(Не)праведная жена. Глава 25
Когда Антон вышел из лифта, он сразу почуял витающие по лестничной площадке умопомрачительные ароматы свежеприготовленной пищи. Принюхавшись, понял, что запахи идут из его собственной квартиры. Огромная, всеобъемлющая радость затопила его изнутри, вызывая волнение и трепет.
Предыдущая глава:
Ссылка на начало:
Неужто свершилось и жена сменила гнев на милость? Давно у них дома не пахло настолько вкусно, пожалуй, с того самого дня, как она перестала подходить к плите. Это раньше готовила без устали, то и дело что-то жарила, парила, варила, пекла, консервировала.
Настоящая хозяйка, озабоченная тем, чтобы мужу-гурману было, что поесть. В доме всегда царили порядок и уют, а ведь она ещё и работала. При этом, была горячей в постели и, как бы ни устала, в сексе никогда не отказывала. Идеальная во всём, потерять такую было верхом глупости.
Антон злился на себя и на неё тоже, пытался всё вернуть и исправить, но выбрал в корне неверную тактику, притащив в дом любовницу. Та только и умела, что хлопать ресницами и томно вздыхать, призывно глядя на него и ожидая постельных подвигов.
Вот только, где взять силы на всё это? Одной только страстью, как известно, сыт не будешь, а о прежних временах, когда Людмила порхала по кухне, стремясь порадовать его вкусными блюдами, можно было забыть.
Сама она обходилась без ужина, разве что могла съесть вечером творожок или йогурт, не более того. По утрам обычно пила кофе с бутербродом, а обедала в школьной столовой. Расставание с мужем пошло ей только на пользу, ещё больше постройнела и похорошела.
Что ни говори, а с разводом жизнь женщины не заканчивается, наоборот, появляется время для себя любимой. Не надо больше стоять у мартена, стирать и наглаживать мужнину одежду. Пусть этим занимается новая женщина. Но на Татьяну, где сядешь, там и слезешь.
Питались они теперь исключительно ресторанной едой, заказывая доставку на дом, а Тошеньке так хотелось отведать чего-нибудь домашнего, например, свежего борща с чесночными пампушками или рыбную кулебяку.
От блинов и оладий он тоже бы не отказался, впрочем, как и от котлет или пельменей, которые жена собственноручно лепила впрок, набивая ими морозильную камеру холодильника. Теперь же об этом приходилось только мечтать. В ответ на все его просьбы, Милка талдычила одно:
- Нет уж, пусть тебе Танечка твоя готовит.
- Она не умеет.
- Ну, научилась же ноги раздвигать перед чужими мужьями?
- Я и не знал, что ты такая язва.
- А ты чего хотел? Чтобы я продолжала тебе прислуживать, да ещё и лярву твою кормила?
- Вот о чём я и говорил, ты всё ещё меня любишь, оттого и ревнуешь.
- Не тешь себя иллюзиями, милый, ты хорошо постарался, чтобы моя любовь к тебе исчезла в один миг.
- Скажи, разве плохим мужем я был? Может обижал тебя или в чём-то ущемлял?
- Какая теперь разница? Что толку вспоминать?
- А я вот помню только хорошее и хотел бы тебя вернуть.
- Да не меня ты хочешь вернуть, а комфорт, который я создавала.
Эти разговоры всегда начинались и заканчивались одинаково, Людмила держала оборону и не позволяла Антону прогнуть себя. И чем больше проходило времени, тем отчётливее он понимал, что любовница даже ногтя её не стоит. Ничего по дому не делала, хоть убей.
Как уж этим двоим удалось заставить её заниматься готовкой, было неизвестно, однако, факт остаётся фактом. Оказалось, Танюша умеет возиться с тестом, однако, один из громил всё равно остался недоволен качеством порезанных ромбиков.
- Ти ни панимаищ, женщына. Хинкал - эта тибе ни какая-нибудь бишбармак, - сказал он, хмуро изгибая бровь.
- Извините, я сейчас всё переделаю.
- Ладна, ээ, ни нада, в следушый раз сделаищ луче.
На ошарашенного хозяина дома по-прежнему никто не обращал никакого внимания, тот продолжал стоять истуканом в дверном проёме. Поначалу Антону подумалось, что он попал не к себе домой, а к соседям.
Хотя, прихожая была своя, а вот кухня точно чужая. На одном из столов возвышалась груда свежего мяса, часть из которого варилась в большой кастрюле, источавшей ароматы не только на всю квартиру, но и на весь подъезд.
Венчала натюрморт огромная голова барана, уставившегося на Тошеньку безжизненным взглядом, свёрнутая шкура лежала неподалёку. Довольно жуткая картина для неподготовленной психики человека, привыкшего покупать мясо на рынке или, на худой конец, в магазине.
При входе в подъезд Антон заметил небольшую лужицу крови, которую он поначалу принял за обычную краску. Судя по всему, животное было забито совсем недавно и прямо во дворе. Он, конечно, слышал о подобном варварстве, но впервые столкнулся с этим только сейчас.
Дожил, осталось ещё выстрелы над головой услышать, а ведь всё к этому и идёт, если не вмешаться и оставить так, как есть. Откуда же ему было знать, что кавказцы притащили тушу с собой, в большой сумке, а кровь вылили из заранее припасенной бутылки?
Оба выглядели устрашающе и наводили ужас всем своим видом. Неслучайно Татьяна безропотно исполняла все их указания. Истинный хамелеон, умела подстраиваться под любую ситуацию.
Она первая заметила любовника и сделала огромные глаза, тем самым предупреждая, что, во избежание ненужных эксцессов, не стоит делать резких движений. А то, что эти эксцессы непременно возникнут, было и без слов понятно.
- Что здесь происходит? - сипло выдавил из себя Антон, дав петуха в голосе, - Татьяна, кто эти люди?
- Твоя Мила от нас съехала, теперь у нас новые соседи. Познакомьтесь, это мой Антон, но я зову его Тошенька, - представила она хозяина дома, - а это Осман и Рагим, кажется. Я ведь ничего не перепутала?
- Всё правилна, запомныла, наканэц-та. Прахады, дарагой, ни стисняйса, - обрадовался один.
- Тошик-джан, садись, да. Скоро хинкал будим кущить, а пака вот тибе чача, пей, брат, - подключился второй, вручая ему рюмку с алкоголем.
- Какая чача? Я не пью.
- Эээ, зачем абижаищ? За знакомства нада випить. Закуси, да, вот лаваш, бринза вазми, памидор-мамидор, зелень-мелень.
- Таничка, давай, да, кыдай хинкал, тры минута и будит гатова. Спычинка вазми.
- Зачем спички? Надо поджечь тесто?
- Пракалывать нада, каждый, толко быстра, панимаищ? Давай, памагу, вот сматры.
Горцы говорили по-русски со страшным акцентом, словно и впрямь только что спустились с гор за солью и пришли её искать именно у Абрамовых. Ничто не выдавало в мужчинах то, что оба имеют высшее образование.
Наконец, они поставили в центр стола большое блюдо, на котором были разложены огромные куски варёного мяса и ромбики сваренного теста, которые нужно было макать в соус из свежих перекрученных помидоров с чесноком. С появлением горячего, пир продолжился с новой силой.
Антон вынужден был сесть рядом с новыми знакомыми и взяться за рюмку и вилку. Признаться честно, он откровенно трусил. Всё же, злить двух подвыпивших огромных мужиков довольно боязно, да и, к тому же, чревато последствиями.
Хорошо бы, конечно, вызвать участкового, прямо сейчас, чтобы наладил незваных гостей на выход. Но в последний раз Милка уже пыталась это сделать, когда хотела выгнать Таньку, вот только ничего из этого не вышло.
- Поймите, Людмила Петровна. Ваш бывший муж имеет право приводить на свою жилплощадь кого угодно, тем более, что Татьяна, с его слов, всего лишь двоюродная сестра, - говорил полицейский, устало вытирая лоб большим клетчатым платком.
- Да, какая сестра, Господь с вами, Николай Егорович? По ней же видно, кто она.
- Мила, почему ты во всех бабах видишь моих любовниц? Поверь, Таня и правда моя родственница, из деревни приехала, - откровенно издевался Антон.
- Ага, скажи ещё, что она собирается поступать в сельхозакадемию, на зоотехника. Хотя, может и хорошо, пусть научится там кастрировать быков, вроде тебя.
- Кстати, Людмила Петровна, вы тоже можете приютить своих родственников, а то, мало ли, вдруг брат с женой приедут или ещё кто?
- Мои не приедут, они не настолько наглые, как эта профурсетка.
- В любом случае, разбирайтесь сами, тут я бессилен.
В прошлый раз Мила отмахнулась от этой идеи, а теперь, значит, нашлись таки родственнички, желающие посетить столицу? Тем не менее, Тошенька хотел прояснить этот вопрос до конца, поэтому спросил несмело:
- Вас Людмила впустила в дом?
- Людычка, очинь красивий женщын. Да ти ни валнавайся, ми толко на полгода, а патом абратно в свой кишлак паедем. Осман жынится будит.
- Да, я тибе тожи пирглашаю.
- Не надо мне, никуда я не поеду.
- Пачиму, дарагой?
- Меня с работы не отпустят.
- Панимаю, первим делам самольёты.
- Ребят, и всё же, ответьте, а вы откуда знаете мою жену? - продолжал спрашивать Антон, на миг почувствовавший себя бессмертным
- Да вот толко сиводня пазнакомылис, Таничка чудесный женщын.
- Я у вас про Людмилу спрашиваю.
- Ааа, так ти пра Людычка? Ана наша радня, ево прадед дваюрадний систра маиво дядьки, - ответил, кажется, Осман.
- Странные родственные связи.
- И не гавары, все удивлялся. Вот Таничка тибе кто? Втарой жына или первий?
- Она мне не жена.
- Тагда пачиму ана здес? - удивился мужчина.
- Кажытса, я понил, наша Людычка ушла от тибе из-за ниё?
- Вах, ты абидел мая систра? - кажется, Рагим, схватился за огромный нож, которым совсем недавно разрезали свежее мясо на порционные куски, о чём свидетельствовала кровь на острие и рукоятке.
- Послушайте, никто никого не обидел, вышло недоразумение, я вовсе не собирался брать вторую жену, - проблеял хозяин дома, испугавшись до усрачки.
- Ты же обещал, - вспыхнула Татьяна.
- Давай не сейчас, или ты не врубаешься в ситуацию? Хочешь, чтобы они меня на ремни порезали?
- Правылна, сначала нада спрашывать первий жына, если разершит, можна завадить втарой, патом третий и дажы четвёртий, - благодушно отозвался горячий кавказец, кладя нож обратно.
- Да тут с одной бы разобраться, - облегчённо выдохнул Антон, поняв, что его казнь пока откладывается.
- Тагда зачем ти с Таньюша связалса?
- Сам не знаю.
- Тьфу на тибе, дурак какая.
- А хочишь, в Дагыстане тибе жыну найдём, паслушний и красывий? - спросил на полном серьёзе Рагим.
- Хай-гуй, Дагыстан, - возликовал его собрат, - саглашайся, сделаим тибе абрезание.
- Нет, только не это, - испугавшись не на шутку, Антон схватился за самое дорогое, не дай Бог укоротят ещё больше, чем тогда будет баб удивлять?
- Ладна, ни хочищ, ни нада.
- Тагда, давай снова випьем, Тош-джан.
- Ни валнавайса, ми угаварым Людычка, она разершит тибе женица на Таничка.
- Да, Таньюша харощий женщын, сначала испугалса, кагда нас увидил, а патом абрадывалса, чай нам сделыл, патом чуду.
- Что она вам сделала? Какое чудо? Не понял, ты их в постели что ли ублажала? - от выпитого у Антона немного развязался язык, что неудивительно, в чаче было не меньше 70 градусов.
- Нет, Тошенька, что ты? Чуду - это пироги такие, очень вкусные. Можно с мясом или с творогом, тянущиеся, как с сыром. Мы тебе оставили немного, но только с мясом, вот тёпленькие ещё, - виновато засуетилась она, подбегая к плите и вытаскивая из духовки парочку небольших круглых пирогов.
- Нормально, мне значит втирала, что не умеешь печь, а им испекла? - Антон смертельно обиделся, словно, было бы лучше, если бы она переспала сразу с обоими, вместо того, чтобы кулинарить для них.
- Так это они меня научили. Сказали, что если я не умею готовить, то никто на мне не женится.
- А ты за них что ли замуж собралась?
- Почему бы и нет, ты же на мне не хочешь жениться?
- Нет, э, нам нилзя, у Рагима есть жына, а у миня скора свадьба, я жы гаварыл.
- Давай лезгинка танцыват? Ти умеищ, Тош-джан? Пашлы научу, да.
- Хай-гуй, Дагыстан.
Гости куролесили долго, спать легли за полночь. А вот Антоше не спалось, он боялся, что не доживёт до утра. Даже Людмиле не стал звонить и писать, мало ли, вдруг та пожалуется на него? Кровная месть - дело такое. Её родичи церемониться не станут, чирк по горлу и поминай, как звали.
Ничего не попишешь, дети гор, с них взятки гладки. Наутро, едва продрав глаза, первым делом поехал в школу, чтобы там, в спокойной обстановке, поговорить с бывшей женой по поводу размена. У неё были отличные варианты, а он, дурак какая, отказывался.
Продолжение тут:
Ссылка на навигатор:
Ссылка на второй канал: