негодность. Но на стол она это никогда не выставляла, почему? Выкидывать не жалко было, а мне жалко? Так и не поняла я ничего, ни тогда, ни сейчас. Что это было? Жадность? Экономия? Забота о моем здоровье? Секрет.
Завтра расскажу про сундуки с сокровищами.