«Не остается иного господина, кроме абсолютного — смерти».
Незаметно для себя вся наша жизнь от младенчества и до старости пронизывается бесконечным табуированием явлений и деяний. Как часто на внутреннюю неспособность чего либо мы не можем дать вразумительного ответа, кроме как “не знаю”, “просто так вышло”, “я так чувствую”? Не означает ли это то, что внутренний цензор почему то запрещает узнавать истинные причины отказа? Основное табу, как мне кажется, в нашей жизни наложено на смерть как таковую. Мы можем о ней шутить, мы можем о ней говорить, но мы не имеем сил её признать, допустить саму форму смерти в сознание, как нечто неизбежное и непреодолимое.
Перцепция смерти происходит через отрицание и внутреннюю борьбу с безысходностью. Но чем была бы жизнь, если б мы не имели смерти? Страх смерти мыслится как логическая ошибка, ведь причинно-следственные связи, как нам кажется, установлены от эмбриона до гроба. Но внутренние сопротивления предоставили нам возможность мнимого бегства от всепоглощающей пустоты через фантазии загробного мира, кармического долга и райских фантомных объятий некого творца.
В фильме Гаспара Ноэ “Вихрь” топорно и реалистично можно наблюдать беспомощность перед смертью и её безжалостными фокусами - болезнями, охватывающими не только нашу соматическую оболочку, органы внутренние и чувственные, но и наше важнейшее достояние человека - разум. Смерть разума. Монотонное, где-то даже молчаливое звучание без лишнего кинематографичного натиска говорит - есть временно почти здоровый, есть заболевший, есть даже временно здоровый, но никто не избежит конечного исхода и возможно, даже не в прямой поочередности. Пустые глаза, смотрящие в темноту, блуждающие в родном доме как в самом запутанном лабиринте уже не сопротивляются, их лишь изредка охватывает страх. Занять место «потерявшейся» героини в ужасе ирреальности собственной жизни может каждый. Так из чего же исходит страх - из невозможности контроля ситуации или ощущения небытия?
Однажды, только рожденных, кричащих от ужаса нового мира, покрасневших от потуг младенцев мать убаюкивала нас, напевая один и тот же мотив, как шаман на ритуале. Также мать, переживающая деменцию, успокаивает своего взрослого сына на своих коленях, чтобы тот пережил смерть отца. К данности смерти невозможно приготовиться, но её можно принять как истинно существующий факт, факт неизбежный. И в этом случае есть шанс, что скорбь не регрессирует в меланхолию.
Понравилась статья? Больше уникального контента в моём Telegram канале @vertinskaya33