Из цикла "Непослушник"
Голуби белые ворковали над белым миром и воздух стыл в ***год от Сотворения мира.
Зима меж колокольнями русскими заблудилась, купола битой крошкой серебряной присылала. Гоняет от купола до купола ветер - кубра.
Дымницы коптят – раздуваются, дома приземистые в стылую почву вросли. Луна меж монастырями бродит, в кельи заглядывает. Кого ищет, сестра шалая?
- Знаешь ли, кто я?
- Знаю. Может в прошлой жизни виделись. А может просто во сне. А может, загадала я тебя, такого. Предупреждали - тяжко будет, а я до донышка залпом пить решила.
- И не боишься меня?
Из темноты родился или темноты появился, из темноты вышел. Глазами сверкнул. То ль чернец, то ли ухарь.
- Волков боятся – в лес не ходить. А я и по лесу ходила и по полюшку и по степям горчим.
- Что ж делала ты там, где меня не было?
- Так тебя искала.
Дорога большая – большая, длинная – длинная. Дорога русская от храма до скудельницы. Себя – то найти сложно, а другого – тем паче. Бога только найти легко, он под каждым кустом можжевеловым, в каждой ягоде, в каждом крике птичьем. На то он и Бог. А с людьми сложнее...
- Что смотришь глазами печальными, баба ты, нерадивая, упрямая? Спой мне колыбельную, ясочка, птица вещая. Сам себе не могу, душу когтями подрал! Нет её, души. В пепел оборотилась, пепел меж пальцев застывших... Вместо души, на донышке, камень острый Алатырь - не сдвинуть... Сбежал бы на край мира, туда, где зимы нет, где камни в – пыль от слова молитвенного господнего! Да где он, край этот?
- Полно! Нынче время такое, для разбойника дорога в рай не легка, хотя сам Христос в лоб поцеловал, окаянность его приласкав. Окаянность, она, как и зима русская. Рукой махнешь, белым - бело. Смотреть любо-дорого на то, как душа мечется. Раз мечется, знать живая! В пепел не оборотилась, а ежели обратилась, то восстала из него, пустельгой в небо взлетела! Летает теперь по свету, сбирает по зёрнышку. А коли по зернышку собрать, то и хороший сдобный хлеб выйдет, точь – в – точь из печки жаркой. Благодарю, что у печи своей погреться позволил в стужу лютую. Давай на двоих хлеб разломим, а горюшко пополам разделим...Хлеб - то ты в грязь не втаптывай.
- Отчего слышу звон колокольный в гласе твоем печальном, точно вся печаль людская льётся из уст твоих?
- Спи, засыпай. Печаль мою прежнюю ты сжёг нынче, новую после себя оставил. Уж больно лютую, а я то и не печалюсь. Алатырь - камень не мужское дело двигать. Не охота и не война. Надорвёся! А наша доля бабская. Капля камень точит, особливо ежели тот камень проклятый. Слеза за слезою на Алатырь капать будет, да и прожжет. Века уйдут, а когда мы, бабы и не ждали? Спи, засыпай. Пусть вьюга у стен монастырских плачет, праведников оплакивает. Голову мне на колени положи, точь на сердце. Время нынче такое, разбойникам у русской печи греться. Время нынче такое – не прощёных прощать.
А глаза – то, серые – серые, точь пеплом заволокло.
Ветер дует по дорогам, вдоль полюшка, сухую заиндевевшую траву трясёт, что под снег, нерадивая, не слегла.
Кто – то в ночь рождественскую на звонницу невидимый поднимется и давай звонить, оглашено.
А снег, снег везде, точно кутья. Облако дымное на образах трещины снежной пылью забило..
- экая ты княжна, посмотри на небо...
- То не небо над нами, купол... Мир как ступени ледяные вниз. Взлетаешь, наверх, счатья своего не чуя! Зима в ушах... А как на землюшку спускаться - тошно и страшно... Ты кречет, спи. В ладони мир сожми, спрячь. Мир, он маленький, пугливый, его обидеть легко.
- Мир он нынче и в грудной клетке не умещается, плещется как озеро. Сказывай, не останавливайся. Отчего мне не спится сегодня?
- То не тебе, бесам твоим не спится. Не любят они меня, бесы твои, потому что вижу их.
- А говоришь «любый».
- Любый, как есть. Со всеми бесами твоими. Хочешь, всех их себе заберу?
- Что ж ты делать - то с нимич с бесами будешь?
- А хоть что. Они мне для рукоделия сгодятся. Нити золотые из них накручу, будут людям служить, сказки рассказывать. О тебе о первом расскажу.
- Больно же с ними должно быть... Кусачие.
- Кусачие. Видишь? И руки и душа в ранах. Так ведь все хорошее через боль.
Но ты спи. Не думай ни о чем.
Ворковали голуби белые над белым миром, над зеленым куполом, над кованым крестом, да печь трещала, выдыхала жар.