Жил да был на свете мужичонка один. По имени Дормидонт. Был он ледащим до невозможности и при знакомстве называл себя именем полным. Для солидности.
Протягивал руку и представлялся, — Дормидонт Акакиевич, — на секунду задумывался и добавлял, — Попугайло. И сжимал руку поданную. Изо всех сил имеющихся. Доказывая, что он не просто как попало, а ого-го...
Так и жил бы в томлении никому неизвестной, неприметной жизнью, не попадись ему на пути жизненном, посреди иссушенного солнцем поля, цветок яркий по имени Клавдея.
Клавдея Апполинариевна, как она сама представлялась. Тоже полным именем, но без фамилии. Уж не знаю почему, но вот так.
Что их соединило, лично мне до сих пор не ясно, слишком они были разные: как я уже сказал, Дормидоша был до крайности невзрачен и слегка кривоног, Клавдея — наоборот. Красотка писанная, с глазами, ногами, попой и всем остальным, что красной девке полагается. Полный набор в комплекте.
Хотя и непонятно как, но факт остаётся фактом: глянулись они друг другу буквально с первого взгляда. Обнялись, поцеловались и ну давай друг с другом поживать. В хоромах городских, многокомнатных.
Долго ли коротко поживали, не знаю, но добра нажили неплохого. Полны хоромы сундуков расписных.
Но не хватает чего-то Клавдее. Раскроет бывало сундуки, раскидает добро красивое, жемчугами заморскими расшитое и — а ну прикидывать. То одну кацавейку накинет, то другую... Полдня перед зеркалами крутится. Одних черевичек у ней, чай, не меньше полсундука, примерять устанешь.
Но всё ей не так и всё не эдак... Надоело всё, чегой-то в жизни не хватат. Долго думала, никак понять не может томления своего душевного. И так, и сяк мыслями по древу растекалась — не идёт ничего в голову. Хоть тресни вдоль и поперёк.
Пока однажды утром не проснулась, мыслью озарённая. Толкнула Дормидошу в бок костлявый, да и молвила устами сахарными,
— Вставай, мой ненаглядный Дормидоша. Птичка уж давно червячка нашла, да гнездо вить принялась, а ты всё почивать изволишь. Просыпайся, друг любезный. Открой скорее сомкнуты негой взоры.
Проснулся Акакич, глаза трёт, головой крутит, понять ничего не может. Какая, к чёрту, птичка, что за червяк в гнезде...
— Сегодня ж, день отдохновения от забот, любимая. Что ж ты мне мероприятие срываешь? Дай ещё полчасика. Поди пока сама червячка какого поймай, что-ли...
Не унимается Клавдея, пуще прежнего. Девка она — не гляди, что красоты неземной, так ещё и авторитетная страсть какая. Коль чё захочет, любого доцента заставить сможет, не то, что муженька своего худосочного. Растолкала окончательно и молвила назидательно,
— Хватит уже дрыхнуть. Решила я дом новый поставить. Твоими силами. И начать немедля требую. Чтобы к концу третьего дни стал на опушке. Ко мне лицом, а к лесу задом. Иди Дормидоша и постарайся меня не разочаровывать.
Делать нечего. Собрал мужичонка в узелок манатки немудрящие, пояском подпоясался, оседлал кобылу породы японской, да и отправился. Лес рубить, доски строгать, да гвозди заколачивать. Рядами ровными. По линеечке.
Колотит, а сам думает, — А ну как не уложуся я в срок назначенный? Ой, чую не уложуся...
И решает, что негоже гвозди просто так заколачивать, лучше молоток применить. Железный с ручкой заморской, стеклопластиковой. Небось быстрее получаться станет.
Поколотил, поколотил и так ему понравилось, что ещё и пилу прикупил. Тоже заморскую, энергическую. Пилит не нарадуется. Потом и к электричеству подключил, совсем хорошо стало.
— То ли дело! И чего я топором мучился?
В три дни правда не уложился, за пять справился. Стоит изба посреди поля — всем избам изба. Двуэтажная, под крышей покатою, да трубой газовой. Позади — сосны колышуться да белки скачут. Красота неописуемая.
Привёз он на кобыле заморской Клавдею свою ненаглядную, она как увидела — враз просрочку простила. Ходит, от удовольствия жмурится, да мысленно сундуки по избе расставляет: туда красный, сюда жёлтый, а там — зеркало повешу. В полный рост, с полосочкой золотистой.
И такая гордость Дормидошу обуяла, что взял он кисточку, да в картинках тщательных историю всю разрисовал. Да на площади рыночной развесил. Пусть народ ходит да удивляется. Какой он мужичонка справный. В одного таку красоту одолел.
Рядом чистую бумажку повесил. И карандашик на верёвочке. Дескать, пишите люди добрые, кто грамоте обучен. Слова добрые, да впечатления яркие. Синим — доброе, красным — ругательное.
Наутро приходит, а там как назло надпись. Прямо поперёк бумажки, карандашом красным.
Врунишка ты, Дормидоша. Я сначала и правда подумал, что ты сам построил. Своими руками. А ты оказывается молотком да пилой пользовался. Нехорошо это, народ честной обманывать.
Дормидоша как стоял, так и сел на попу от изумления. Прям на площади...
Тут и сказочке конец. А кто слушал — огурец.
Теперь к сути. На днях комментарий мне написали.
Я сперва и вправду поверил, что вы в одиночку дом построили. Потом прочитал внимательно, а вы оказывается, то бульдозер заказывали, то бетоновоз, то кран подъёмный. Не в одного получается.
Интересно, человек ожидал, что я вообще всё своими руками делать должен? И сталь для арматуры выплавлять? И гвозди ковать? И всё голыми? Без молотка и пилы? Интересная логика, правда?
ПОДПИШИСЬ, будь человеком. ツ