К Тамаре не пускали, но Тёма все равно не уходил – сел под окнами ее палаты и ждал.
- Она сейчас под капельницей, – пояснил он. – Когда закончат капать, она сможет выглянуть в окно и увидеть меня.
- Что с ней? – спросила я, в который раз за последние дни испытывая чувство вины – пусть Рита сама все затеяла, но я могла бы хотя бы раз приехать ее навестить!
- Почки отказывают. Предложили сделать аборт, она отказывается. Будут сохранять, что еще делать. Дура он!
Голос Тёмы дрожал, и мне вдруг стало так жаль его. Я подвинулась к нему поближе, легонько толкнула его плечом.
- Не переживай, все будет хорошо, – пообещала я, хотя сама не была в этом уверена.
Какое-то время мы молча сидели на траве, соприкасаясь плечами, и смотрели на окно второго этажа, где под капельницами лежала Тамара.
- Элен тебе все рассказала, да? – наконец, спросила я.
- Рассказала.
- Ты был прав. Не нужно было этого делать.
Он ничего не ответил.
- Может, помиримся?
- Не знаю. Вдруг ты завтра еще что выкинешь.
- Обещаю, что нет.
Тёма повернулся, посмотрел мне прямо в глаза и спросил:
- Ты вообще головой думала? Зачем ты в это ввязалась?
Я пожала плечами.
- Если забыл, меня машина, вообще-то, сбила. И я пролежала в коме несколько дней. Наверное, повредилась немного головой, может, я вообще все еще лежу без сознания, а все это мне только кажется? – попыталась пошутить я. – А если серьезно... Я не знаю. У вас в семье все по-другому, вы делаете что хотите. И даже Элен – ее отец лупит, а она все свое. У нас не так. Мы все делаем так, как хочет Рита.
- Но почему? – возмутился он.
Это был хороший вопрос, который я часто себе задавала, но боялась отвечать. Но в тот момент я поняла, что если я ему не отвечу, то все. Что значит это “все” сформулировать я не могла, но при этом хорошо понимала внутри.
- Потому что она неродная, – почти шепотом проговорила я. – Мама боится, что если ее обидеть, она станет так думать. А мне просто ее жалко. Она мечется меж двух огней, а в итоге никому толком и не нужна.
Тёма взял меня за руку. Его ладонь, несмотря на жару, была прохладной и сухой.
- Ты не обязана решать их проблемы, – сказал он. – Рита не маленькая, сама разберется.
- Да, наверное, – промямлила я.
Все мысли вдруг потерялись, разбежались по моей голове как деловитые муравьи, и я ни одну из них не могла поймать. Одновременно стало спокойно и тревожно.
- Не позволяй Рите пудрить тебе мозги.
- Не буду... Тем более... Как ты думаешь, мама скажет мне, где Тимур? Если Рита не сознается?
Я боялась, что на это он тоже ответит что-то вроде того, что нечего в это вмешиваться и так далее. А он ответил:
- Скажет. Ты просто спроси у нее, хорошо? Не надо больше шпионских игр, у тебя это плохо получается.
- А если нет?
В этот момент в окне появилось лицо Тамары. Она улыбалась и махала нам рукой. Тёма сразу подскочил, побежал к окну. Тамара убеждала его, что с ней все в порядке, чтобы он не волновался и шел домой. Но он еще там полчаса проторчал под окном и только потом согласился уйти.
Я предложила ему найти Элен и Борьку, если они, конечно, не поубивали друг друга, но Тёма сказал:
- Давай лучше просто погуляем? Без них.
И мы пошли по улице, разговаривая ни о чем и обо всем на свете...
Маму выписали из больницы через два дня. Накануне Сергей велел мне ни в коем случае ее не волновать и избегать разговоров о том, что произошло. Как будто это возможно! Я-то обещала молчать, а вот Рита нет. Она в тот же день написала отказную, чтобы успеть рассказать маме свою версию истории. Тут уж даже Сергей ничего не смог сделать – Рита встретила маму на выписке со слезами на глазах и сказала, что это все Вера придумала, что она заставила нас это сделать. Рита знала, что мама с удовольствием схватится за эту версию, потому что Веру она терпеть не может. Ну а кого еще делать козлом отпущения?
Когда дома все немного пришли в себя, и мне показалось, что буря прошла мимо, мама внезапно спросила:
- Почему ты ее не остановила?
- Кого? – не поняла я, почему-то подумав про Веру.
- Риту, конечно! Ты же понимала, как это опасно и ничего не сделала?
Тут уж я не утерпела:
- Ты что, правда думаешь, что ее можно остановить? Я отказывалась, но она заставила меня!
Рита, зная, о ком я сейчас заговорю, перебила меня:
- Мама, не слушай ее , она врет!
Дальше мы уже говорили все разом, и такой поднялся гвалт, что только Сергей смог нас успокоить. Он как рявкнул:
- А ну, тихо!
На какую-то долю минуты в комнате воцарилась тишина, и тогда я задала свой вопрос.
- Мама, где Тимур? Где мой брат? Почему Рита знает, где он, а я нет, хотя, по сути, она ему никто?
Вот тогда в комнате на самом деле воцарилась тишина, она повисла такой сплошной стеной, что любой топор можно о нее сломать. И в этой неподвижной тишине раздался голос Сергея.
- Диночка, деточка, ты чего? Тимур умер, о чем ты говоришь?
Кажется, я закричала, и тогда уже сказала мама:
- С ним все хорошо, успокойся, он просто ничего не знает...
Вот так я узнала о том, что Сергей тут был ни при чем – все эти годы я считала, что это он заставил маму избавиться от Тимура, но, оказалось, все было наоборот. Плача и прося прощения через каждое слово - то у нас, то у Бога - мама рассказала все как есть: что устала ухаживать за Тимуром, что побоялась, что Сергей не выдержит такой жизни, и устроила его в интернат.
- Я ездила к нему, как только могла – Рита знает. А вам говорила, что в церковь.
- Но почему ты мне не сказала?
Я впервые в жизни говорила с ней таким тоном, мне хотелось накинуться на нее и вытрясти из нее правду.
- Знала, что ты не согласишься на это и не будешь держать в тайне. Прости меня.
Последние слова были обращены вовсе не ко мне, а к Сергею. Он стоял как мешком ударенный, и если бы я не была сама в таком замешательствн, то точно начала бы за него беспокоиться. Но тогда мы все были немного в шоке, и никто не заметил ни его одышки, ни покрасневшего лица.
- Оставьте нас, – хриплым голосом попросил он.
Мы с Ритой не двинулись.
- Вон, я сказал!
Сергей так громко это крикнул, что в прямом смысле слова вздрогнула. А Рита недовольно бросила:
- И что так орать?
Она первая вышла из комнаты, а за ней я.
Оставаться с Ритой наедине мне не хотелось, а Борьки, как назло, не было дома – в последнее время он все время куда-то пропадал. Я надеялась услышать, о чем там говорят мама и Сергей, но они закрыли дверь и говорили тихо, никто ни на кого не кричал.
- Нечего уши греть, – сказала Рита, и по ее голосу я поняла, что ругаться она не собирается. Хотя и дружелюбной ее нельзя было назвать – смотрела она на меня волком.
- Зачем ты это сделала? – спросила она. – Мы же договаривались, не могла язык за зубами держать?
- А ты его видела?
- Кого?
- Отца Богдана. Он приходил сюда. И угрожал маме, между прочим. Ты как хочешь, а я больше не собираюсь ни в чем таком участвовать. У нас бы все равно ничего не получилось – заплатил бы опять за своего Бодана и все!
- Вера сказала, что получилось бы, если бы нас не сдала.
- Да что ты ее слушаешь! Вера свихнулась, и уже давно, ты сама прекрасно это знаешь. Не стоит тебе с ней общаться, от этого всем только хуже! Мертвых нужно отпускать – если все время говорить о них, то и сам как будто не живешь! А вы встречаетесь только для того, чтобы обсудить Полину.
Я и не думала, что говорить правду так легко. Мне давно хотелось сказать это сестре, но я понимала, что ей такое не понравится.
- Какая ты все-таки предательница, – прошипела Рита. – Полина тебя спасла, а ты только и мечтаешь, как забыть ее поскорее.
Раньше я бы поспорила с ней, хотя на самом деле я и сама себя так чувствовала. Но раз уж я решила говорить правду, то нужно идти до конца.
- Да, наверное, я предательница. Но я хочу жить дальше, понимаешь? Хочу оставить прошлое в прошлом.