Хей, жители неба!
Кто на дне ещё не был?
Не пройдя преисподни,
Вам не выстроить рай!
Хей, жители дна!
Гром смеется над вами:
Чтобы быть с ним на равных,
Есть один путь — наверх!
Кипелов — Путь наверх
Он предложил устроить что-то вроде засады. А чтоб враги подошли туда, куда нам нужно, мы использовали приманку. Использовать детей я отказался, так что мы соорудили чучела, сняв с себя верхнюю одежду и натянув её на рюкзаки и тела пепельников.
Под сплошным потоком ветра с песком это делать было сложно. А ещё сложнее делать это со свежими ранами. Но выбора не было и нужно было бороться за свои жизни.
Не знаю, сколько времени мы потратили, но подготовились очень неплохо, учитывая имеющиеся ресурсы.
Я предлагал Рорику облить всё вокруг жидкостью, которая хорошо горит и поджечь её, когда подойдут враги. Но у него осталось её совсем немного, и мы использовали её очень экономно.
Из верхней одежды мы соорудили минипалатку, куда можно было просунуть только четыре головы. Зато таким образом мы могли дышать. Нужно было только следить, чтоб пыль не попадала внутрь. Воздух был не то чтобы хороший, но хотя бы без пыли и песка. Мы менялись и по очереди дышали, а потом снова возвращались к работе.
Выкопали несколько ям, где это позволяла скалистая поверхность. Сами мы залезли в эти ямы и засунули в них детей.
При снежной буре на открытой местности самое безопасное место это в сугробе снега. Здесь похожий принцип. Вот только снег легче копать, чем песок — он не так осыпается, а при нагревании и вовсе можно сделать стены в своей норе. Нам же приходилось буквально ложиться в песок, накрывая головы тканью.
Дышали мы через специальные трубки. Рорик сделал их из растений неподалёку. Стволы их оказались полыми и в них мы проделали по несколько отверстий. В самом низу дыхательной трубки ставили фильтры из кусочка ткани. Дышать через них было трудно, но, если не двигаться и не тратить зря кислород, прожить можно было около часа. Дальше, по словам Рорика, организм засыпал или умирал.
Бурю пережить этот способ не поможет, но для наших целей подходил неплохо.
Детей мы распихали в похожие ямки, только подальше от приманки с сумками в одежде.
Горящие факелы мы накрыли посудой. Рорик сказал, что пламя может гореть без кислорода до десяти минут. Затем придётся немного приподнять посуду, чтоб впустить воздуха и можно ждать дальше.
Получилось сделать только четыре штуки, но даже это хороший козырь против пепельников. В этот день я сильно жалел, что у меня нет частицы дня. Сжечь бы этих уродов всех до единого.
Хотя Рорик прав, ослепляющая вспышка действует даже эффективней, чем пламя. Эти уроды не привыкли к яркому свету, так как передвигаются в основном во время бури и боятся огня.
Время за подготовкой пролетело быстро. Я боялся, что мы не успеем к приходу второй волны и все здесь погибнем. Даже на минуту пожалел, что ввязался в это. Но мы успели всё подготовить и даже полежать в засаде. У меня было предостаточно времени обдумать эту ситуацию.
Да, этот поход не приблизит меня ни к поиску дочки, ни к освобождению жены. Но без меня мои друзья, возможно, погибли бы в бою с пепельниками. И дело даже не в моей безграничной к ним любви. Мне нужно безопасное место, куда я смогу привести свою семью, если что-то пойдёт не так и жить в городе будет слишком опасно.
Хотя о чём это я? Что значит «если»? Правильней говорить «когда» всё пойдёт не так. Ведь зная себя, это обязательно случится. А с учётом приближающейся орды, которая в ближайший месяц нападёт на Смердград, оставаться в нём очень опасно.
Пепельники пришли быстро. Я даже не успел вдоволь насладиться рефлексией и самобичеванием.
Мы ориентировались на слух, разложив вокруг приманки все оставшиеся сухие ветки.
Звук был слабый, учитывая, что головы у нас были под песком, а вокруг завывала буря. Но к её звукам быстро привыкаешь, и любой новый шум чётко фиксируется в мозгу. Особенно, когда ждёшь врага.
Раны начали затягиваться, как только я прекратил работу. Но когда начался бой, они снова открылись.
Первое, что я увидел, когда вырвался из песка — это четырёх пустынников, стоявших ко мне спиной.
Пламя факела, получив свежую порцию кислорода, вспыхнуло с новой силой, и я тут же атаковал им плотно стоявших врагов.
Двое загорелись стразу и разбежались в разные стороны. Третьему я всадил меч в спину, который держал в правой руке. И тут же меня схватил за руку четвёртый пепельник. Ещё один пробегал мимо и будто бы по-дружески хлопнул товарища по плечу, а затем скрылся в бушующей буре.
Я замахнулся факелом на своего противника, но за секунду он успел создать щит.
Факел сломался от удара о чёрную материю, и горящая головешка упала на песок. Я же в этот момент создал клинок на правой руке и начал плести щит на левой. Получалось это у меня похуже, чем у пепельника, что выводило меня из себя.
Мой противник владеет моим же навыком лучше меня самого. Что за несправедливость?
Зато мне удалось ранить его своим клинком, прежде чем я ощутил сильную боль в своём боку от старой раны. От этого меня немного перекосило влево. После чего я получил удар ногой в грудь и полетел назад.
Быстро подняться мне не удалось, хоть я и очень старался. Но мой противник оказался быстрее и двинул меня щитом, когда я уже вставал. Я успел подставить свой щит, только это не помогло мне удержаться на ногах, и я снова рухнул на спину.
При следующей попытке встать, я получил щитом по лицу, едва оторвав голову от земли. От этого удара с меня слетела моя стальная маска, но к счастью осталась повязка, закрывающая нос.
— Нет, так дело не пойдёт, — подумал я и перекатился в бок.
Затем дождался очередной атаки своего противника и принял её на щит. Тот не остановился и продолжал рубить мою материю своим клинком. Долго моя защита продержаться не могла, и поэтому я перешёл в наступление, не вставая с земли.
Я ударил пустынника по ноге, отчего он упал на одно колено, но атак не прекратил.
Мой щит уже разваливался, и дальше мне пришлось бы защищаться голой рукой. Поэтому я покатился в сторону, пока не оказался возле горящей головешки факела.
Сделав вид, что не собираюсь использовать огонь, я пополз мимо него. А когда наступил подходящий момент, снаряд полетел в прыгнувшего на меня пустынника. Хотя в таком полуживом состоянии телекинез использовать было сложнее, чем материю.
Его глаз я не видел, так как они скрывались под очками. Но я уверен, что они сильно округлились в этот момент.
Он даже не успел подставить свой щит, так как замахнулся для очередного удара.
Вспыхнуло пламя, и пустынник завалился на песок, пытаясь погасить себя. Я добил его ударом клинка и побежал на помощь своим друзьям.
А помощь им была просто необходима.
Луис, Сэм и Ната дрались против одного-единственного пепельника, но перевес сил был явно не в их пользу.
Рорик валялся на земле, корчась от боли. А пустынник атаковал Луиса и Сэма четырьмя тентаклями.
Ната стояла за их спинами и пыталась попасть в ублюдка стрелой, но он отбивал каждый снаряд. И при этом не давал спуску мужикам.
Я уже не мог удерживать чёрную материю, и её пришлось развеять. Так что последнего пепельника я атаковал броском своего меча-копья, вложив в него всю телеэнергию.
Полетел он с такой скоростью, с которой даже стрелы Наты не летают. Но грёбаный пепельник его всё равно почувствовал. Он взмахнул щупальцем, но не рассчитал скорость полёта моего снаряда, и тот угодил ему в лопатку. Как раз там заканчивалась чёрная материя.
Пепельник взревел нечеловечески голосом и развернулся на меня всем телом. При этом он продолжал атаковать уставших Луиса и Сэма.
Мне стало не по себе, когда он пошёл на меня. Материю и телекинез я использовать уже не мог, так как был на пределе. Но у меня был ещё один козырь.
Надрывно заорав, я побежал ему навстречу, ощущая прилив сил. Пепельник тоже ускорил шаг, желая отомстить за удар в спину.
На ходу я наращивал мышцы и когти. Только всё это было бесполезно против последнего пепельника.
Он молниеносно ударил меня двумя тентаклями в грудь, едва не пробив насквозь. Я нашёл в себе силы ударить его щупальца когтями, но его материя была прочнее металла. На его тентаклях даже царапины не осталось от моих когтей.
Меня спасли соратники, всё это время атаковавшие его в спину. Сэм потратил все силы на пару огненных залпов, а Ната истратила последние стрелы.
Пепельник злобно оглянулся и взмахнул двумя свободными щупальцами, откинув приблизившегося Луиса.
Затем повернул голову ко мне и произнёс:
— Уходи, мерканим. Этот мир тебе не подчинится.
После этих слов пепельник засветился, используя способность Сэма. Я хоть и жмурился всё это время, чтоб в глаза попало поменьше песка, но во время вспышки мне пришлось полностью сомкнуть веки. И даже это не помогло избежать ослепления.
В этот момент я почувствовал, как тентакли пепельника вырвались из моей груди, и из неё потекла кровь.
Если бы не сумерки и трансформация, я бы сдох от такого удара. А так отделался лишь опасными ранами, которые заживали несколько дней.
Когда я проморгался, пустынника уже не было даже рядом, а мои друзья смотрели на меня с недоумением.
— Почему он назвал тебя мерканимом? — спросил Сэм.
— Понятия не имею. А кто это такие? — спросил я в ответ.
— Я слышал о них лишь легенды, но теперь начинаю верить в них.
— А я знаю, почему он так сказал, — прокряхтел Рорик, поднимаясь на ноги.
Все перевели взгляд на него.
— И почему же? — спросил я, стараясь успокоиться без шмурдяка.
— Он принял нас за них. Ну сами подумайте, люди сюда редко забредают, а те, кто забрёл, навалять пепельникам не мог. А мы смогли. Вот он и придумал себе что-то...
Я сразу успокоился. Рорик меня не только не выдал, но и легко развеял всякие подозрения. Не то, чтобы я не доверял этим людям, но мою тайну им пока лучше не знать.
Всё же немного шмурдяка я выпил, о чём сразу пожалел. Тело одолела слабость, но мне хотя бы не хотелось взорваться. А через пару минут даже полегчало. До сих пор не понимаю, как этот орум действует на организм. Вроде бы и ослабляет его, но в то же время помогает восстановиться и стать сильнее.
Дальше мы зализывали раны и старались переждать бурю всеми возможными методами. Из оставшихся сумок и одежды мы соорудили палатку побольше. Все в ней так и не поместились, но могли по очереди дышать в ней и перевязывать свои раны.
У меня кровоточил бок и грудь, однако через пару часов после боя раны закрылись, а буря начала стихать.
Всё это время я был в каком-то полубреде, погрузившись в собственные мысли, которых потом даже не вспомнил. Так я себя последний раз чувствовал, когда болел гриппом и лежал в постели с температурой тридцать девять градусов.
Окончательно буря или как её ещё называют — выброс, закончилась только ночью. К этому времени мои раны уже затянулись, но нормально отдохнуть так и не вышло. Всё-таки пережить бурю в пустыне без палатки и другого укрытия — задача не из лёгких.
Когда пыль уселась, мы развели небольшой костёр, чтобы согреться. Ночи в пустыне на удивление холодные. Я думал, здесь всегда жарко, но это не так. А учитывая, что половина нашей одежды сгорела на факелах, замёрзли все очень сильно. И это вдвойне опасно, так как лекарств у нас с собой нет. Разве что Рорик — ходячая аптечка.
Заодно мы заварили листьев пустынника, чтоб отрезвить рассудок. Пустыня по-прежнему давила на сознание и будто хотела прогнать нас подальше. Хотя в этом наши с ней желания совпадали. Я и сам хотел убраться из этого опасного и негостеприимного места. Но дети были настолько измотаны, что передвигаться сами не могли, а у нас не было возможности их всех нести, к тому же частицы, чтоб быстро восстановиться, у них не было, да и трансформацией они пользоваться не умели.
Детям в этом мире настоятельно рекомендовано пить орум регулярно, только не с алкоголем, а с водой. Он так медленней усваивается, зато нет похмелья и других негативных воздействий на молодой организм.
К тому же двое детей были ранены во время последнего боя. Одним из них был и Ларс — брат Луиса. Парень хоть и был довольно крепким для своего возраста, но перерезанное бедро очень усложняло переход по пустыне. Правда, держался он молодцом: не ныл, не скулил, даже когда Рорик мазал его рану каким-то кремом, сделанным из местных редких растений и его порошка.
Складывается впечатление, что у Рорика есть порошок на все случаи жизни.
Мы решили не дожидаться, пока дети выспятся и полностью отдохнут. Так что, разбудив их посреди ночи, мы отправились дальше. Шли медленно, подстраиваясь под раненых детей, которым по очереди помогали.
Ларс оказался таким же упрямым, как и его старший брат. Он отказывался от любой помощи и справлялся собственными силами. Даже сделал себе подобие костыля из копья мёртвого пепельника.
Я надеялся, что у них можно извлечь частицы, но Рорик меня огорчил.
— Нет у них частиц. Точнее, есть, но это кое-что другое и никак использовать их не получится. Я уже пытался, — сказал Рорик, когда мы уже отошли от поля боя.
— Но ты собрал их частицы, — заметил я.
— Да не частицы это.
— А что тогда?
— Фиг знает. Я называю это крупицами. Внешне они похожи на частицы и вроде даже энергия в них есть. Но использовать их могут только другие пепельники.
— Тогда зачем ты их собрал?
— А ты не догоняешь? Они всё равно достаточно ценны. Можно будет договориться с пепельниками и продать им эти крупицы в обмен на что-то полезное для нас.
— Торговать с этими ублюдками? Ты совсем, что ли? — возмутился я.
— Ну а если у них будет информация о твоей дочке, к примеру, ты разве не обменяешь её на эти крупицы?
— Ну-у... Я скорее вырву эту информацию у них под пытками.
— Ага, много ты уже вырвал? Хоть одного живого захватил?
— Один был, но ты его прикончил... — вспомнил я пленника в посёлке.
— Он сам подох, сколько тебе говорить.
— Ну да, ну да, как я мог забыть.
Рорик обиженно ускорил шаг и не разговаривал несколько часов. Хотя я даже был рад этому. Всю дорогу я раздумывал, как нам жить дальше в новом месте, сколько опасностей и трудностей ждёт и правильное ли решение мы приняли.
Утром мне идти стало сложнее. И не только потому, что наступило ненавистное мне время суток, хотя и это тоже.
Просто солнце поднялось над горизонтом прямо перед нами и стало слепить глаза. А после вчерашней бури они и так болели от песка, попавшего в них. К обеду стало ещё хуже. Поднялась невыносимая жара. Да и десять часов пути, пусть и не быстрым шагом, давали о себе знать. Ещё и раны не давали покоя. И детям приходилось помогать, хотя бы в переноске их вещей.
Пустыня казалась бесконечной. За каждой дюной я надеялся увидеть утопический оазис, на котором можно построить целый город. Но видел лишь новые дюны.
Иногда встречались руины зданий города, который погребён под этими песками. В основном выступали лишь пики полуразрушенных башен. Проходить возле этих руин было особенно тяжело для психики.
Казалось, что мозг вот-вот взорвётся или я сойду с ума и начну всех убивать.
В обед мы устроили небольшой привал где-то на час. Перекусили, заварили ещё чаю из листьев пустынника. Выпили орума с водой.
Он, кстати, уже заканчивался, а нам не встретилось ни оазиса с источником воды, ни мутантов, из которых можно достать секрецию. Также закончились еда и обида Рорика. Он травил нам байки о чудовищах, живущих под этими песками и о городе, который некогда был великим.
Но после выброса местного вулкана местность стала меняться. С побережья стало нести всё больше и больше песка, а город будто провалился.
— Так здесь находится один из тех вулканов, из-за которых появились частицы, мутанты, выбросы и прочая хрень? — уточнил я.
— Да, местный вулкан был вторым. Он проснулся во время сумерек, а выброс был ровно двенадцать часов, — сказал Рорик.
— А какой был первым?
— Первый недалеко от места, где мы впервые встретились.
— Значит третий...
— Прямо возле Смердграда, — закончил за меня Рорик.
— То есть ночной вулкан находится возле квартала ночного клана?
— Ну да, — пожал плечами Рорик.
— Так может там и есть их логово?
— Кого? — не понял Рорик.
— Ублюдков, которые воруют детей и скармливают людей тварям.
— Прямо возле города? Да нет, все бы давно узнали.
— Может, и не возле города. Вулкан огромный и его обходить слишком долго. Ни один патруль за двенадцать часов не успеет это сделать. Поэтому его и не нашёл никто.
— Как тогда ночные успевают сходить туда и обратно за ночь?
— Не знаю... Но я уже хочу вернуться в город и проверить эту теорию, — сказал я.
— Думаю, к ночи мы уже доберёмся до вулкана, вон уже видна его вершина. Там пополним припасы и пойдёшь обратно, — ответил Рорик.
— Как я найду дорогу?
— Я укажу направление, и просто никуда не сворачивай.
— Но это невозможно без ориентиров. Я думал, ты пойдёшь со мной. Кто будет «Колбасками» заправлять?
— Давид справится. А я останусь и помогу обустроиться остальным. С ориентирами что-нибудь придумаем. Ты же помнишь башни города, возле которых мы проходили.
— Но их не видно всю дорогу, — возразил я.
— Ну, если их не будет слишком долго, значит, ты отклонился от курса.
— Ну зашибись. Узнаю заранее, что мне суждено сдохнуть в пустыне.
— Если погода будет нормальная, то ты увидишь верхушку ночного вулкана.
Я оглянулся, всматриваясь в небо. Там, где были горы, сейчас клубились облака, закрывая собой всё, что над ними. А всё, что ниже — скрывал горизонт.
Рорик был прав и по окончании сумерек мы добрались до нужного места.
Вулкан немного отличался от первых двух, которые я видел. Те были из тёмного и светлого камня, похожего на бутовый из моего мира. А этот уже был вроде как из песчаника или чего-то похожего. Но кое-что общее в этих вулканах было — они больше напоминали обычные горы. Не было видно ни жерла, ни лавовых рек.
— Ого, этот вулкан самый большой, что я видел, — изумился мальчик лет десяти, на подходе к горе.
— Да, этот вулкан самый большой из трёх. И его мало кто видел из людей, — ответил Рорик.
— А почему нет лавовых рек, или породы, которая из застывшей лавы образуется? — спросил уже я.
— Да лавы никогда и не было. Из всех трёх вулканов выходит только газ с пылью.
— Ну а газ этот откуда выходит? — не унимался я.
— А хрен его знает. Верхушка горы постоянно облаками прикрыта, да и далековато.
— Высоковато, — поправил я.
— Да, высоковато. Не видно ничего.
— И облака прям постоянно, даже когда небо ясное?
— Да чё ты прицепился к этим вулканам? Не знаю, я не слежу за ними, — психанул Рорик.
— Да, облака всегда, даже в безоблачную погоду, — сказала Ната. — Я много бродила по лесу, а он расположен между двумя вулканами. Так вот, я ни разу не видела вершины вулкана. Только зачем тебе это знать?
— Да так. Просто материал для размышлений... — задумчиво ответил я.
Оказавшись перед горой, я оценивал месторасположение будущего посёлка. Горный хребет закрывал подход с востока. Густой тёмный лес прикрывал ещё один подход. Конечно, вряд ли его можно считать непреодолимым препятствием, но Рорик говорил, что пепельники его смертельно боятся, да и нам стоило бы. Но раз он решил расположиться тут, значит, не ожидает нападения от обитателей этого леса. Остаётся только прямой проход со стороны пустыни.
Не то чтобы очень плохое расположение, но и не очень хорошее. Первое время лучше всего прятаться в самой пещере, ну а потом заняться возведением стен. Камня и дерева здесь хватает. Да и песок можно использовать, если найти глину или что-то подобное.
Сам вход в шахту был довольно большим. В него бы поместился двухэтажный дом. Внутри тоже было предостаточно места. Потолок метров десять в высоту. Ширина коридора примерно такая же.
Дети боялись заходить внутрь. Да и Рорик тоже нервничал, хоть и пытался выглядеть смельчаком.
— Ну чего встал? Веди, Сусанин, — с улыбкой сказал я, подталкивая Рорика в тоннель.
— Так это... Не видно ничего. Это ты в темноте как рыба в воде... — бормотал он.
— А как ты тут жить собираешься, если не видно ничего?
— Так это. Факелы сделаем, костёр разведём внутри. Кристаллов нужно найти для освещения. Ты пока проверь, как там, а мы осмотримся, — предложил он.
Глядя вдаль тоннеля, мне совсем не хотелось туда идти. Чем-то оттуда веяло нехорошим. То ли это запах смерти, то ли Рорик испортил воздух от страха.
— Я пойду с тобой. У меня ещё есть силы создать немного света, — предложил Сэм.
— Я тоже с вами. Достала эта жара, да и воды хочется найти поскорее, — сказала Ната.
— А я останусь с Ларсом, если вы не против, — сказал Лысый, усаживая брата на небольшой камень.
— Хорошо, значит пойдём на разведку втроём, — решил я.
— Если встретите дракона, передавайте ему привет! — возбуждённо сказал мальчик, который спрашивал про вулкан.
— Если мы встретим дракона, то мы передадим привет Рорику и его порошку, — пошутил Сэм и сам же засмеялся.
Никто его шутку не поддержал, хотя я невольно улыбнулся. Ну а дети и вовсе ничего не поняли.
И мы пошли вперёд, отдаляясь от более или менее безопасного входа в тоннель.
С каждой сотней метров, пройденных вглубь шахты, у меня всё больше усиливалось плохое предчувствие. Будто мы идём по тонкому льду к центру озера и чем дальше заходим — тем меньше шансов вернуться назад.
В какой-то момент существо, спящее во мне, не выдержало.
— Возвращайся назад, немедленно! — прогремел голос внутри и заткнулся.
Я сразу понял, что это был Азул-Гун. И ему очень не нравятся мои действия.
Меня скрутило, я упал на четвереньки и закашлялся.
Сэм и Ната тут же присели ко мне.
— Что случилось? — спросила девушка.
— Тут... Кхе. Что-то не так, — прокашливаясь, ответил я.
Сэм встал, доставая оружие, и немного усилил свой свет, направив его вперёд.
От увиденного можно было обделаться, но благо мы были на жёсткой диете последние пару дней.
Ослеплённая ярким светом тварь заревела, отчего по пещере пронеслось эхо, а с потолка посыпалась пыль и мелкие камни. А затем она бросилась на нас.
Оглавление книги
