оглавление канала
Рассуждая так и эдак, я не заметила, как сон накрыл меня, словно бетонная плита, внезапно и тяжело. Я свернулась калачиком на мягкой шкуре, и закрыла глаза. Я не услышала, когда ребята вернулись. Но в какой-то момент я почувствовала, как кто-то бережно поднял меня на руки, и куда-то понес. Не сумев выбраться из липкого марева дремы, я тесно прижалась к чьей-то теплой груди, услышав, как стучит его сердце. Лешка! Я это знала точно! А может быть, мне просто очень хотелось, чтобы это был он. Не открывая глаз, я сонно пробормотала благодарность, и тихонько произнесла его имя. Его губы нежно прикоснулись к моей щеке, и это было последнее, что я почувствовала, опять проваливаясь в сон.
Проснулась я, когда за окном было еще темно. Осенью солнце восходит поздно, и ночь длится почти до девяти часов утра. Мне снилось что-то беспокойное, суетное и немного страшное. Но вспомнить, что конкретно, я не могла, да особо и не напрягалась. К чему мне это? Сны – это наше подсознание. По крайней мере, так говорят. А мне бы тут с сознанием разобраться, не то, что о подсознании думать! Медленно осмотрелась. Я лежала одна в темной комнате, укрытая пледом, на огромной деревянной кровати, точной копии той, из сказки про трех медведей, которая принадлежала папе-мишке. Свет от уличного освещения проникал сквозь щели в задернутых шторах. Прислушалась. В доме царила тишина. Только за окном, словно голодные звери, клацающие зубами, облетевшие ветки огромного клена стучали друг о друга под порывами северного ветра. Полежала немного расслабленно, наслаждаясь теплом, тишиной и покоем. Еще не проснувшийся мозг со скрипом переводил меня в реальность. И тут, в один миг вспомнила все, что произошло со мной вчера. Подскочила, как ужаленная, заполошно выпутываясь из-под теплого и уютного пледа. Осторожно, на цыпочках вышла из комнаты и прислушалась. В соседней комнате кто-то сопел. Заглянула в приоткрытую дверь. Лешка. Стала спускаться вниз. Двигалась в носках абсолютно бесшумно, лестница была сделана на совесть, ни одна ступенька не скрипнула под моей ногой. И вдруг внизу кто-то тихо, почти шепотом заговорил. Я замерла сусликом, стараясь разобрать кто и с кем разговаривает. Услышала недовольный и сердитый голос Андрея.
- Я сказал, без меня ничего не предпринимать! Приеду – сам разберусь! Только посмейте!!! Бошки поотрываю!! Ты меня знаешь! Все, до связи… - Не хотела бы я оказаться на месте того, с кем он говорил сейчас по телефону.
Я услышала, как он шлепнул трубку на аппарат, и зло выругался. Ничего необычного. У него бизнес, а он тут с нами возится. Конечно, хозяйство без присмотра нельзя оставлять. Тем более, такое, как его. За всем глаз, да глаз нужен, как говорится. Так что, его разговор не вызвал у меня никаких подозрений. А что тихо говорил, так это, чтобы нас с Лешкой не разбудить. Заботится… Но что-то не давало мне избавится от некой неуверенности. Да, чего уж там! Надо называть все своими именами. Не от неуверенности! От подозрительности! Хотя, причины подозревать Андрея в коварстве у меня не было никаких. Я опять устыдилась своих мыслей. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Что было, то было. Но у меня было одно оправдание. Не каждый день я находила у себя в багажнике труп знакомого.
Кстати, о хозяйстве. Мне не мешало бы предупредить, что посылка придет с фельдъегерями, чтобы без меня там все разобрали, и что мне тут придется задержаться. Иначе, народ волноваться будет. Почти бесшумно, как предутренняя тень, продолжила спуск по лестнице и вошла в кабинет. Андрей сидел в кресле, вид имел недовольный. Одет был вполне демократично. Безумно дорогой джемпер цвета голубой пепел известной брендовой фирмы, одетый на голое тело, обрисовывал все его бицепсы и трицепсы, или как их там. Старые потертые джинсы, тоже голубого цвета, были потерты в правильных местах, и тоже стоили немалых денег. Он нервно постукивал карандашом о лист бумаги, лежащий у него на столе. Я тихой мышкой подошла и пожелала ему доброго утра. От неожиданности он вздрогнул, и резко повернулся в мою сторону, в то же самое время, комкая листок, на котором было что-то нарисовано или написано. Разглядеть я не успела. В его глазах еще полыхало бешенство. Но выражение его глаз при виде моей персоны тут же поменялось на приветливо-радостное.
- А, Линка… Встала уже. Спала бы еще. На дворе ночь. Рано еще, только шесть утра. Как ты?
Скромненько потупив глазки, я прочирикала:
- Спасибо. Нормально. Вчера отрубилась, даже не заметила как.
Повисла неловкая пауза. Я не знала, как у него спросить, а он, по всей вероятности, не знал, как мне сказать. Поэтому я, стараясь избегать слова «труп», спросила:
- Как вчера… все прошло?
Андрей пожал плечами, и обыденным голосом проговорил:
- Нормально… Неподалеку возле шестого отделения его в парке на скамейке оставили. Должны быстро найти. – И потом сразу без перехода. – Кофе хочешь?
Я кивнула головой. Он легко поднялся и направился в кухню своей чуть танцующей походкой. Вид при этом имел напряженно-сосредоточенный. Видимо, у него тоже какие-то проблемы на работе. Его озабоченный вид лишний раз послужил мне упреком. У людей своя жизнь, свои проблемы, а тут, здрасьте – пожалуйте, явилась – не запылилась. Вот она я, а вот он мой паровоз с проблемами. Решайте, как хотите, вы же друзья. Мне стало горько и стыдно. Горько за то, что я каждый раз умудряюсь куда-нибудь вляпаться, а стыдно, что бегу со своими проблемами к друзьям, не спросив, а может у вас тоже есть свои проблемы, а может вам тоже моя помощь требуется?
Вслед удаляющемуся Андрею, я негромко спросила:
- Можно мне с твоего телефона по межгороду позвонить? Мне своих предупредить надо, чтобы быстро не ждали.
Андрюха, чуть повернув голову назад, ответил:
- Разумеется. Чего спрашиваешь?
Я торопливо набрала номер. С Екатеринбургом у нас два часа разницы во времени, так что мои уже все на работе. Уверено набрала нужный номер, и стала слушать гудки. Наконец, на том конце ответили. Трубку взяла старший товаровед, Галина Георгиевна. У меня в ухе раздался ее строгий низкий голос:
- Алле! Магазин «Ювелир». Слушаю вас.
Я торопливо заговорила:
- Галина Георгиевна. Это Сорина…
Женщина не дала мне продолжить и радостно затараторила:
- Ой! Лина Болеславовна, как хорошо, что вы позвонили! Я в гостиницу уже звонила, а там сказали, что вы съехали. Тут фельдъегерская доставка звонила, сказали, что вы что-то там неверно оформили, и посылку они доставить не могут. Нужно срочно к ним заехать, и дооформлять там что-то…
Женщина еще что-то продолжала говорить, а я отвечала, и даже сама что-то спрашивала, а в голове, будто надоедливый комар, тихонько так, зудела одна мысль. Посылку не отправили, посылку не отправили… То, что я могла что-то там неправильно оформить – глупости. Я подобные бумаги по пять раз на дню делала, у меня все уже на автомате идет. А посылку не отправили? Честно говоря, дальше этого моя мысль не шла. Ну, типа вопросов, «а что это значит?». Да ничего это не значит! Обычный рабочий процесс. Всякое бывает. Да и я, тогда была в таком состоянии, что могла и ошибиться. А еще есть вероятность, что у них там что-то поменялось. В общем, причин могла быть масса, обычных причин, ничего ТАКОГО…
Простившись с товароведом, я положила трубку на рычаг, и на минуту задумалась. Разумеется, ехать сейчас к фельдъегерям я не собиралась. Но позвонить и выяснить, что там у них «не так» было нужно. Быстро набрала номер, который помнила наизусть, и опять стала слушать гудки. Несмотря на ранний час, мне вскоре ответили. Выяснилось, что у них новые бланки и в спешке я не туда поставила свою подпись. Подумав минуту, я попросила оставить пока мою посылку у них на складе, обещав заплатить за хранение соответствующую сумму. Пояснив, что я сейчас не в городе, а в области, и как только «приеду», сразу к ним. Говоривший со мной человек, немного поломался, я немного поуговаривала. В общем, расстались мы почти близкими друзьями.
Положив трубку, я повернулась, и чуть не подпрыгнула от неожиданности. В дверях стоял Андрей, держа в руках небольшой поднос с двумя чашечками кофе, тонкими дольками лимона и какими-то печеньками в небольшой вазочке молочного стекла. Его взгляд был виноватым и каким-то несчастным, что ли. Разобрать было сложно, потому что он сразу опустил глаза и пробормотал извиняющимся тоном:
- Прости, не хотел тебя отвлекать. И пугать не хотел. – А потом изображая деловую заинтересованность, спросил. – Неприятности на работе?
Я пожала плечами.
- Ты же знаешь… Если у тебя есть работа, то и неприятности тоже есть. – Мило ему улыбнулась, и добавила, слегка переигрывая легкомыслие. – Ну, слава Богу, это не так часто бывает. Я имею ввиду неприятности. Так, рабочие моменты. Предупредила своих, чтобы быстро меня не ждали. Ты же знаешь не понаслышке, что торговая сеть, оставшаяся без хозяйского глаза, может быстро прийти к хаосу. Но у меня хороший коллектив, и зам хороший. Знаешь, мой зам напоминает мне нашу Людмилу Марковну. Железная женщина, и у такой точно не забалуешь. Так что я относительно спокойна насчет работы. Повезло тому, у кого есть такой служащий. Совершенно спокойно можно на некоторое время оставить хозяйство без того, чтобы потом не оказаться у разбитого корыта.
Я говорила легко, слова текли плавно, словно я песню пела. Я не стала посвящать Андрея в свои рабочие проблемы с фельдъегерями, не потому что не доверяла ему, или имела какие-либо опасения на его счет. Вот еще, глупости какие! А просто посчитав, что в этом нет необходимости. У него, наверняка, своих забот полон рот. А тут я со своими проблемами. Но его заинтересованность моей работой прошла так же быстро, как и появилась, что по неведомой мне причине, вызвало у меня облегчение. Он поставил поднос с кофе на стол передо мной, взял с него свою чашку, и сел в кресло рядом. Сделал несколько глотков, и, не поднимая на меня взгляда, спросил немного глухим голосом:
- Как живешь, Лина?
Я немного оторопело хлопнула на него ресницами, ожидая уточнения его вопроса. А он, словно специально, упорно не смотрел на меня. Не дождавшись никакой конкретики, проговорила с некоторым недоумением:
- Да нормально живу…, как все. Дом, работа, все, как у всех. А тебя что-то конкретное интересует, или так… вообще, для поддержания разговора? – Он продолжал молчать и смотреть в свою чашечку с кофе. Может он там на гуще гадает, а я тут со своими вопросами лезу? Не дождавшись ответа, я спросила его уже более конкретно. – Ты мою личную жизнь имеешь ввиду? Если так, то замуж я не вышла… Пока. – И не знаю, какой чертенок меня в тот момент толкнул в бок, добавила с усмешкой. – Жду, когда Лешка созреет.
Андрюха испуганно вскинул на меня глаза, чуть не расплескав на себя остатки кофе. А от дверей вдруг раздался чуть насмешливый голос Алеши:
- Так я давно созрел. Только вот жду, когда ты уже по белу свету бегать перестанешь. А то ведь тебя на месте фиг застать можно, чтобы предложение руки и сердца обстоятельно сделать. То ты в горах носишься, то по лесам полкаешь, как ошпаренная, то самолеты тормозишь, а теперь вот, изумрудная лихорадка на тебя напала совместно с нашей братвой.
Говорил он, вроде бы, шутливо, только глаза были серьезными, я бы сказала, просящими были его глаза. И его взгляд меня смущал до невозможности. Стало трудно дышать, и к щекам вдруг прихлынула кровь по неизвестной мне причине. Или мне хотелось думать, что сия причина мне неизвестна. Мы смотрели друг на друга, забыв, что в комнате мы не одни.