Так было или не было? - этот вопрос волнует любителей истории не одну тысячу лет.
Было или не было у Гая Юлия Цезаря порочащей связи с царем Вифинии Никомедом?
Легионеры Юлия считали - что таки усе было!
Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря.
Правда к моменту Галльского триумфа, во время которого и распевались данные частушки, история с Никомедом стала в Риме настолько баяном - что годилась только для дружеских подколов.
Как говорится, было или не было, какая разница - главное, ведь не стать для народа тридварасом в плохом смысле, а как раз легионеры и плебс готовы были за Цезаря жизнь отдать.
Тем не менее шлейф истории с Никомедом тянулся за Цезарем всю жизнь - с этим царем он познакомился в нежном 19летнем возрасте, и вскоре был замечен каким-то проезжим римлянином в качестве виночерпия на царском пиру... ну и пошло поехало. "Вифинская царица", "царское позорище" и тд. Как говорится, ты можешь сто раз завоевать Галлию, но стоит один раз подать вино вифинскому царю...
Даже когда много лет спустя Цезарь защищал в Сенате интересы Нисы, дочери Никомеда, Цицерон не упустил случая наступить Лысому на больную мозоль.
«Оставим это, прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!».
Но не только Никомеда приписывают Цезарю, вот в чем дело.
Небезвестный классик римской литературы, поэт Катулл, в свое время талантливо прошелся со слишком уж близкой дружбе Цезаря с Мамуррой, главным инженером в галльской армии.
Было все у Цезаря с Мамуррой - было и так! И эдак! и растак! - уверял читателей Катулл в самой нецензурной форме.
Все это, конечно, можно списать на ужасы оголтелой римской политической пропаганды, на которую квириты были очень уж падки. Обвинять в этом самом - это же классика римских публичных дебатов. Лошадь-фаворит. Даже инцест и коррупция - плетутся далеко позади.
Цицерон кстати очень любил данный риторический прием - и вдоволь потренировался в его применении в своих Филиппиках против Марка Антония.
Потом ты надел мужскую тогу, которую ты тотчас же сменил на женскую. Сначала ты был шл.. , доступной всем; плата за позор была определенной и не малой, но вскоре вмешался Курион, который отвлек тебя от ремесла шл... и – словно надел на тебя столу – вступил с тобой в постоянный и прочный брак.
И Цицерон, как мы знаем, поплатился жизнью за эти оскорбительные слова.
Так что можем, дорогие друзья, списать сплетни на происки врагов, выдохнуть и продолжать считать Цезаря самым мужицким мужЫком.
Хотя нет, не можем)
Дело в том, что если почитать биографии даже гораздо менее одиозных (в плане грязных сплетен) персонажей, чем Цезарь и Антоний, понятно, что нравы в Риме были те еще, и участи в юности побывать чьей-либо " вифинской царицей" избежали только лишь не все. Не обязательно даже было в Вифинию ехать, опасности подстерегали и дома.
Читаем биографию супер-скрепного Марка Порция Катона.
Один из родственников в день своего рождения пригласил Катона вместе с другими мальчиками на праздничный обед, и все дети, старшие и младшие вперемешку, собравшись в какой-то части дома, играли в суд — произносили обвинительные речи, уводили в тюрьму осужденных. И вот кто-то из старших отвел одного « осужденного » — очень красивого мальчика — в спальню и заперся с ним наедине. Мальчик стал звать на помощь Катона.
Вот так и отпускай римских детей на дни рождения!
Катон, к счастью, устроил скандал и спас мальчика. Но эпизод сам по себе шокирующий.
Продолжаем - и в биографии другого благочестивого римского персонажа, Марка Юния Брута, видим еще один весьма странный пассаж.
К бесчестным домогательствам он оставался глух, невзирая на самую изощренную лесть; уступать наглым и назойливым требованиям — что иные объясняют стыдливостью и робостью — он считал позором для великого человека и любил повторять, что те, кто не умеет отказывать, по всей видимости, худо распоряжались юною своей прелестью.
В общем, я не такая, я жду трамвая! - уверял всех знакомых будущий убийца Цезаря.
Да, да, Брут, мы все поняли)
Это была интересная эпоха. Греция пала и стала рабыней Рима совсем недавно. Но и Рим в какой-то мере пал под обаянием Греции.
Все молодые нобили воспитывались учителями-греками, часто и росли в самой Греции - и понять, почему им дома нельзя то, что можно в Греции... это было сложно.
Как бы то ни с было, время шло - и чем дальше в имперский лес, тем с большей толерантностью в Риме относились к различным шалостям.
Некоторые вещи при императорах стали настолько обыденными, что перестали даже быть сюжетом для шутовских песенок и анекдотов. И это весьма грустно!
