Со дня гuбели Валиного мужа прошло сорок дней по христианскому обычаю. Валя проснулась засветло и первым делом помянула любимого человека, который так резко и неожиданно её покинул. Она растопила погасшую за ночь печь, постояла привычно у окна, глядя на то место, где было кладбище за рекой, а когда горизонт разгорелся холодной розовой полосой и остальное небо посветлело до нежно-голубой, с теми же разводами розового пастели, Валя оставила спящих детей одних и отправилась проведать своего Илюшку. Как и всем православным, ей было запрещено ходить на мусульманское захоронение, поэтому и отправилась она туда чуть свет, пока спали дети и вечно бдящая традиции свекровь. Ведь она ни разу не была у него в гостях... Даже на похороны родственники мужа не пустили Валю.
Постояла Валя на мосту, нерешительно глядя на простые надгробные стелы. Все они были похожи одна на другую, без фантазии, присущей православному кладбищу. Лёгкий, но холодный ветер обдувал её лицо. По льду на реке гнались друг за другом нападавшие с ночи снежинки и останавливались, влепившись в волнообразные снежные намёты по левому берегу Суры. Поняв, что так и не сможет взять себя в руки, Валя направилась к могиле мужа и там нарушила все мусульманские традиции: выла белугой, обнимая ледяное надгробие Ильи, потом и вовсе упала плашмя на его могилу, хватала снег закоченевшими руками, напоила мужа досыта своими слезами, а после, не разбирая дороги, шла назад прямиком, не обходя толком другие надгробия, натыкаясь на них и кощунственно наступая на плиты. Просто она ничего не видела, кроме белой-белой зимы, забравшей её Илью.
Вечером опять стояла Валя у окна, глядя за реку. Кладбища она не видела в темноте, только серую полосу снега над чёрным небом. Вдруг ей почудилось, что со стороны кладбища поднялся легкий белый шар, завис в воздухе и полетел к ней навстречу, постепенно растворяясь и теряясь в поздней вечерней темноте. Валя подумала, что ей почудилось, объяснила это ночными гляделками и пошла спать. Вскоре, когда Валя уже начала засыпать, послышался легкий стук в окно. Она приподняла голову с подушки... Через секунд пятнадцать начали стучать и в дверь. Валя встала, озадаченная столь поздним визитом неизвестного гостя, подошла на цыпочках к двери, прижалась к ней ухом - тихо. Она спросила:
— Кто там?
За дверью раздался настолько родной и любимый голос, что Валя отшатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за дверной косяк.
— Валя, это я, Илья, впусти меня, пожалуйста. Я очень соскучился и хочу увидеть тебя и детей. Очень соскучился, Валь...
— Нет... - проскулила Валя, задыхаясь одновременно от счастья и благоговейного ужаса, - ты же умеҏ, как ты мог прийти с кладбища домой??
— Но я здесь, - сказал Ильяс –пусти меня, а если не веришь, посмотри в окно.
Валя подбежала к окну - и правда: там стоял ее любимый Илюшка, в той же одежде, которую он всегда носил, и улыбался. Валя колебалась - она слышала рассказы бабушек в деревне про нечистых и побаивалась.
— Ну что же ты, Валюша? Я так хочу тебя увидеть, - просил ласково Илья.
Любовь и привязанность к человеку затмевают все, в том числе и рассудок, и чувство самосохранения. Валя открыла дверь. Илья вошел и обнял её с большой нежностью.
— Илюшка, Илюшка мой... - не могла поверить Валя. Он был очень печален. хоть и улыбался.
Они сели за стол и Илья вынул из кармана гостинцы в бумажном пакете - он положил их на стол.
— Это детям, - сказал Илья, - я их очень люблю , но тебя, Валя, я больше всего люблю.
— И я тебя, – ответила Валя, обливаясь слезами счастья.
Так и потек их разговор: вспоминали они счастливые моменты, а было их много, о будущем детей рассуждали. Валя спрашивала его о том мире, но Илья ничего не говорил толкового, только повторял, что плохо ему, лежит в могиле, в темноте, и единственное желание его – это быть рядом с ними, с любимыми. Просидели они до самого позднего часа, пока на кухню не пришел старший сынишка. Мальчик увидел, что мама ласково разговаривает с кем-то невидимым. Он спросил:
— С кем ты, мама, разговариваешь? Ты везде свет включила, я проснулся от света, а ты разговариваешь, – он смотрел на маму сонно и озадаченно.
— Я? – ответила Валя с улыбкой, - с папой, ты разве не видишь?
Она поманила его к себе на руки, но сынишка не решался подойти и ещё раз посмотрел на то место, где, по словам мамы, должен был сидеть папа.
— Там нет никого, - сказал мальчик, - там никого нет, а папа лежит в могиле, он умеҏ и мы его похоронили.
Валю как кипятком обдало. Повернулась она медленно, как во сне, к мужу -и правда нет никого. Подошла она к зеркалу, что висело на стене у входной двери, посмотрела на себя – косматая, в одной сорочке, босая, бледная...
— Как это нет!!! - крикнула Валя и подлетела назад к столу, - вот и гостинцы он вам принес, смотри!
Мальчик посмотрел на пакетик, развернул его и увидел там козьи шарики.
— Мама, это не гостинцы, - сказал он испуганно и заплакал, - мама, я боюсь!..
Валя обняла сына, её саму колотило от неизвестного, потустороннего, жуткого…
— Ложимся спать, - прошептала Валя, натянуто улыбнувшись, и погладила мальчика по голове. Она опять подошла к двери, чтобы проверить заперто ли, а там действительно было открыто – крючок висел, откинутый с петли. Закрыла Валя дверь и легла спать, сон быстро сморил ее.
Никому не сказала Валя, что к ней приходил Илья. Но Илья пришел и на другой день, и стал ходить каждую ночь. Чтобы не будить детей, Валя выходила к нему на заднее крыльцо, стояли они и разговаривали в тёмных сенях, а под утро уходил муж, словно таял, и Валя тоже укладывалась спать.
Однажды соседка, у которой был маленький грудной ребенок, не спала, как это часто с ней бывало, а качала малыша у окна. Увидела она, как к трубе Шуры подкатился белесый шар, рассыпался, а потом она же и увидела, как шар вылетает из трубы и улетает через реку по направлению к мусульманскому кладбищу. Сразу поняла женщина что к чему. Пришла она как-то утром к Вале и говорит:
— Валя, зря ты это делаешь. Бес тебя путает, перестань приманивать к нам в деревню меҏтвеца.
— Да что ты знать можешь! Тебе неведомо что такое горе!
Поругалась с ней Валя, прогнала ее, а сама задумалась… Тем же днём усадила она в повозку детей и поехала в родное село к родителям за советом.
— Что это, мама? Может я схожу с ума? Мне за детей страшно…
Все родственники собрались на семейный совет и порешили освятить дом. Позвали из большого села священника и освятили и дом, в котором жила Валя с детьми, и свой дом тоже. После нарисовали крестов везде, где можно, скрепили все.
— А он-то не нашей веры был, а мусульманской, что если у них там свои законы? – задумался отец.
Посоветовались они и с сельским муллой. Порешили с ним всё и сделали дело: сходил мулла на кладбище, куда православным вход был заказан, и провёл какие-то свои обряды. Свекровь, узнав, что мулла ходил к могиле её сына, пришла в бешенство. Она впервые за всё время явилась с беседой к своей невестке.
— Ты за что же, змея такая, Ильяса нашего в могилу до конца запечатала? Не любила, значит, не мил он тебе был, раз видеть его больше не хочешь! И за это никогда мы больше не будем с тобою знаться, а заодно и с детьми.
— Да вы и так про нас забыли! И не Илья это приходил ко мне, а бес.
— Чтобы через месяц дом был свободен. Имущество это наше, до брака было построено и оформлено. Твоего здесь ничего нет. Выметайся вместе с детьми.
С тех пор ни Валя, ни дети – вообще никто никогда не роднился с семьёй Ильи, как отрезало. Призрак Ильи больше не приходил к ней с той ночи. Валя оставила дом - огромный, добротный, высокий и шатровый - и перебралась к своим родителям вместе с детьми. Она не стала оспаривать права детей на имущество. Потом семья Ильи очень долго продавала этот дом и никак не могла продать, а когда продали, то он через некоторое время сгорел, и слава Богу, что никого в этот момент внутри не было.
Пару лет Валя прожила с родителями, а потом, по совету подруг, завербовалась на Север. Детей она оставила на попечение матери. Вернулась Валя только через два года – была она беременная и имела нового мужа. Муж её был симпатичным и простым русским парнем. Жить они решили у него на родине, поэтому Валя забрала детей с собой, в Кемеровскую область. Там она и осталась жить.