Микрорайон расположился на отшибе, в тупике. Когда-то давно местный заводик затеял здесь большое строительство жилья для своих рабочих, но успел постороить всего несколько домов на одной-единственной улице. Потом начались смутные времена, стройка затихла, а сам заводик тихо умер, оставив жильцов без обещанной инфраструктуры.
Микрорайончик от запустения спасла только близость к Москве, молодежь стала ездить на работу туда, к тому же у многих появились машины, и то, что от цивилизации улицу отделя́ли почти 3 километра через поле и лес, уже было не критично.
Днем улица пустела, выходили только мамы с маленькими детьми на площадку, да старшее поколение в хорошую погоду выбиралось на лавочку под рябиной. На самом деле, лавочек было три, иногда там собирался этакий клуб по интересам. Сидели подолгу, разговоры разговаривали.
Конечно, те, у кого дома были дела, семья, внуки, долго на лавочках не рассиживались, поболтают немного и домой. Но существовал костяк, который можно было увидеть на лавке почти всегда, с утра до вечера. Три-четыре пожилые женщины и древний дед, ровесник почившего в бозе завода, были завсегдатаями лавочной жизни.
Кто-то, проходя мимо них, просто здоровался, кто-то останавливался поболтать, кто-то молча шел мимо. В общем, к ним привыкли и не заостряли внимания на сидящих.
Все, кроме одной женщины. Та молча никогда не проходила, коронная фраза "Все сидите? Мне бы ваши заботы!" отлетала от нее, как будто была запрограммирована в мозгу.
"Мне бы ваши заботы!" Кто б ни сидел на лавке, хоть бабка, хоть дедка, хоть дамочки с собачками, хоть мужики с пивом, Татьяна мимо спокойно не пройдет, обязательно подковырнет. Как бельмо в глазу ей эта лавка.
Бабульки обычно не обращали на нее внимание, ответят "Иди, иди, Тань!" и дальше говорят о своем.
Вдруг, в один из вечеров, этот порядок был нарушен. Уж с какой стати одна из бабулек была на взводе, неизвестно, но на традиционное "Мне бы ваши заботы!" резко ответила "Забирай! Я завтра на кладбище собралась, надо сыну и мужу ограду красить, да прибраться у них, давно не была, болела, все заросло поди. Бери мою заботу себе, если так хочешь!"
Бабульки стали ее одергивать "Ты что, ты что говоришь-то? Она ведь не со зла спрашивает, просто так, что б сказать что-нибудь!" Женщина только усмехнулась. А Таня поначалу опешила, замолчала, потом что-то пробормотала и пошла к подъезду.
Всю эту сцену наблюдала продавщица ларька, вышедшая покурить на улицу. Молча стояла она с сигаретой и размышляла:
" "Мне бы ваши заботы"...Как часто мы говорим эти слова, не думая, а что, собственно говоря, хотим забрать? Не зная жизнь человека, не зная, что он пережил, о чем думает, что его заботит на самом деле. Не заморачиваясь тем, что наши слова могут причинить боль. Нам кажется, что человек живет легко, занимается никчемными делами, но это его жизнь и его дела, для него они важны."
Продавщица многое знала о жителях микрорайончика. Она вдруг вспомнила, как одна из пожилых женщин рассказывала свою историю, говорила, что из близких у нее осталась только собачка, которую она очень боится потерять, потому что останется совсем одна. Продавщица подумала "Не дай, Бог, забрать такие заботы!"
Несколько дней после этого случая вопрос о заботах не звучал. Потом все забылось. И понеслось традиционное - вечер, лавка, Таня и ее коронное "Мне бы ваши заботы!"
И только продавщица ларька после своих раздумий вычеркнула эту фразу навсегда из собственного лексикона.